Светлана Алешина - Самый красивый кошмар (сборник) Страница 43

Я понимающе кивнула, посмотрела на красивого мужчину с любопытством.

— Значит, вы Ирина Лебедева, — повторил тот задумчиво. — Знаю я ваше имя, смотрел и вашу программу, хотя и не так часто, как моя жена. Ей уж очень ваша программа нравится.

Я поблагодарила его за добрые слова.

— А вы что, передачу про наш завод хотите делать? — снова спросил меня начальник охраны. — Хорошее дело, тут есть чего людям показать. Кстати, Денис, — повернулся он к Щеглову, — там Валерия Дмитриевна тебя спрашивала.

— Да? Так я сам ее ищу! — отозвался мой провожатый. — Где она? Мне сказали, что в конторе ее нет!

— Она в пятый цех пошла, — ответил начальник охраны крекинг-завода. — Вон! — Он кивнул в сторону высоченной серой бетонной стены, откуда выходила труба, по которой тек керосин. Водитель грузовика успел уже наполнить свою цистерну, закрыть ее крышку и теперь спускался на землю, готовясь сесть за руль бензовоза и уехать прочь. — Здесь она, с Сергеем Викторовичем какие-то дела у нее…

— А, ну вот и отлично, — сказал Щеглов. — Мы как раз сюда и пришли. Пойдемте, Ирина Анатольевна, в пятый цех.

И он жестом предложил мне следовать за собой. Начальник охраны с усмешкой посмотрел нам вслед.

Мы вошли внутрь огромного цеха и буквально нос к носу столкнулись с другой парой. Это была женщина лет сорока пяти, одетая вовсе не в защитный комбинезон, а в нормальный бизнес-костюм, из чего я заключила, что это наверняка и есть главный инженер крекинг-завода Валерия Дмитриевна, о которой шла речь в разговоре мужчин. Рядом с ней стоял высокий полноватый мужчина преклонного возраста, о чем можно было догадаться, глядя на его седые волосы, лицо же он имел гладкое и весьма моложавое, и определить по нему возраст я бы не рискнула. На меня они оба уставились подозрительно, но на стоявшего рядом со мной Щеглова даже не посмотрели.

— Ты что это, Сергей Викторович? — начал мой спутник, ехидно посмеиваясь и пристально глядя на седого мужчину. — Опять керосин налево продаешь? Хоть бы делился с людьми, что ли, доходами от своего левого бизнеса…

— Ты, Щеглов, соображаешь, что говоришь? — Названный Сергеем Викторовичем смотрел на моего спутника откровенно неприязненно. — Вообще, как я погляжу, ты чокнулся из-за своих баб! Последних мозгов лишился…

Мой спутник продолжал посмеиваться, впрочем, уже не так уверенно.

— Щеглов, а что вы за человека с собой по заводу водите? — строго спросила женщина в бизнес-костюме. — Своих знакомых вам совершенно необязательно сюда приводить, устраивать им здесь экскурсии.

Щеглов нахально улыбнулся, смерил небольшого роста, изящную женщину взглядом обольстителя.

— Видели? — сказал он мне, ничуть не смутившись. — Наша Валерия Дмитриевна во всей своей строгости!

Я кивнула: значит, это и правда была главный инженер завода.

— Валерия Дмитриевна, — снова заговорил Щеглов, — вот, позвольте вам представить: тележурналистка Ирина Лебедева, ведущая программы «Женское счастье». Помните, мы с вами говорили насчет участия в телепрограмме?

— Ах, ну, разумеется, помню! — воскликнула Рогачева, немного смутившись и с улыбкой беря меня за руку. — Как хорошо, что вы приехали. Пойдемте, мы покажем вам завод!

Сергей Викторович немилосердно оттер Щеглова прочь, тот только ехидно поморщился, и дальше по крекинг-заводу меня повела главный инженер.

Мы вошли в производственное помещение цеха. Это был огромный ангар с забетонированным вровень с землей полом. Посреди этого сооружения на равном удалении друг от друга высились три стальные громадины, в основании которых виднелся бетонный пьедестал. Какие-то бесчисленные трубы разного размера и цвета тянулись к каждому из этих сооружений, они глухо и очень солидно гудели, что-то там у них внутри клокотало, бурлило и бушевало, шла невидимая химическая реакция. Позади каждой стальной установки, отделенная от нее широким бетонным экраном, также на небольшом бетонном возвышении находилась аппаратная, что-то вроде стальной будки с толстыми стенами и двумя узкими, как бойницы, окнами, выходившими на две стороны. Когда мы вошли, только в одной аппаратной горел свет, и там виднелась фигура работницы в широком, как принято тут, брезентовом балахоне, видимо, являющемся предписанной правилами техники безопасности спецодеждой. Глядя на аппаратную снизу вверх, мы видели, как аппаратчица, на мгновение выглянув в окно, чтобы посмотреть на нас, тут же снова сосредоточилась на своей работе, внимательно следя за какими-то приборами, расположенными на невидимом отсюда пульте.

— Вот это наш цех № 5 вакуумного гидроформинга нефти, — заговорила Рогачева тоном экскурсовода, ведущего группу школьников по музею краеведения. — Кстати, познакомьтесь, его начальник Сергей Викторович Венглер. — Пожилой мужчина рядом с нами довольно церемонно поклонился. — В этих трех реакторах, что вы видите, происходит разделение природной углеводородной смеси, которую, как вы знаете, обычно и называют нефтью, на легкие и тяжелые. Тяжелые углеводороды, это смесь низкооктановых бензинов, дизельного топлива, мазута, вплоть до битума, остаются в нижней части реактора и впоследствии удаляются, перекачиваются для дальнейшего разделения и переработки. Легкие углеводороды испаряются, затем конденсируются в специальном конденсаторе, таким образом, получается высококачественный авиационный керосин, на котором летают и пассажирские самолеты, и вертолеты, и военные истребители…

Наверное, было в выражении моего лица что-то такое, из-за чего мой гид вдруг запнулась.

— Слушайте, вам это все, наверное, неинтересно, — сказала она. — Вы ведь, наверное, в первую очередь интересуетесь людьми?

— Мне нужно выбрать кандидатуру для программы, которая должна выйти в эфир в ближайшую пятницу, — сказала я со вздохом.

— Ну, так считайте, что уже нашли! — оптимистично заявил Сергей Викторович за моей спиной. — Лучшего, более знающего, более добросовестного работника, чем Валерия Дмитриевна, вы здесь все равно не найдете!

— Сергей Викторович отлично знает, что грубая лесть — самая действенная, — сказала с доброй усмешкой главный инженер завода. — Однако мне кажется, что лучше пригласить на вашу передачу кого-нибудь из рядовых работниц завода. Одну из этих вот аппаратчиц, например…

Она не договорила, потому что вдруг зазвонил ее мобильный телефон. Валерия Дмитриевна сказала в трубку «да», потом через некоторое время «хорошо» и сунула телефон обратно в карман.

— Вы меня простите, — заговорила она торопливо, — но мне сейчас срочно нужно в заводоуправление, там новая партия нефти прибыла… Сергей Викторович вам и без меня прекрасно все покажет!

И она поспешила прочь из цеха. Сергей Викторович некоторое время смущенно таращил на меня глаза, затем открыл было рот, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, как из-под земли появился Щеглов.

— Ты, Сергей Викторович, иди отдохни, — сказал он нахально. — Я сам корреспонденткой займусь…

Тот в изумлении взглянул на него, но ничего не сказал, и Щеглов занял его место.

— Вот, — продолжал он, ухмыляясь, — как уже объяснила вам наш главный инженер, в этом цеху производят авиационный керосин, часть которого вон тот тип, — он кивнул на топтавшегося сзади Сергея Викторовича, — нагло разворовывает…

— Да, ты, хорош трепаться! — проворчал сердито Сергей Викторович. — Ничего я не разворовываю, ты понял?

Но Щеглов сделал вид, что не слышал его.

— Пойдемте, — продолжал он, — я познакомлю вас с персоналом цеха.

Мы направились к одной из пыхтевших паром и керосиновыми запахами громадин, поднялись по узкой и грязной, напоминавшей корабельную лестнице, зашли в единственную аппаратную, где горел свет, через похожее на бойницу смотровое окно виднелся весь реактор и даже кое-что из остального пространства цеха.

— А что, работает только один из трех реакторов? — поинтересовалась я у Щеглова.

— Нефти для переработки мало, — отозвался он, — поэтому два реактора пока простаивают. Слышали, Валерия Дмитриевна убежала, потому что новая партия нефти прибыла? Я заказывал восемь цистерн, вот, если они все прибыли, значит, скоро еще один реактор включим, чтобы поскорее железнодорожные цистерны освободить.

Я огляделась вокруг. Внутри аппаратной находилась панель управления реактором, на которой мигали разноцветными огнями лампочки, дрожали стрелки приборов. Какие-то малые и большие рычажки находились на пульте, обилие которых приводило меня в ужас: неужели же во всем этом можно разобраться, запомнить, когда и что нажимать и поворачивать? Но самым большим и внушительным в кабине управления реактором, как я про себя окрестила это помещение, были два вентиля средних размеров, какие можно видеть на трубах магистрального водопровода. Они помещались с разных сторон от пульта, один из них был выкрашен нежно-голубой, другой — ярко-красной краской, что едва ли было случайно. На противоположной от окна стене аппаратной я заметила большое полотнище белого ватмана. «Сначала — СИНЕЕ, потом — КРАСНОЕ», — аршинными буквами было написано на нем, причем слова «синее» и «красное» были нарисованы более крупно гуашью соответствующего цвета.