Валерия Вербинина - Ход Снежной королевы Страница 43

– Она тебе нравится, Гийом? Да?

И тут мой брат совершенно по-мальчишески покраснел.

– Что ты такое говоришь! Между прочим, я женатый человек, если ты забыл! – возмутился он. А через минуту, когда увидел, что я обиженно дуюсь, подтвердил: – Ну да, нравится. Она такая… такая… – Брат повел в воздухе руками, но, очевидно, слова были слишком ничтожны, чтобы выразить то, что он чувствовал. – Но… все, все… Все вздор!

Последние слова Гийома были неправдой, и я понял это, но не стал его уличать. Ему и так приходилось тяжело. Тяжелее, чем всем нам.

Вошла Матильда и остановилась у дверей. В комнате сразу же стало чувствоваться напряжение, причину которого я не сумел бы объяснить. Просто Гийом перестал улыбаться, а у меня пропала всякая охота говорить об Амалии.

– Альбер давно уехал? – спросил Гийом.

– Несколько часов назад, – отозвалась Матильда.

– Как вы думаете, он спасет нас? – с надеждой спросил я.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Матильда. – Буря стихла, но снег еще идет. Боюсь, как бы не случилось с ним чего.

– Полно, Матильда, – вмешался Гийом. – Альбер – надежный малый. Если он обещал привести подмогу, значит, сдержит свое слово. Такой он человек.

Матильда отвернулась.

– Ах, Гийом, Гийом… И зачем только ваш отец купил этот замок? – Она зябко передернула плечами. – Едва я увидела его, сразу поняла, какое тут зловещее место.

– Не переживайте, Матильда, – почти весело промолвил Гийом. – Скоро наши беды так или иначе закончатся. Или мы найдем убийцу и прикончим его, или он прикончит нас. В любом случае волноваться нам совершенно не о чем.

Если бы Амалия услышала его шутку, она бы непременно улыбнулась. Но у Матильды не было чувства юмора, и она ограничилась лишь довольно кислой гримасой.

– Обед уже готов, – сказала она. – Вы предпочитаете поесть у себя, Гийом, или подниметесь наверх? Мадам Дюпон сказала, что, если вы хорошо себя чувствуете, она была бы рада видеть вас за столом. Кстати, она уверяет, что ей удалось разгадать одну маленькую загадку, причем во многом благодаря вам.

Я заерзал на месте. Загадку? Какую еще загадку? Она напала на след Кэмпбелла?

– Хорошо, – сказал Гийом. – Передайте ей, что я буду. Мне не терпится услышать, что же ей удалось разгадать!

2. Из дневника Армана Лефера

Ко мне пришла горничная Полина и нерешительно заговорила:

– Месье Лефер, я должна кое-что вам рассказать.

И умолкла. Честно говоря, уже интонация ее слов не сулила ничего хорошего. Или, может быть, я просто стал слишком мнителен за последние дни?

– Что такое, Полина? – спросил я напрямик.

Горничная прикусила губу. Она явно колебалась.

– Сегодня утром меня вызывала мадам Дюпон. И лакея Селестена тоже.

Кажется, я начал понимать.

– И что же?

– Мне кажется, – еще более нерешительно промолвила девушка, – мадам Дюпон не верит в вашу невиновность. Она все выспрашивала, не выходили ли вы куда этой ночью, и так обстоятельно… Мне даже не по себе сделалось.

Я в тот момент сражался перед зеркалом с галстуком, который никак не желал завязываться, но тут я все же оставил его и повернулся к Полине.

– Любопытно, – процедил я сквозь зубы, – отчего же она решила, что я мог убить Коломбье? Может, она считает, что Фредерик Аржантей – это я? И задался целью истребить его семью из-за каких-то там давних счетов? А?

– Я не знаю, что думает мадам, – почти сердито ответила Полина. – Но она ведь из полиции, верно? Уж она-то в таких делах смыслит поболе нас с вами.

Я вздохнул. А что еще я мог сделать?

– И все-таки, – продолжала молодая женщина, – мне кажется, она была очень разочарована, когда я поклялась ей, что мы с вами и Селестеном всю ночь сидели здесь и играли в карты. Даже по лицу было видно, что ей мои слова очень не по вкусу пришлись.

Я лишь пожал плечами с глубокомысленным видом.

– Когда следствие заходит в тупик, иногда бывает важно найти козла отпущения, – проговорил я. – Взять хотя бы меня: я бывший приятель Кэмпбелла и уже по одному этому подозрителен. Кроме того, я воевал и, стало быть, убивал людей. По возрасту я почти подхожу, по приметам – тоже, тем более что об Аржантее ничего толком не известно. Что, если он – и впрямь я? В конце концов, надо же хоть как-то успокоить людей!

– Вы и впрямь такого плохого обо мне мнения, месье Лефер? – прозвенел насмешливый женский голос у дверей.

Ну конечно же, Амалия стояла там и все слышала. Меня начала разбирать досада.

– Вы случаем не арестовывать меня пришли? – осведомился я, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно.

– Нет, месье Лефер, – усмехнулась красавица, – я пришла, чтобы вернуть вам ваши заметки. – Она протянула мне стопку листков, на которых я вел свой дневник. – Как я и думала, ваши записи многое для меня прояснили.

Я взял листки, невольно коснувшись ее пальцев. Лучше бы я этого не делал! Меня бросило сначала в жар, а через мгновение – в холод. Или я старею, что меня способно так взбудоражить одно простое женское прикосновение?

– Вы свободны, Полина, – сказала Амалия тоном, не допускающим возражений. – Франсуаза накрывает на стол, помогите ей, пожалуйста.

– Да, мадам, – пролепетала горничная, кланяясь, и быстрее молнии скрылась за дверью.

Я положил листки обратно в ящик. Бросив на себя взгляд в зеркало, я заметил, как нелепо висит мой галстук, и, рассердившись, сорвал его с шеи.

– Позвольте вас спросить, – желчно проговорил я, оборачиваясь к Амалии. – Вы подозреваете меня, мадам Дюпон? В чем?

– А вы не поняли? – спросила она, обходя стол, на котором лежал открытый футляр с двумя дуэльными рапирами, которыми я очень гордился. – Это все ваше? – добавила она, скользнув пальцем по желобку лезвия.

– Мое, – коротко отозвался я. – Вы не ответили на мой вопрос.

– Вы сами уже на него ответили, – равнодушно промолвила она, вынимая из футляра одну из рапир. – Вы позволите?

Если бы я даже не позволил, она бы все равно поступила по-своему.

– Оружие не для женских рук, – сказал я, чтобы хоть что-то сказать.

Амалия задумчиво повертела рапиру на свету.

– Восемнадцатый век, – небрежно уронила она. – Прекрасная работа. Сейчас такие уже не делают.

– Да, не делают, – согласился я.

Амалия повернулась ко мне, и в следующее мгновение острие рапиры оказалось у моей груди. По счастью, сработала многолетняя выучка – я отскочил назад быстрее, чем лезвие коснулось моей одежды.

– Осторожнее! – вне себя выкрикнул я.

Амалия отсалютовала мне рапирой.

– En garde[10], месье, – промолвила она, и в глазах ее вспыхнули золотистые огни.

– Лучше вам не делать этого! – отозвался я. В два прыжка я оказался у стола и схватил вторую рапиру.

– Вы мне угрожаете, месье Лефер? – промурлыкала эта непостижимая женщина, наступая, и ее глаза сделались совсем золотыми. – К вашему сведению, я никого не боюсь.

Я все еще колебался, и она нанесла удар первая. Я парировал, и тут она атаковала меня так, что я сразу же понял: боевое оружие вовсе не было ей незнакомо. Во всяком случае, два моих финта она раскусила без труда и почти загнала меня в угол.

– Чего вы добиваетесь? – крикнул я.

– Главное – чего добиваетесь вы, месье Лефер, – отозвалась она, не переставая зорко следить за движениями моей рапиры. – Кстати, Лефер – ваше настоящее имя?

– Конечно! А что?

– А то, что фамилия Аржантей образована от слова l’argent, серебро, а ваша – от слова le fer, железо. Занятное совпадение, не правда ли?

Я промахнулся, и она ударила меня рукоятью в лицо. Вскрикнув, я попятился.

– Я не намерен отрекаться от своей фамилии в угоду вашим бредовым фантазиям! – выкрикнул я, кое-как отбившись от ее атаки.

– А я и не требую от вас этого, – отозвалась Амалия, едва не полоснув меня по лицу. – Только вот, мне помнится, у вас был очень удивленный вид, когда вы встречали меня на вокзале. Уж не потому ли, что к тому моменту вы уже убили Дезире Фонтенуа и знали, что она никак не может приехать в гости к дорогому кузену, а?

– Ну, знаете ли! – вскипел я. – Полный вздор!

И, проведя серию обманных приемов, я перешел в контратаку.

– Вам все равно, кого обвинять! Вы полагаете, что я придумал историю про четырех призраков, чтобы мне было легче подобраться к Эрнесту дю Коломбье, но тут вы просчитались! Ночью, когда было совершено убийство, я не выходил из своей комнаты. И как бы вы ни пытались запугать Полину, у вас не выйдет обвинить в убийстве меня!

Должно быть, я погорячился и ослабил внимание. Миг – и рапира вылетела у меня из рук, со звоном прокатилась по полу и остановилась возле комода.

– А, черт! – выругался я.

Поглядев на Амалию, я увидел в ее лице торжество, и мне сразу же захотелось провалиться под землю или куда-нибудь еще дальше. Нечего сказать, хороший из меня учитель!

– По-моему, – проговорила Амалия, не опуская рапиры, – вы принимаете мои предположения слишком близко к сердцу, месье. Успокойтесь. Я знаю, что вы не убивали графа и что призраки в самом деле являлись к вам. То есть, конечно, никаких призраков не было, но в данном случае это совершенно неважно. Главное – что вы сами поверили в них.