Астра - Крепитесь, други! Страница 42

Шум, конечно, случился мировой. Сам Виктор Степанович, всегда исполненный достоинства и обремененный властью, и всегда, чего бы ему не стоило, уводивший себя на второй план, за президента, выглядел потерянным и онемевшим. За одну минуту рухнуло столько намерений! Было от чего схватиться за голову! А Ельцин «дожимал» его. Он и наградил его орденом, и лестно отозвался о его верности «ряформам», и устроил все это под самый юбилей Черномырдина, на который был неназойливо приглашен, и приехал, и целовался с юбиляром у всех на виду, наслаждаясь унижением боевого соратника, которого низвел на уровень преданного, да неугодного, видите ли, холопа.

Вся страна опустила глаза, не в силах смотреть на это унижение.

Потом началось ломание Госдумы через колено. Взъерошенные, переругавшиеся друг с другом депутаты Госдумы наотрез отказывались утверждать премьер-министром никому не известного «пятимесячного министра» Кириенко. А тот, улыбчивый, веселый банкирчик, вознамерившийся порулить огромной страной, не отступался от президентского приглашения, обнаруживая необычайное умение излагать свои мысли и договариваться. Неделю за неделей жила в этой потасовке растерзанная страна. Срок позорного последнего голосования приближался. На волоске от разгона, Государственная Дума стала болью и всеобщим посмешищем, все разговоры так или иначе вертелись вокруг последнего голосования.

Шумели забастовки, голодали врачи и учителя, шахтеры перекрывали рельсы. Смута наводнила Россию.

Викентий Матвеевич и Семен Семенович встречались и перезванивались по несколько раз в день. Ничего не могли возразить они разговорчивому Кириенко, но и мыслью охватить его новшества были не в состоянии. Он не говорил ничего противного. С его, так сказать, «Апрельскими тезисами» хотелось соглашаться: усиление роли государства в народном хозяйстве — да! сбор налогов с алкоголя — да! свободный курс доллара — наверное, да. А вообще, кто его переплывет, это море слов?

— Ты что-нибудь понимаешь, Викентий?

— Только одно. Мы все, нормальные люди, участвуем в приступах страха и депрессии одного-единственного человека. В точности, как в тридцатые годы. Тут хоть головой об стенку бейся, ничего не поймешь, если ты не врач. Анечке видится тяжелый клинический случай, — у Викентия Матвеевича появился новый уровень обзора.

— А чего он боится-то? — Семен Семенович ядовито усмехнулся. — Не повесят же, как Муссолини, вверх ногами.

— Как знать. Грехи тяжкие, а раскаяния никакого. Помнишь, как южнокорейский президент перед народом прощенья просил да каялся? А нашего гордыня заела. Вот и кидается.

— Бр-р… не позавидуешь. Никакой власти не надо.

— Политика, Семен Семенович.

Они прошли несколько шагов в молчании, как вдруг Викентий Матвеевич остановился, невидяще опустив взор себе под ноги.

— Ух, Семен… слушай, друг дорогой, что за мысль меня посетила! Ох-ох-ох, дай додумать. А может, это его способ исправить, что натворил, связать, что еще можно? Найдет подходящего да молодого, свалит на него все свои промахи ужасные, да и прямиком в монастырь, помогать с другого боку, так сказать? Бывало и такое на матушке-Руси. Жалко мне его становится. Какая трагедия-то! Масштаб!

— Никуда он не уйдет, кишка тонка, одной властью живет-держится, — брюзгливо отмахнулся майор.

… На деловой мир схватка президента с Государственной Думой подействовала, как ушат холодной воды. Все замерло в ожидании. Личность же «киндер-сюрприза», как окрестили его в народе, вызывала интерес. А Валентине «младореформатор» даже понравился. Его свежая современная фигура разительно выигрывала на фоне почтенных, в зубах навязших патриархов-руководителей, прошедших «весь путь от слесаря до главы Правительства», в щуплом подвижном молодом человеке виделся тип современного топ-менеджера, которого она и сама бы с удовольствием пригласила на работу.

Вместе с деловой активностью упал интерес и к рекламе. Перед длинными праздниками мая эта апрельская остановка грозила бы настоящей бедой, когда бы не подоспевшая разработка Лады о публикациях к выставкам. Ее встретили на «ура». Все, кому надоело наобум обзванивать семьсот тысяч московских фирм, кинулись на пятачок участников, круг которых определяла сама тема выставки: медицинская, строительная, бытовой техники. Даже Шурочка снова взялась за телефон, чтобы никого не допустить к своей медицинской плантации. Лада пошла дальше. Побывав в Экспоцентре, она пообещала устроителям бесплатную газетную рекламу их выставок в обмен на список участников. В руках ее оказалась сокровище. Ничего не стоило обзвонить их всех одиночку, она же раздала в агентстве всем поровну. Успех ошеломил «Каскад»! За несколько дней собрали статей, фотографий, прямоугольничков на три полных газетных разворота, где фирмы-участники рассказывали москвичам о себе и приглашали к своему стенду. Постаралась и газета. На страницах появился цвет, украшения, солидная тематическая врезка о проблемах каждого направления. В Экспоцентр на Красной Пресне хлынули посетители.

— Господа! — Валентина открыла очередную оперативку с букетом цветов в руках, фруктами, тортами и шампанским на столе. — Сегодня мы чествуем нашу героиню. Лада, подойди ко мне.

Раздались аплодисменты. Лада вышла, смущенно улыбаясь. Валентина поднялась навстречу.

— Дорогая Лада! Разреши поблагодарить тебя за вклад в процветание нашего агентства, подарить этот скромный букет и вручить денежную премию.

Они обнялись и расцеловались. Конвертик с пятьюстами долларами упал в сумочку Лады. Хлопнула пробка, маленький фуршет на рабочем месте приятно завершил трудовую неделю.

Сказать по правде, премия была весьма скромной. За эти дни Агентство получило несоизмеримо больший доход. Лада и сама заработала столько, что подумывала о том, не оставить ли рекламу ради подготовки к конкурсу. Но бизнес ревнив, он затягивает азартом удачи и охоты. После шести часов музыкальных занятий она снова звонила клиентам, ясная, веселая, легкая и беседовала, как с друзьями, лаская их своим настроением. Приглашения сыпались, как из рога изобилия.

Между тем показалась и обратная сторона удачи. После первых публикаций чиновники в Экспоцентре схватились за голову, увидев, на каких богатствах они сидят, и прикрыли лавочку: хотите разбогатеть — платите, утром — деньги, вечером — списки участников. Но было уже поздно. Годовой план показов не скроешь, он, как афиша, напечатан аршинными буквами на щите близ входа. Существуют в Москве и другие выставочные залы: Манеж, Сокольники, ВДНХ. Выбрав самые выгодные по всей Москве, Лада повесила в агентстве помесячный план до Нового Года. «Каскад» вернулся к обзвону по справочникам и собственным данным, но в узком тематическом пространстве.

И тогда…

— Валентина Сергеевна, — деловая и сердитая, Екатерина Дмитриевна переступила порог кабинета вместе с девочкой из последнего набора. — У нас ЧП. Сонечка договорилась с клиентом о сделке, а когда приехала на фирму, там уже побывал Юра и все подписал на свое имя. В чем дело?

Услышав свое имя, в дверях показался Юра.

— При чем тут я? — загудел он. — Еще на той неделе я беседовал с их президентом, а сегодня только съездил оформить бланк и все.

Валентина посмотрела на обоих.

— А ты с кем имела дело? — спросила у новенькой.

— С генеральным директором. Он отвечает за выставку, а не президент. Это моя сделка.

— Все они заинтересованы в успехе, — отвечала Валентина. — Итак, Екатерина Дмитриевна, теперь к пересечениям надо привыкать.

— Пусть Юра поделится с Сонечкой, — встала опекунша на защиту ее и своих процентов.

Все замолчали, ожидая решения.

— Нет, — качнула Валентина пушистой прической, — этак все передерутся. Кто-то звонил менеджеру, кто-то секретарю… Договор остается именным. Кто смел, тот и сьел.

Случились осечки и у Лады. Одна, другая… Когда в третий раз ее обошла все та же Шурочка, Лада тихонько поделилась с Агнессой. Та нисколько не удивилась.

— Ты сама виновата.

— Я?

— Не объявляй во всеуслышанье размер скидки и не оставляй свои записки на столе, когда выходишь. Ничего же не стоит соблазнить фирму лишними процентами скидки.

— Ты считаешь, что она…

— Ничего не считаю, — без выражения посмотрела Агнесса, — мы говорили о простой предосторожности.

А Шурочка надулась. Швырк, швырк, — перебрасывали ее руки справочники на полке, грох, грох, — постукивали на подоконниках цветочные горшки. Наконец, скандал между нею и Ладой разразился. На сей раз произошло нечаянное пересечение в Институте кардиологии, который заказал Ладе выставочную «хваленку» на полстраницы. Шурочка опоздала всего на один день.

Чернее тучи появилась она в агентстве. Уперев руки в боки, остановилась возле обидчицы.