Михаил Петров - Гончаров и криминальная милиция Страница 42

- Откуда мне знать, говорю же вам, она порвала ее на мелкие кусочки и выбросила в мусорное ведро. - По тому, как забегали старушкины глазки, он понял, что его предположения верны. Осталось немножко поднажать.

- Как хотите. Но тогда объясните мне, почему телеграмму вы назвали странной?

- Ну, не знаю. Наверное, потому, что она ее тут же порвала.

- Ясно. Можете больше ничего не говорить, но поверьте, от этого зависит ее жизнь.

- Понимаете, когда она ее порвала, то смяла в единый комочек, подумав, начала неуверенно приоткрываться Ольга Федоровна. - А когда я выносила мусор, тот комочек случайно вывалился. Я сначала не заметила, а потом стала мыть полы и его нашла. Я сложила обрывки и прочла всего два слова: "Время пришло". Больше там ничего не было - ни имени, ни обратного адреса. Это меня очень встревожило, а теперь вот ваши вопросы...

- Когда вы в последний раз видели вашего сына Вячеслава Николаевича? собравшись с духом, выпалил Требунских, решив, что отступать некуда.

- Странно, что вы об этом спрашиваете, - удивилась Устинова. - Он ведь проживает в Угличе и ко мне заглядывает очень редко, два-три раза в год, да и то только в том случае, если приезжает к нам по делам. Звонит тоже редко. У нас с ним какая-то обоюдная неприязнь, а с моей стороны даже брезгливость. Как был он маленьким нахаленком, таким и остался. Нет, даже вырос в большого наглеца. О сыновьях так не говорят, но тем не менее это так. Так что его посещения никогда не приносили мне радости. Чем реже мы виделись, тем было лучше. Но на этот раз вы как в воду глядели. Буквально с неделю назад он приехал сюда вместе с сыном и даже попросился переночевать. Я...

- Вы ему это позволили, и он весь вечер расспрашивал вас о Елене Николаевне. О том, куда и когда она уехала, какого содержания телеграмму получила. Я верно говорю?

- Да, именно так, - как на марсианина, Устинова уставилась на полковника. - Именно так, но откуда вы можете это знать?

- Скажите, это, случаем, не Вячеслав Николаевич и его сын, ваш внук? положил он перед ней фотографии убитых.

- Да, это они. Господи, да они же мертвы! Что все это значит?

- Это значит, что их убили.

- Но почему, как они оказались в вашем городе?

- А вот это нам и предстоит выяснить, - поднимаясь с кресла, ответил Требунских. - Простите за столь неприятное сообщение, но лучше знать наверняка, чем томиться в неведении...

- Да о чем вы говорите! - бросилась на него Устинова. - Что с Аленкой?! Скажите мне, ради бога! Они ее тоже убьют? Почему они собрались там все вместе? Помогите ей, сделайте все, что можете. Аленка у меня золотая девочка, она тоже погибнет!

- Кто ей угрожает? - приостановился полковник. - О ком вы говорите?

- Ну те, кто убил Славку и Глеба. А теперь они охотятся за Еленой.

- В том-то и дело, что нужно разобраться, кто кого и почему убивает. Если у меня появится что-то новое, я вам обязательно позвоню. Вы же, со своей стороны, сделайте то же самое. Вот вам моя карточка. Давайте свой телефон и фотографию Елены Николаевны, а еще запишите мне адрес, по которому в Угличе проживали Вячеслав Николаевич и Глеб Вячеславович. И еще, не сочтите за труд, напишите мне номер и адрес вашего почтового отделения, того самого, через которое к вам поступают телеграммы. Кстати, чуть не забыл. Ольга Федоровна, вам передает большой привет Степан Иванович. Надеюсь, вы помните такого?

- Да уж не забуду, - с каким-то совершенно непонятным подтекстом ответила Устинова. - Значит, жив еще одноногий Сильвер?

- Жив. - Стараясь разобраться в этой вдруг возникшей шероховатости, он намеренно затягивал разговор. - Навестили бы старика, один он там остался. А почему вы его в пираты записали? Он грабил какие-то суда или острова?

- Грабить не грабил, но на абордаж брал, - шутливо выскользнула старушка. - Так что навещать его у меня нет никакого желания. Держите, Петр Васильевич. Я здесь все вам записала, а это два последних фото моей Алены.

- Спасибо, - досадливо поблагодарил он хитрую старушенцию. - Ольга Федоровна, позвольте последний вопрос, да я раскланяюсь. Имя Рихард Наумов вам что-нибудь говорит?

- Да, Алена несколько раз его вспоминала. Он был ее другом там, в Тольятти, но это все, что я о нем знаю.

- Могла ли она остановиться у него?

- Откуда же мне знать, Петр Васильевич. Когда она в последний раз мне звонила, я у нее спросила, как она там обустроилась, но она ответила мне ничего не значащей фразой, вроде того что все нормально, мама, все хорошо.

- А еще о каких-нибудь друзьях она вам рассказывала?

- Конечно, но разве я всех упомню! Она ведь там начала и закончила школу, отучилась в педагогическом техникуме, какое-то время работала преподавателем в начальных классах. Она преподавала родной язык и физкультуру. Вы можете себе представить, сколько там у нее друзей и товарищей!

- Да, это довольно проблематично, - не мог не согласиться с ней полковник. - Кстати, а не могли бы вы посмотреть ее вещи? Наверняка в ее туалетном столике можно найти какие-то давние пометки, старые записные книжки, в общем, то, что уже и не нужно, но и выбросить жалко.

- Простите, Петр Васильевич, но это неприлично.

- Согласен с вами, Ольга Федоровна, но мне кажется, что безопасность вашей дочери дороже пустого соблюдения моральных догм.

- Наверное, вы правы, - после некоторого раздумья согласилась Устинова. - Посидите, я сейчас посмотрю. Надеюсь, это не будет использовано ей во вред?

- Смотря что понимать под словом "вред".

- Вы прекрасно меня понимаете, не надо играть словами. Я спрашиваю, не получится ли так, что, разыскав мою дочь, вы упрячете ее за решетку?

- Конечно же нет, если она не совершила чего-нибудь из ряда вон выходящего. Скажите мне честно, как мать, - она способна при определенных обстоятельствах пойти на преступление?

- Абсурд. Подождите, сейчас я передам вам две ее старые записные книжки.

Поздравив себя с удачным уловом, полковник с удовольствием выпил чашку холодного чая и успел подумать, что уж больно долго Устинова ищет книжки дочери.

- Боже мой! Это какой-то кошмар! - входя в комнату, искренне возмутилась старушка. - Или я сошла с ума, или в квартире домовой. Записных книжек Алены нет! Нет, и все тут! А ведь были. Я совсем недавно, прибираясь в ее комнате, аккуратно положила их на трюмо возле телефона. Это я точно помню, а теперь их нет, они исчезли, но я же помню их - одна была большая в зеленом переплете, а другая миниатюрная, для каждодневного ношения. Или у меня наступил старческий маразм?

- Не похоже, - успокоил ее Требунских. - Скажите, Ольга Федоровна, уборку вы делали до приезда Вячеслава Николаевича или же после?

- Уборку я делала утром, а они появились в тот же день, но только вечером.

- А где они у вас спали?

- Вячеславу я постелила в комнате Алены, а Глеб ночевал здесь на диване. Боже мой, вы думаете, что это они... Ну конечно же, какая я непробиваемая дура. Получается, что они вроде как за ней охотились?

- Получается, что так.

Едва поспевая пересесть с одного самолета на другой, Требунских в четырнадцать пятнадцать вошел к себе в кабинет и тут же собрал экстренную оперативку.

Глава 13

Меня везли в багажнике какой-то новой иномарки. Это я понял, как только пришел в себя. Ужасно болел затылок, а почесать я его не мог ввиду того, что мои заведенные за спину руки были скованы наручниками, ноги тоже, впрочем, почесать затылок ногой при всем своем желании я не мог. А ведь в детстве мне предлагали записаться в секцию гимнастики или балета. Не послушался, дурень. Может быть, теперь я блистал бы на сцене Большого театра, а не валялся бы на дне багажника, как куча собачьего дерьма. Да, верно говорят: если бы молодость знала, если бы старость могла. Золотые слова, да не для таких, как я, сказаны.

Интересно, как мадам Костромская сумела так изящно и элегантно вставить мне в задницу морковку и куда подавался этот чертов Макс?

Скорее всего, его, бедолагу, так же как и меня, везут в другом багажнике на казнь. Любопытно, а как они будут нас убивать? Наверное, выхлопными газами, слава богу, Костромская на этом собаку съела.

- Но почему так сразу убивать? Что у вас за мрачные мысли, господин Гончаров. Зачем ей нас убивать? Я скажу, что мы просто играли в сыщики-любители, и, глядишь, все будет в порядке. Она немного нас пожурит и отпустит.

- Дурак ты, Константин Иванович, когда на карту поставлены деньги, положение и власть, что для нее значат две вшивые жизни каких-то сомнительных кретинов. Отравит она вас и не поморщится. Может быть, сигаретку лишнюю позволит выкурить.

- Не скажи, господин Гончаров, а ключиков-то от ее квартиры при мне нет! Это ее насторожит, и она начнет всеми правдами и неправдами у меня их выманивать да выспрашивать, а я ей покажу кукиш, если не сказать большего. Потому как наша жизнь теперь напрямую зависит от этих драных ключей. Что же, товарищ Костромская, мы еще повоюем. Главное - чтоб ты нас сладко поила да гладко кормила весь период нашего пребывания в плену.