Наталья Солнцева - Мантия с золотыми пчелами Страница 43

– Смерть…

Они еще поболтали о Смутном времени и роли личности в истории. Богдан на все имел собственную точку зрения, часто отличную от общепринятой. С ним было интересно беседовать. Астра спрашивала, он отвечал.

– Соломония Сабурова – тоже росток вашего генеалогического древа?

Парень не торопился с ответом.

– Получается, да, – наконец, вымолвил он. – С моей стороны это наглость, но против родословной не попрешь.

– У нее был ребенок или это блеф?

– Конечно, был. Откуда же тогда взялось фальшивое захоронение? Без веской причины церковь не пошла бы на обман, не решилась бы ввести в заблуждение великого князя. Соломония родила в монастыре, а не в современной частной клинике, где все шито-крыто, – усмехнулся он.

Его доводы звучали убедительно.

– Вы верите, что великокняжеский сын стал разбойником Кудеяром?

– Я бы на его месте поступил так же. Зная, как обошлись с его матерью, он зарекся помышлять о троне и выбрал вольную жизнь.

Мобильник в кармане Астры издал оглушительную трель.

– Мне звонят, – извинилась она. – Одну секунду!

Это был Матвей. Он проснулся и не обнаружил ее в номере.

– Ты бы хоть записку оставила! – возмущался он. – Я уже не знал, что и думать! Спасибо, телефон с собой захватила.

– Спускайся в ресторан и заказывай завтрак. Я буду через полчаса.

– Хорошо…

– Это мой муж, – объяснила она Сабурову. – Нервничает! Он еще спал, когда я уходила. – Она посмотрела на часы. – Ого! Как время пролетело…

Глава 24

Астра поливала блинчики медом, Матвей – сметаной. Она сменила спортивный костюм на летние брюки и блузку из хлопка. На спинке ее стула висела ветровка.

– Вижу, ты аппетит нагуляла, – заметил он.

В зале гостиничного ресторана было полутемно. За столиком у окна завтракала пожилая пара, остальные места пустовали. Хмурое утро не располагало к раннему подъему. Официантка, позевывая, принесла кофе с молоком.

– Сабуров рассказал мне кучу интересного! – с полным ртом сообщила Астра. – Он настоящий кладезь полезной информации.

– Тебе не стоит выходить одной!

– Я была осторожна. Сначала убедилась, что той машины нет, а потом уже… – Она запивала блинчики кофе. – Надо было заказать мне большую чашку! Ты знаешь, что я много пью.

– Следить можно и без машины.

– «Хвоста» не было, я проверяла.

Он саркастически рассмеялся, скрывая пережитый страх за нее. Вроде бы они ничем особенным не занимаются, никуда не суют нос, а в воздухе пахнет грозой. Подумаешь, какие-то семейные разборки, провинциальный бизнес, сомнительное наследство! Не шпионские же игры, не наркотики, не торговля людьми.

Он успокаивал себя, сдерживая справедливые, по его мнению, упреки. Она за обе щеки уплетала блинчики.

– Этот Сабуров, кто он такой?

– Музейный библиотекарь. Кстати, ему к девяти на работу. Человек день напролет дышит книжной пылью. А по утрам у него прогулки на свежем воздухе. Вот я и составила ему компанию, заодно и поговорили. Все расспросить я, конечно, не успела.

– Он любезно согласился встретиться еще раз. Я угадал?

Матвей сам не понимал, почему злится. Он испугался, что с ней может произойти «несчастный случай», как с женой Бояринова, со старушкой Горелкиной или бывшим реставратором Василием Тарханиным. Осознание собственной беспомощности вывело его из себя. С одной стороны, он не желал признавать всей серьезности ситуации, с другой – сердился на Астру из-за ее беспечности. Никакой логики! Никакой последовательности… Любовь делает мужчину идиотом.

Астра подняла на него глаза:

– Ты сгущаешь краски, дорогой.

– Да, наверное…

Она рассказала ему о Ксении Годуновой. Он молча слушал, теряя остатки терпения. Астра опять пытается вытащить на свет темное прошлое, когда в настоящем и без того хватает путаницы.

– К чему ты клонишь?

– Помнишь надпись на могилке дочери Бояриновых? – прошептала Астра.

– Ну… при чем тут это?

– Ксюше Бояриновой… Ксюше! Понимаешь? Это подсказка…

Он выпрямился и с недоумением уставился на нее. Сейчас она скажет, что вместо останков ребенка в захоронении спрятан клад времен Смуты и самозванцев. И не будет большого греха, если они под покровом ночи отправятся на кладбище и раскопают детскую могилку… Она уже высказывала нечто подобное.

– По-моему, ты слишком углубляешься в прошлое…

– Наоборот. Я разбираюсь в настоящем. Ум и подсознание работают в разных режимах. Подсознательное проявляется неожиданно и открывает то, о чем ум даже не подозревает…

– У меня голова гудит! – заявил Матвей. – Нельзя ли попроще выражаться?

– Куда же проще?

– Я на кладбище не пойду! – отрезал он. – Не хватало, чтобы нас привлекли за осквернение могил и с позором выдворили из Суздаля!

Теперь пришла очередь удивляться Астре:

– Я ничего такого не предлагаю… Вот если бы к Бояринову в дом как-нибудь проникнуть, другое дело.

– И в чужой дом не полезу! Попроси Эрика, у них с секретаршей Бояринова роман. Она его тайком впустит, когда хозяин уйдет на работу. А что ты надеешься там найти?

– Эрик откажется. Ладно, поехали к Василисе, покажем ей фотографии…

Астра ушла от ответа. Матвей попросил у официантки счет.

Они молча, как раздраженные муж и жена, вышли к машине. В воздухе стояла водяная пыль, над городом плыли дождевые тучи.

– Черт, зонтики остались в номере…

Астра приготовилась отбивать его атаки, но ошиблась. До самого дома Василисы он рта не раскрыл.

– Одна пойдешь?

– Я на пару минут, ты посиди в машине.

Матвей кивнул с деланым равнодушием. Он включил «Радио Ретро», приоткрыл дверцу и откинулся на сиденье. На ветровом стекле показались мелкие капли.

Астра смело шагнула во двор. Рыжая Муська тявкала, виляя ей хвостом, как хорошей знакомой. На крыльце уже стояла Василиса в шерстяной кофте и платке.

– Дождь будет! – широко улыбнулась она. – А вы что, все-таки надумали поселиться у меня?

– Пока нет. Я вам хочу фотографии показать.

– Какие фотографии?

– Московских родственников Николая Порфирьевича.

– На что они мне сдались? – поджала губы женщина.

Однако гостеприимство взяло верх над обидой на бывшего работодателя, и она пригласила Астру в дом.

Матвей смотрел, как Муська, выбежав за калитку, разглядывает его машину. Она заливалась пронзительным лаем.

– Цыц ты, малявка! – буркнул он. – В ушах заложило!

«Я могла бы побежать за поворот… – выводило радио. – Я могла бы, только гордость не дает…»

Муська, добросовестно исполнив свой собачий долг, вернулась во двор. Моросило. По улице прошли двое туристов в костюмах хаки и сандалиях на босу ногу. Они искали, кто сдает комнаты.

Через несколько минут с крыльца спорхнула Астра и, довольная, похвасталась:

– Бояринов у нас в кармане!

– Каким образом? У Василисы на него компромат?

– Она кое-кого узнала на снимках…

Чувство самосохранения оказалось у Игоря Тарханина не самым сильным. Он боялся, конечно, повторного покушения, но что-то подсказывало ему: злоумышленник или злоумышленники, если их несколько, на время перестали им интересоваться. По неизвестной причине. Пока он лежал в больнице, ничего угрожающего не происходило. Никто его не искал, не следил за ним, не звонил матери и отчиму… То есть звонки были исключительно от друзей и знакомых семьи, от коллег по работе, которые сочувствовали и предлагали помощь.

Возможно, его не собирались убивать, просто хотели вывести из строя, отвлечь от Ульяны. Да, именно с Ульяной он связывал происшествие, уложившее его на больничную койку. Сама судьба распорядилась так, чтобы он переосмыслил свою жизнь и определился с приоритетами!

Астра и Матвей исчезли, даже на телефонные звонки не отвечали. Правда, госпожа Ельцова предупредила, что им нужно уехать, но куда, на сколько, не уточнила. Вероятно в Суздаль, догадался Тарханин. Что ж, пускай…

Оправившись от недомогания, он выписался на амбулаторное лечение. Врачи советовали больше лежать, избегать физических перегрузок и волнений. Легко сказать! Попробовали бы сами не волноваться…

В пустой квартире Тарханину постоянно мерещились какие-то звуки, скрипы и возня за входной дверью. Он подкрадывался к глазку и убеждался, что имеет дело с разыгравшимися нервами и бурным воображением. На ночь он глотал снотворное, но заснуть удавалось с трудом. В один прекрасный момент он осознал, что потребность видеть Улю превращается в навязчивую идею, своего рода манию.

Он решил дать выход этому рискованному желанию…

«Должно быть, меня оставили в покое именно потому, что я отстал от Ули, и если я снова появлюсь и начну докучать ей, последствия могут быть роковыми, – размышлял Тарханин. – А, плевать! Зато я увижу ее…»

«Или не ее! – не преминул возразить внутренний оппонент. – Ты же сомневаешься, что Уля – девушка из твоей юности. Она другая! Тебя просто шлепнут из-за этой другой, парень! Застрелят из какого-нибудь чердачного окошка, или попадешь в темноте под колеса неизвестного автомобиля. Глупая бесславная смерть! Во имя чего ты лезешь на рожон?»