Фридрих Незнанский - У каждого свое зло Страница 43

…Евгений Кириллович посмотрел на часы — восемь вечера. Он включил кофеварку, и когда она, благодушно урча и извергая клубы пара, дала ему знать, что кофе готов, достал из серванта пузатую бутылку коньяка, добавил несколько граммов в кофе, отхлебнул и удовлетворенно хмыкнул.

Медленно попивая кофе с коньяком, он выложил перед собой смесь из нескольких паспортов и принялся внимательно разглядывать их: два заграничных на имя Чванова Евгения Кирилловича и еще один, в который были аккуратно вписаны по-английски имя и фамилия владельца — Алекс Петерсен. Место жительства этого несуществующего американца находилось, естественно, в Соединенных Штатах Америки, штат Вайоминг.

Покончив с кофе, Чванов раскурил трубку, открыл крошечную записную книжечку и нашел листок на букву «Р». Еще раз посмотрел на часы — пора, и набрал номер.

— Алло! — отозвалась трубка спустя несколько секунд.

— Это Игорь Альфредович? — вежливо осведомился Чванов.

— Да, это я. Слушаю вас.

— Похоже, вы меня не узнали. Ну что ж, как гласит ваша русская пословица — богатый буду. Это я, Алекс.

— Мистер Петерсен? — охнул Решетников. — Но…

— Видите ли, я решил прибыть в Москву несколько раньше намеченного срока, — перебил его Чванов, от которого не укрылась некоторая растерянность собеседника. — Надеюсь… как это… что вы меня будете прощать.

— Пустяки, Алекс! У нас в России всегда так. Говорят одно — делают другое. Это же Россия! А вы приехали — и одно это уже хорошо.

— Вы правда не имеете претензий?

— Нет, нет, — поспешил заверить Игорь Альфредович. — У меня все готово, можете забрать товар хоть сегодня. Только вот…

Повисла пауза.

— Мистер Решетников, — сказал наконец иностранец, — я… гм… если я правильно понимаю, это «только вот» как раз и означает говорить одно, а делать другое. Верно, нет? — Последнюю фразу он произнес, заговорщически понизив голос. — Мы договаривались с вами насчет пятидесяти тысяч долларов за оба тома, верно? Пятьдесят тысяч — это очень, очень большие деньги. Но теперь вы собираетесь мне сказать, что у вас изменились обстоятельства, не так ли?

— Но, мистер Алекс…

— Подождите, please, — решительно остановил Решетникова иностранец. Я согласен обсудить это изменение. Но only, — для пущей убедительности он начал путать русские и английские слова, — в разумные пределы! Назовите, пожалуйста, ваша цифра.

— Двести тысяч, — брякнул Решетников и замолчал.

Молчал и Петерсен, примерно минуту тянулась эта тягостная тишина.

— О-о, no. Нет. На такую сумму я не уполномочен моим доверителем. Sorry, — огорченно вздохнул наконец иностранец. — Семьдесят — еще идет куда-нибудь, но две сотни тысяч… Это, простите, нонсенс.

— Но, видите ли, условия нашей сделки меняются отнюдь не из-за моей жадности или желания нагло обобрать вас или вашего доверителя, — хотя и деловым, но все же заискивающим тоном бросился исправлять положение Решетников. — За это время возникли новые обстоятельства… Я предлагаю нам с вами срочно встретиться. И обещаю, вы еще спасибо скажете! Потому что возникает очень для вас интересное предложение, очень!

— О'кей! Если я к вам приеду right now, прямо сейчас — это будет хорошо? — легко согласился Петерсен-Чванов. — Адрес у вас тот же, что вы мне давали, так, да?

— Да, да, так! И я с нетерпением жду вас, — срывающимся от волнения голосом выдохнул Решетников.

— Я выезжаю. See you later, до встречи.

…Кажется, «right now», да и «See you later» — это перебор. А впрочем, какая разница! Евгений Кириллович положил трубку, в задумчивости прошелся из угла в угол, обдумывая только что состоявшийся разговор. Да, этот Решетников совсем не прост, совсем… Подумав, Евгений Кириллович открыл нижний ящик комода, выудил откуда-то из-под белья похожий на зажигалку «зауэр» калибра 6,35 и сунул его за пояс. Прикрыл пуловером, застегнул пиджак на одну пуговицу. Очень хорошо. Подумал, не надеть ли плащ. Но дождь, кажется, кончился совсем. На всякий случай он прихватил в прихожей зонтик и, насвистывая, вышел на улицу, где его ждало новое испытание: поймать в этой чертовой российской столице такси или вообще какую-нибудь машину, которая довезла бы его до места…

— Зачем ты это затеваешь, Игорь? — недобро глядя на Решетникова, спросила Алла. — Ты же все завалишь! Неужели ты думаешь, что американец поверит в такую глупость?

— Молчать! — заорал Игорь Альфредович. — У меня уже голова разламывается от твоих поучений! Кто ты есть, что взяла такую моду — меня поучать? На кой только ляд я вообще с тобой связался…

Алла подошла к нему, мягко взяла за руку. Он руку отдернул, но в душе был доволен: ластиться будет, мира хочет.

— Ты только не кипятись, выслушай меня, хорошо? — успокаивающе сказала она. — Неужели ты вправду думаешь, что этот Петерсен клюнет на такую откровенную липу? И потом, откуда у тебя уверенность, что он приедет к нам с деньгами? Голову даю на отсечение, что он заявится пустой. Ну, даже если он будет и при деньгах. Допустим, мы усыпили его клофелином. Усыпили — и что потом? Все бросим и подадимся в леса? — Тут выдержка изменила ей, она издевательски рассмеялась. — Партизанить будем на пару, да?

Решетников больно сжал ее руку.

— Хватит делать из меня идиота! Какой у меня план, спрашиваешь? А вот какой. Я показываю ему слайды с третьим томом «Птиц Британии», вешаю ему лапшу насчет происхождения этой книги, а потом прошу с него двести тысяч баксов. Двести тысяч — в качестве задатка! Потому что, видите ли, дорогой мистер Петерсен, третий том существует всего в двух экземплярах, отчего вкупе с первыми двумя томами стоит миллион! А заодно я постараюсь впарить ему и альдину!

Ухтомская покрутила пальцем у виска.

— Нет, ты все-таки и вправду рехнулся, дорогой. — Она посмотрела на Решетникова с таким искренним сожалением, словно перед ней и впрямь находился неизлечимый больной. — Жадность, дорогой, совершенно лишила тебя реального взгляда на вещи. С чего ты взял, что твой клиент может позволить себе такую покупку? Миллион! Да ты просто сразу потеряешь и те пятьдесят тысяч, что тебе обещали. Ты останешься ни с чем, попомни мои слова! А я, знаешь, этого очень бы не хотела, как твой компаньон…

— Кто ты? — взвился Решетников. — Компаньон? Еще чего! Да ты только мешаешь мне, если хочешь знать! Я столько готовился к встрече с Алексом! И вообще — к этому делу! Старика вывел из игры!

Алла побледнела.

— Значит, это ты сообщил старику… Ну ты и мерза-авец! А я все голову ломаю: уж не от моих ли уколов у старика инсульт приключился? Я пришла уколы делать, а старуха говорит: Антона Григорьевича в больницу забирают. Я чуть не села — с чего бы это? Да вот, говорит, позвонил кто-то, доложил о смерти племянника… Так вот, оказывается, кто это сделал! Ну ты и подонок…

— Хорошенькое дело! — изумился Решетников. — Да ты же сама мне сказала: хочешь, мол, доконать — позвони старику. Не говорила разве?

— Кто — я? — довольно натурально удивилась Алла. — Никакого у нас с тобой разговора на эту тему не было, понял? Случись что — никому ты ничего не докажешь. Я если и говорила, то так, вообще, в шутку, а ты, значит, принял как руководство к действию? Ну молодец! А еще все время пытаешься доказать, что ты самый главный, самый умный, что можешь без меня обойтись. Нет, дорогой, без меня ты теперь никуда. Случись что — я тебя, сукиного сына, сдам со всеми потрохами!

— Так ты мне еще и угрожать будешь? — набычился Решетников. — Ты посмотри на себя! Кто ты есть-то? Торговка наркотой — и не больше того. Тоже мне цаца, чистенькую она из себя будет строить! Да если б не я — ты вообще могла бы панелью кончить, кисонька! Скажи спасибо, что я вытащил тебя из помойки! Могла бы до сих пор полы в своей вонючей поликлинике мыть!

— Между прочим, я до сих пор как раз этим и занимаюсь, — совершенно спокойно отрезала Алла. — А насчет спасибо, это я еще подумаю! Ты втянул меня в чистую уголовщину — ладно, я пошла на это ради нашего будущего. А теперь ты чуть не угробил Краснова и хочешь, чтобы я была соучастницей, так, что ли? Да ведь это же проще простого доказать, что именно ты чуть не убил старика своим звонком.

— Очень жаль, что «чуть», а не до конца, — отмахнулся Игорь Альфредович. — Видать, слишком еще крепок твой пациент. — Я-то думал, мы теперь сможем совершенно спокойно почистить его коллекцию, пока наследники какие-нибудь не объявились…

— Наследники? — вздрогнув от какой-то внезапной мысли, переспросила Ухтомская.

— Разумеется. Ты что думала — это так, хиханьки? Я разговаривал со знатоками — красновские книжечки потянут почти на миллион баксов. Почему мы должны упускать такие деньги?

— Значит, и это ты? — Алла оторопело уставилась на собеседника.

— Что — я? — непонимающе спросил Решетников.

— Значит, это ты прикончил и Завьялова тоже? О, Господи!