Александра Маринина - Замена объекта Страница 43

Одна коварная мыслишка долго стояла, притаившись за дверью сознания, и, улучив удобный момент, все-таки выскочила наружу: если папа виновен или хотя бы причастен, то, разрабатывая линию Кузнецова, у меня есть все возможности заняться манипулированием информацией. Проще говоря, я смогу утаить то, что покажется мне опасным, и подать в выгодном для себя (в смысле - для моей семьи) свете все остальное. Каков капитан Дорошин, а? Готов пойти на фальсификацию во имя спасения родного папаши. Или не готов? Так как же все-таки мне поступить? Какое решение принять?

Надо ли говорить, что с той минуты я больше не спал. Что-то я в последнее время спать стал маловато, все мысли черные одолевают…

Как я отработал день на своем участке - даже и припомнить не смогу, голова была будто песком набита, я не очень хорошо соображал и не уверен, что делал все правильно. Кажется, я посвятил день совместной работе с инспектором по делам несовершеннолетних, во всяком случае, в памяти мелькают остатки впечатлений о посещении двух школ и нескольких неблагополучных семей. Но, возможно, это всего лишь плод воспаленного воображения, и на самом деле занимался я совсем другими вещами. Не помню. Более или менее адекватно воспринимать окружающий мир я начал только тогда, когда пришел в кофейню на Мясницкой, где была назначена встреча с Вознесенским.

Он опоздал примерно на полчаса, и за это время я успел выпить две чашки кофе и немножко наладить мыслительный процесс.

- Как продвигается сбор материала для статьи? - бодро спросил я, когда Саша уселся напротив меня за столик и заказал себе кофе и какие-то закуски.

- Да ты, наверное, и сам все знаешь от Светланы, - уклончиво ответил он.

Я понял, что он боится разговора о моем отце. Конечно же, Саша в курсе, ведь он постоянно был рядом со Светкой на всех мероприятиях, которые она посещала в последнее время. Он просто не может не знать про отца и Аллу Сороченко.

- Н-да, - протянул я, - стало быть, с материалами у тебя небогато.

- Ну, это как сказать, - усмехнулся журналист.

Ответ мне не понравился. Для меня он означал примерно следующее: можно написать о том, как милиция изо всех сил копает в сторону анташевского бизнеса, а на самом деле у убитой был любовник, да еще какой знаменитый, да у которого в придачу сын - милиционер, так что господин Дорошин-старший вполне мог рассчитывать в непредвиденном случае на профессиональную помощь. Тоже неплохо. А ведь есть еще версия, да какая крутая: убийство Аллы организовал Дорошин-младший, потому что папин роман, сделавшийся на старости лет, мешал творческой деятельности великого певца, неблагоприятно сказывался на голосе (тут можно наворотить всяких подробностей про нарушения режима и диеты) и ставил под угрозу дальнейшие успешные выступления, а стало быть, и высокие доходы, чему сыночек, живущий на иждивении родителей, стремился всеми силами воспрепятствовать. Для статьи в прессе - просто шикарно. Только не подумайте, что я такой умный и сразу же сообразил все это, как только начал разговаривать с Вознесенским. Нет, конечно. Все это пришло мне в голову еще ночью, когда я вертелся в постели, то и дело натыкаясь то щекой, то рукой на мягкую Аринину шерстку.

- А хочешь, чтобы материала было еще больше?

- Конечно.

- Тогда давай расставим все по своим местам, - твердо сказал я. - И моего отца обсуждать не будем, хорошо?

- Нет.

Саша сказал это мягко и посмотрел на меня чуть удивленно, но сквозь облик романтического двоечника вдруг проглянуло что-то жесткое. Проглянуло - и тут же исчезло, и снова передо мной сидел молодой мужчина, мой ровесник, в очках с толстыми стеклами, в темной рубашке и теплом джемпере, весь такой домашний-домашний, неофициальный-неофициальный. Если бы не его аллергия, я бы даже сравнил его с большим ленивым котом.

- Что - нет?

- Мы сначала обсудим твоего отца, а уж потом будем говорить о том, как сделать так, чтобы у меня было больше информации.

- Почему так, а не иначе?

- Потому что у меня может сложиться впечатление, что ты уверен в виновности своего отца. Ты хочешь, чтобы у меня было такое впечатление?

- Не хочу. Саша, я ни в чем не уверен, но, кроме версии, связанной с моим отцом, есть еще и другие. Про роман отца и Аллы уже знает следователь, он этим и без нас с тобой занимается, а вот другими версиями не занимается никто, у них просто нет сил и времени. У тебя есть шанс принять непосредственное участие в работе и получать всю информацию из первых рук. Хочешь?

Я был уверен, что он скажет: «Хочу!!!», причем ответит сразу же, не раздумывая. Журналист ведь, не кто-нибудь, должен клюнуть. Но я ошибся. Прежде чем ответить, Вознесенский долго думал, одновременно поедая что-то вроде толстого горячего бутерброда. Кажется, у знающих людей это называется клубным сандвичем.

- И как это будет выглядеть? - спросил он наконец.

Я объяснил. Мы вместе будем разрабатывать линию Николая Кузнецова. Кое-какими сведениями о нем поделился Хвыля, остальное придется добывать самостоятельно. Например, есть имена парочки его подружек, с которыми Николай общался в последние полтора года, то есть с момента появления в Москве. До этого он жил в другом городе, и вполне возможно, туда придется поехать, чтобы покопаться в его старых связях.

- Сможешь?

- Легко, - улыбнулся Саша. - Возьму отпуск за свой счет, если очередной не дадут. Откуда родом этот Кузнецов? У него родители есть?

- Детдомовский. Но адрес детского дома известен, это у черта на куличках, в Самарской области. После детдома и интерната он немножко поработал в том же городке, потом переехал, но сведений о том, куда именно, нет. Известно только, что в Москву он приехал из Челябинска, но где он обретался до этого - неизвестно. Так что поездить тебе придется, если согласишься. Более того, я уверен, что на самом деле он в Москву вовсе и не из Челябинска прибыл. Документов, подтверждающих это, нет никаких, все записано с его слов. А сказать, сам понимаешь, можно все.

- А в паспорте что?

- Ну, в паспорте стоит штамп о регистрации в Челябинске, но этому штампу сто лет в обед, его аж в девяносто девятом году поставили. А где гарантия, что он так и сидел все эти годы на одном месте? В Москве он с февраля 2003 года, у Анташева работал с мая того же года, а чем он занимался до этого, никто точно не знает. Вот это все нам с тобой и нужно будет выяснить. Ну что, берешься?

- Берусь, - решительно ответил Вознесенский, на этот раз без всяких раздумий. - А как этот водила к Анташеву-то попал? Старый знакомый?

- Если бы, - вздохнул я. - Если бы они раньше были знакомы, проблем бы не было. Анташев его в спортзале нарыл. Кузнецов приехал в Москву, искал работу и возможность зарегистрироваться, ходил в спортзал качаться, а Анташеву срочно понадобился водитель-охранник без вредных привычек, и он пришел к хозяину этого зала, через которого он уже раньше подыскивал себе ребят. Экономный этот Анташев просто фантастически! Вместо того чтобы нанимать охранников через агентство, сам искал, так дешевле выходило. Ну вот, пришел он к знакомому владельцу спортзала, тот и порекомендовал ему Кузнецова. Хороший, дескать, парень, спокойный, без вредных привычек и, что немаловажно, без глупостей в голове, то есть хочет работу честную, стабильную и с криминалом не связанную. Положение у него аховое, работы нет, регистрации нет, так что согласится на любую зарплату, даже не очень высокую, Экономному Анташеву это понравилось, он его нанял, сделал ему регистрацию по адресу своей дачи и поручил возить Аллу и выполнять всяческие мелкие задания, например, съездить за сыном и привезти его к отцу. Это все со слов Анташева, а уж как там было на самом деле - не знаю, - развел я руками. - Будем с тобой вместе проверять.

- Ну хорошо, а в трудовой книжке у него что написано? Там же должны быть записи о том, где он работал, - настаивал журналист.

Я расхохотался.

- Ох, Саня, наивный ты человек, а все потому, что приличный. Да на кой ему трудовая книжка? Трудовая нужна тем, кто заботится о пенсии, а наш Коля Кузнецов, судя по всему, не собирался в старости жить на государственное пособие, а может, и вовсе не планировал до этого возраста дожить. У Анташева, конечно, трудовая книжка Николая лежит, в его фирме кадровик дела в порядке содержит, правда, не проверяет ничего и никого, но бумажки все для проверки всегда в ажуре, да только я тебе таких книжек за полчаса штук сто нарисую, вон бланки на каждом углу продаются, покупай, заполняй, ставь липовые печати - и трудовая биография готова. Когда Кузнецов поступал на работу к Анташеву, книжки у него не было, сказал, что потерял вместе со всеми документами, в том смысле, что его обокрали по дороге в Москву. И военный билет, и трудовая книжка, и водительские права, и еще какие-то бумажки, короче, все, кроме паспорта, который он, как человек предусмотрительный, носил в кармане. Все остальное было в чемодане, а чемоданчик - тю-тю. Так что начинать будем с чистого листа.