Александр Щелоков - Зарево над Аргуном Страница 41

Через некоторое время обессиленный Таран вернулся на место, где до того сидел, опустился на землю и лег на спину.

- Я облажался, верно?

- Не бери в голову. Это с тобой познакомились горы, - успокоил его Полуян. - И с первого раза ты им не понравился. - Он повернулся к Бритвину. - Как ты?

- Все хоккей.

- Сто двадцать плюс сорок девять, сколько будет? Быстро!

- Сколько, сколько?

- Сто двадцать плюс сорок девять.

- Во, Баб-эль-Мандеб! Не могу сообразить...

- Это тоже горы...

На отдых ушло около часа. Потом они сложили из плитняка небольшую стенку около полутора метров высотой. За ней на земле расставили пустые консервные банки, которые принес Столяров.

- Это, - объяснил он, - типовая огневая ячейка боевиков, которые создаются в горах. Стрелять по такой из автомата - не уважать в себе профессионала. Бить из гранатомета в середину - далеко не лучшая тактика. Зато удар чуть ниже верхней кромки разбивает укрытие и сметает камнями стрелков. Показываю.

Столяров зарядил гранатомет, положил трубу не плечо, прицелился.

На волне оглушающего выстрела, граната, оставляя дымный след, понеслась к цели.

Прицел был точным. После взрыва на верхней кромке каменного укрытия обозначилась большая щербина.

- Пойдем, взглянем.

Результат попадания оказался впечатляющим. Взрыв, сорвав верхнюю часть кладки, разбросал груду камней и осколков широким конусом.

Все банки, расставленные в шахматном порядке за стеной, оказались разбросанными.

- Убеждает? - спросил Полуян и пнул жестянку, оказавшуюся под ногой. Каждом по гранате. Для пробы. Дистанция сто метров.

На другой день Полуян усложнил маршрут. Они по крутому склону поднялись на хребет. Гребень его был узкий и острый. Делая очередной шаг, каждому приходилось внимательно глядеть под ноги, чтобы не оступиться.

Солнце светило им в спины и перед глазами открывался удивительный вид горной страны, поражавшей суровой красотой. Отвесные стены скал, огромные каменные глыбы, сорвавшиеся со склонов и загромоздившие ущелье, по дну которого струился горный поток, синева неба, пронзенная острыми гребнями далекого хребта - поражало воображение горожанина.

Полуян прибавил шаг. Очень важно было проверить, насколько люди адаптировались на высоте. Еще не поздно было кого-то оставить в лагере и не подвергать испытаниям, которые окажутся не по плечу. Может быть несколько самонадеянно, но эталоном годности к походу Полуян взял свое собственное состояние. В команде он был самым старшим по возрасту и считал, что нагрузки, которые в состоянии перенять, оказаться по плечу другим.

Ко второму часу безостановочного движения ноги у Полуяна стали будто ватные от усталости. Стоило лишь на минуту остановиться, и он чувствовал как подгибаются и подрагивают колени. Сердце билось учащенно и сильно, так, что толчки крови он ощущал биеньем в висках.

Бросив взгляд через плечо, Полуян увидел, что пятеро его товарищей не отстают от него. Лица их выглядели замкнутыми и суровыми. Люди выкладывались и это не располагало к веселости и шуткам.

Спуск по крутому склону оказался ничуть не легче подъема. Когда они достигли дна котловины и земля стала ровной, Полуян почувствовал, что ноги не держат его. Они подгибались и нестерпимо хотелось сесть.

Однако он не поддался минутной слабости и вместо того, чтобы дать команде отдохнуть, перешел с бега на быстрый размеренный шаг.

Они вернулись на стоянку молчаливые и сосредоточенные. Теперь все знали, что впереди их ждет не туристическая прогулка, а напряженная, требующая на каждом шагу полной затраты сил работа.

* * *

- Амер! - радист Салах смотрел на Хаттаба большими вытаращенными глазами. - Есть сообщение от Джохара.

Хаттаб, полулежавший на ковре, раскинутом в развалинах дома, которому война сохранила крышу, приподнялся и сел. Он только что плотно пообедал, пища удобно расположилась в животе и командира боевиков тянуло ко сну. Однако любое сообщение, поступавшее со стороны федералов Хаттаб воспринимал с серьезностью. Только он один решал какую ценность содержит информация и как ей воспользоваться, поэтому даже желание поспать не могло преодолеть необходимости выслушать то, о чем сообщает один из лучших агентов Басаева учитель чеченского языка Рамазан, взявший себе псевдоним Джохар.

- Докладывай, - Хаттаб расслабленно махнул рукой и благодушно рыгнул. Пища в желудке уже начала перевариваться и вызывала отрыжку.

Радист Салах, работавший под позывным "Борз" - "Волк", машинальным движением руки огладил бороду и подробно, слово в слово изложил командиру сообщение "Лечи" - "Сокола" о том, что в район Кенхи отправилась русская диверсионная группа, а в Годобери вылетел командир дивизии, которая недавно прибыла на театр военных действий.

- Хорошо, Салах, - Хаттаб вяло махнул рукой, показывая радисту на выход. Два последних ночных перехода и жирная баранина, нашедшая убежище в благородной утробе, требовали покоя. - Я обдумаю твое сообщение. Иди...

* * *

Прапорщик Репкин возвращался после принятия обычного для него стаканчика виноградного самогона до предела раздраженный. День был ветреный, жаркий. Со стороны калмыцких степей тянуло жаром и мело пыль. Но раздражало Репкина не это. Майор Ларьков, новый начальник, принявший службу снабжения боеприпасами, оказался настырным и недоверчивым типом. Он во все совал нос, всем интересовался, все хотел знать и главное было похоже никому не доверял. Не офицер, а настоящий культ личности. Во все лезет, всем старается заправлять. Репкина это раздражало до крайности. Воинская служба должна строиться на взаимном доверии. Как можно идти в бой, а тем более в разведку, если ты не доверяешь тем, кто рядом с тобой? Командир просто обязан доверять подчиненным, а уж они его не подведут никогда.

Злиться Репкина заставляло то, что сразу после появления на службе майора Ларькова упали его заработки. Две заявки Манапа на два десятка гранат РГД он ещё так и не выполнил.

Навстречу Репкину шел Федя Кулемин, мрачный и злой. Он веселел только после принятия стакана "слезы пророка", как называл местную самогоночку, а до этого лютовал смертной лютостью.

Увидев Репкина, Кулемин махнул рукой, привлекая к себе внимание.

- Ты куда, голубь мира, пропал? Там майор Ларьков землю роет, тебя все ищет. У него сидит капитан из прокуратуры. Ты им срочно понадобился.

- Иду, ну их всех в Катманду! - ответил Репкин и беспечно махнул рукой: мол, отстань.

А самого кинуло в жар и пот, отчего он сразу стал злым, как собака. Он давно уже ожидал какой-нибудь подлянки от этой дурацкой жизни, и вот она на тебе! Как теперь жить человеку, который делает свой бизнес и вынужден всех опасаться? Как?! Надо же, суки, вынюхали что-то теперь зажмут в угол и начнут тянуть жилы. Нет уж, хренка вам с бугорка, господа хорошие!

Репкин круто свернул в переулок и направился к дому, в котором квартировал. Быстро достал из заначки нож, пистолет Макарова, прихватил и сунул за пазуху пачку баксов, перетянутую красной резинкой.

- Нет уж, хренка вам, господа! Репкин не Чапаев. Чтобы спастись ему через Урал плыть не надо. Он так уйдет, и потом ищите Репкина, если нужен, а вы ему до Фени.

Прямым ходом прапорщик двинулся на базар и вскоре уже стоял возле обувной палатки Джохара, которого местные жители называли Рамазаном.

- Я горю, - сказал Репкин, взяв в руки полуботинок, блестевший лаком. - Ты обещал мне новые документы. Можешь помочь прямо сейчас? Нужно по быстрому сматывать удочки.

- Если обещал, значит будет, - сказал Джохар озабоченно. - Сейчас иди к автостанции. К тебе подойдет человек. Спросит прикурить...

До автостанции Репкин дойти не успел. По пути его догнал старенький красный "Москвич" с местным номером. Передняя правая дверца приоткрылась.

- Э, прапорщик! Дай прикурить... - и сразу же за этими словами последовала команда. - Быстро садись.

Задняя дверца широко распахнулась. Из машины наружу выскочил молодой парень и подтолкнул прапорщика.

- Садысь, садысь!

Когда Репкин расположился на заднем сидении, с двух сторон его сжали крепкими плечами молодые парни. Один из них, тот, что сидел слева, накинул на голову прапора большой полиэтиленовый пакет и сжал его на шее. Репкин два раза судорожно вдохнул вонький дурманящий эфир, который заранее плеснули в пакет, захрипел и обвис, погрузившись в туман балдежа.

"Москвич" с бумажным пропуском "МВД Дагестана" на ветровом стекле выскочил из города и покатил в сторону Калининаула.

В тот же вечер в лесу на берегу реки Ярыксу неподалеку от аула Гиляны сопровождавшие прапорщика ребята передали его с рук на руки группе боевиков.

Придя в себя, Репкин не сразу понял всю глубину вероломства Джохара и пытался объясниться с окружившими его бородачами.

- Мужики, это ошибка. Я свой. - Репкин утер рукавом вспотевший лоб и ткнул себя в грудь толстым пальцем. - Я ваш...