Марина Островская - Черная вдова Страница 43

— Первым делом подключаем к редуктору первую линию и проверяем с помощью вот этого портативного манометра уровень давления в баллонах.

Критический показатель — пятьдесят атмосфер. По достижении его необходимо прекратить погружение и подняться на поверхность. Но это — для серьезного дела.

В бассейне можно плавать хоть с десятью. Особенно если не шевелиться. Но вам этого явно мало — пока дышать не научитесь, у вас будет постоянный перерасход смеси. Итак, давление проверили. Что дальше? Необходимо взять в рот загубник и немного подышать. Если нет головокружения, значит, все в порядке. А теперь приступим к практическим занятиям.

Новички, обременив спины однобаллонными французскими аквалангами, расположились в правой, мелководной, части бассейна.

— Для начала рекомендуется сполоснуть маски изнутри, чтобы они не запотевали. Вот так. Теперь надевайте. Хорошо. Берем в рот загубники и погружаемся.

Наталья, выполнив все указания инструктора, оказалась в каком-то чужом мире — мире безмолвия, колышущихся зыбких теней, населенном странными существами в уродливых масках. Кровь прихлынула к вискам, сердце учащенно забилось. Однако она подавила желание поскорее оказаться на воздухе и, сжав зубами загубник, сделала несколько вдохов и выдохов.

Инструктор, погрузившийся вместе с новичками, поднятым вверх большим пальцем правой руки показал, что нужно выныривать. Оказавшись над водой, Наталья вынула загубник и глубоко вдохнула. В глазах почему-то потемнело.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался инструктор.

Новички радостно заулыбались:

— Нормально!

— Вот и хорошо. Мы будем постепенно увеличивать время пребывания под водой, чтобы вы могли привыкнуть.

В глубоководной части бассейна начинали тренировку опытные аквалангисты. Наталья, как и рассчитывала, заметила Ольшанского: он выделялся среди других ныряльщиков ростом и атлетическим телосложением. Поначалу он, казалось, не обращал внимания ни на нее, ни на других ее коллег из группы новичков. После проверки давления в своем акваланге он нырнул и надолго исчез под водой.

Первое занятие в группе начинающих продолжалось около часа. Наталья не заметила, как пролетело время. Урок уже закончился, и она выбралась на бортик бассейна, когда внезапно в метре от нее вынырнул аквалангист. Сняв маску и вынув изо рта загубник, он взялся одной рукой за поручень и повернулся в ее сторону. Брови его поползли вверх:

— Вы?! По-моему — это судьба.

Наталья, улыбаясь, подошла ближе. Поправила мокрые, слипшиеся волосы, прищурила глаза.

— Здравствуйте, господин Ольшанский.

— Зачем так официально? — засмеялся он. — Мы уже знакомы. Зовите меня Андреем. Вижу, вам нравится подводное плавание…

— Хочется испытать новые ощущения.

— Дайвинг — это всегда новые ощущения. Уж поверьте моему слову. Я нырял и в Красном море, и в Желтом, и на Карибах… Кажется, вы только начинаете?

— Да, это мое первое занятие.

— Я вам завидую, у вас многое впереди.

— На сегодня мы уже закончили, — развела она руками.

— Пожалуй, ради такого случая я тоже закончу. Вам куда? Я на машине и мог бы вас подвезти. Если у вас, конечно, нет собственного средства передвижения.

— Я приехала на такси.

— По пути мы могли бы выпить по чашке кофе, я знаю одно очень уютное местечко.

— А вам не устроят сцену ревности?

— Кто? А-а, вы имеете в виду Анжелику… Она занята другими делами.

Кстати, дайвинг у нее не пошел.

Приводя себя в порядок, Наталья немного замешкалась. Когда она вышла из бассейна, Ольшанский уже ждал ее на автомобильной стоянке. Он стоял возле темно-зеленого «Ягуара», подняв капот и склонившись над двигателем.

— Это ваша машина? — спросила Мазурова, останавливаясь рядом.

— Да, будь она неладна.

— Какие-то проблемы?

— Похоже, барахлит датчик холостого хода. В общем, это не смертельно, но я так привязан к ней, что любая, даже самая мелкая, неисправность вызывает у меня ощущение, похожее на зубную боль.

— Не стоит привязываться к вещам.

— Что-то подобное я слышал от одного своего друга. Он кришнаит.

— Вы не согласны с тем, что материальные привязанности мешают развиваться душе?

— Умом-то я, может быть, и согласен, но… — Ольшанский усмехнулся, — сердцу не прикажешь. Пока я еще не созрел для того, чтобы полностью отказаться от материального в пользу духовного.

Ольшанский подергал какие-то провода, потом захлопнул капот и вытер руки носовым платком.

— Садитесь.

Он оказался спокойным и уверенным водителем. «Ягуар» хорошо слушался руля и мгновенно откликался на каждое движение хозяина. За полчаса они преодолели расстояние до Садового кольца и припаркова-лись на платной стоянке неподалеку от площади Маяковского.

Все это время Ольшанский непринужденно шутил, рассказывал о забавных случаях из жизни рекламной тусовки, ненавязчиво интересовался личностью новой знакомой и ее планами. Один раз, притормозив на красный свет, он внимательно посмотрел на спутницу.

— Наташа, можно нескромный вопрос?

— Смотря какой, — лукаво улыбнулась она.

— В бассейне я заметил у вас на лице довольно странный шрам… А сейчас его почти не видно…

— Наследство бурной юности — сведенная татуировка. Вас это смущает?

— Нисколько, — поспешил успокоить ее Ольшанский. — Даже наоборот…

Изюминка, можно сказать.

«Я знала, что тебе должно понравиться», — усмехнулась про себя Наталья.

Больше он к этой теме деликатно не возвращался. Выяснив, что она намерена специализироваться на организации рекламных сессий, он дал ей пару практических советов, а затем, когда они уже заняли места за столиком в уютном кафе на первом этаже Театра Ленком, сказал:

— И держитесь подальше от всяких сомнительных личностей.

— Кого именно вы имеете в виду?

— Когда вы их увидите, вам сразу станет ясно, кого я имею в виду.

— Речь идет о «крыше»?

— Это почти неизбежное зло. Платить все равно кому-то придется. Однако упаси вас господь вступать с ними в какие-либо иные отношения.

— Мы говорим об интиме? — полушутливо поинтересовалась Наталья.

Сделав заказ вышколенному молодому человеку в белой рубашке с бабочкой и черных брюках, Ольшанский наклонился к Наталье и, понизив голос, заговорил:

— Они могут предлагать иные услуги… Ведь мы, рекламщики, имеем возможность да — чего уж там греха таить — отмывать деньги. Не соглашайтесь на это ни под каким предлогом! Я вот однажды вляпался, теперь не знаю, как со всем этим разобраться.

— У вас неприятности?

— Да, есть проблемы…

— А нельзя ли подробнее? Для меня, новичка, это очень важно.

— Может, как-нибудь в другой раз… Если мы, конечно, продолжим наше знакомство.

— Я надеюсь.

— Разрешите, Виктор Васильевич? — Старостин вошел в кабинет к начальнику отдела полковнику Арсеньеву.

— Давай, Володя, проходи. Только быстро, меня к руководству вызывают.

Что за вопрос?

Старостин протянул Арсеньеву свернутый в трубку лист тонкой бумаги.

— Это что такое?

— Копии протоколов и другие документы из Калининграда придут по фельдъегерской к утру, но я попросил тамошних коллег продублировать по факсу.

Взгляните, Виктор Васильевич.

Арсеньев развернул факс, бегло пробежался глазами по строчкам документов и сказал:

— Я это потом почитаю. Ты мне в двух словах.

— Наталья Мазурова, 1972 года рождения, уроженка города Калининграда.

Родители погибли в автокатастрофе. Отец был капитаном второго ранга.

Воспитывала девочку родная тетка Леокадия Кошелева — зав постановочной частью Калининградского областного драмтеатра. 11 июля 1989 года, в три тридцать ночи, в дежурную часть Калининградского УВД поступил звонок от соседей Кошелевой, которые сообщали, что из ее квартиры доносились громкие крики и шум. Наряд патрульно-постовой службы, прибывший по вызову, обнаружил дверь в квартиру открытой. В ванной комнате с черепно-мозговой травмой в бессознательном состоянии находилась Кошелева. Больше никого в квартире не оказалось, хотя соседи показали, что видели, как Наталья Мазурова вечером возвращалась домой.

— Сколько же ей тогда было? — спросил Арсеньев.

— Семнадцать, только-только закончила школу.

— Ясно, продолжай.

— Кошелева была доставлена в реанимационное отделение больницы скорой помощи, где ей сделали операцию. Через несколько дней, придя в сознание, она сообщила, что на нее совершила нападение в ванной комнате ее племянница.

— То есть Мазурова?

— Ну да, Мазурова. Девочку объявили в розыск, но найти ее не удалось — успела скрыться.

— Опростоволосились ребята, — хмыкнул начальник отдела.

— Да, был прокол, — согласился Старостин. — Тем не менее Кошелева не захотела писать заявление и от своих слов в отношении племянницы отказалась: она, мол, накануне выпила и точного хода событий не помнит. А на племянницу наговорила из-за ссоры, которая произошла между ними в тот вечер. Однако Наталья не объявилась в Калининграде ни в ближайшие дни, ни впоследствии.