Аркадий Карасик - Дочь банкира Страница 43

- Почему отложим? - удивился Родимцев необычной просьбе приятеля.

- Вчера на ужин нам поднесли по сто граммов. Верный признак предстоит работа.

Разочарованный "вербовщик" умолк. Вместо мыслей о таинственном протоколе в сейфе Ольхова - тревожные предчувствия. Еще толком не зная деталей будущей "работы", он догадывался о самой сути. Недаром же его испытывали на меткость стрельбы, недаром инструктор гонял в тире до седьмого пота. А потом - восточные единоборства, умение владеть ножом и металлической дубинкой. Туманные намеки Ольхова, потупленные глазки не умеющей врать Вавочки.

- И на кого нас нацеливают? - изобразив полное равнодушие, осведомился он.

- Бобик скажет.

Система выстроена на удивление четко. Никто, кроме непосредственных исполнителей, ни за что не отвечает. Ольхов умело перепасовал ответственность на своего секретаря: тот, дескать, скажет когда, кого, где. Провалится задуманная им операция - банкир вытаращит глаза на допрашивающего следователя. Ничего, мол, не ведаю, летаю над грешной землей, решаю финансовые проблемы глобального характера. Домашними делами, в том числе, телохранителями, командует секретарь, с него и спрос.

Бобик, наверняка, тоже отделается легким испугом. Заранее придумал варианты будущей защиты. Сошлется на своевольных подчиненных. Или - на обычную бытовуху - бабу не поделили, обиделись за грубое словцо погибшего..

Так и получилось. Придумал.

Перед обедом урод протрубил общий сбор. Четверо парней уселись в столовой за прибранные столики, выложили на них руки. Типичная начальная школа. Во главе стола - безгубый "учитель".

- Запомните адрес и приметы об"екта...

Данные выделены громкостью голоса и паузами между словами. Вещественным подтверждением - фотокарточка кабинетного размера.

Полкан мечтательно смотрит на окно выдачи. Будто надеется, что оно вот-вот откроется и в обеденный зал выглянет кокетливая девчонка в белоснежном колпаке, который чудом держится на кудрявой головке.

Ром лезвием ножа рисует на столешнице замысловатые узоры. Осторожно не порезать бы скатерку. То хмурится, то улыбается. Будто видит результаты творческого труда, досадует по поводу недостатков, радуется удачам. На многословные инструкции руководителя никак не раагирует - дескать, не в новинку, все известно заранее.

Рекс не сводит с лица сидящего рядом Николая вопрошающего взгляда. Наверно, его мучает недавно заданный нелепый вопрос о прыжках с парашютом. Он отлично понимает, что речь идет об опасном предприятии, в котором ему отводится роль некоего помощника. Заранее прикидывает: отказаться, соотвественно изобретя причину, или согласиться?

- Время неограничено, - продолжал инструктировать боевиков Бобик. - И все же, не затягивайте. Операцией руководит Ром. Все подробности - у него.

Вот она, глухая защита от будущего расследования! Ольхов свалит на Бобика, Бобик - на Рома. Лихо закручено! Интересно, на кого свалит Ром? Рекс и Полкан отпадают - огрызнутся. Единственный вариант - свежий, не опробованный в деле, сверхнаивный Шавка.

Но если дойдет до расследования, рты боевикам не запечатаешь, языки не отрежешь. Спасая свою шкуру, парни выдадут и хозяина, и его уродливого секретаря. Родимцев тоже не собирается молчать, он не Исус Христос. Выложит все, что знает и о чем догадывается.

Значит, должна быть ещё одна предохранительная задумка. Типа второй, подстраховывающей группы, которая при непредвиденных осложнениях замочит первую.

И снова Родимцев затосковал по прежним дням вне особняка. Тогда он был свободен, умело или неумело, но уходил от преследователей, укрывался в лесу, искал убежище у того же Окурка. Грязная, на подхвате работа в гараже Сансаныча сейчас казалась ему блаженным отдыхом.

А сейчас наивного идиота голяком выставляют перед нацеленными стволами и приготовленными "браслетами". Не сбежать и не укрыться, позади - такие же стволы ольховских страховщиков.

Прежнее всегда кажется более сладким и безопасным, нежели нынешнее. Старая истина.

И все же Николай махнул бы рукой на внешне безопасную, а на самом деле обильно политую кровью, службу у банкира. Удерживает одна только причина Вавочка. Сценка в полутемном коридоре накрепко засела в памяти, посылая оттуда тревожные сигналы. Типа - SOS.

- Не забудьте все свои документы сдать старшему группы... Связь только через него... Надеюсь, вопросов нет?

Набалдашник носа предупреждающе поднялся, глаза прищурены. Весь вид секретаря будто предупреждает о недопустимости дальнейшего обсуждения исчерпанной темы.

- Имеется один, - неожиданно по школярски поднял руку Рекс. - Гонорар?

Бобик помолчал, недовольно помотал главным своим украшением - носом. Но все же ответил.

- Как обычно, по четыре куска. Естественно, баксов... Конечно, не на руки - на банковские счета.

Услышав обещанную сумму "заработка", Николай задохнулся от удивления, а вот остальные участники группы особого удовольствия не высказали. То, что для Родимцева - невероятное богатство, для остальных - мизер, малость.

Рядом с удивлением прочно обосновалось разочарование. На банковский счет? А кому позволят проверить: зачислены деньги или - обман? Вдруг устойчивый и обеспеченный ольховский банк лопнет созревшимм нарывом? Или его прихлопнут, будто надоедливого комара? Нет, гораздо лучше и надежней самому пощупать заработанные хрустящие купюры и упаковать их в собственный бумажник.

Но не выскажешь же это уроду!

После того, как Бобик выполнил задание банкира и выкатился из столовой, четверка приговоренных долго молчала. Полкан попрежнему любовался закрытым окошком выдачи, Ром продолжал прочерчивать на скатерти причудливые узоры.

- Ничего не поделаешь, дружаны, придется отрабатывать.

Рекс поднялся, потянулся до хруста в суставах. И вдруг рассмеялся. Не звонко и задорно, как раньше, - натужно, с хрипотцой заядлого курильщика. Ром согласно кивнул и тоже встал. Действительно, не стоит трепать по пустому нервы, они не восстанавливаются. Полкан выматерился сквозь зубы.

- Как делаем?

- Рано планировать, сначала поглядим на дом, общупаем лифт, лестницу, площадку. После решим. Давайте, кореши, свои ксивы, спрячу в наш сейф. Вернемся - отдам. Завтра утром мы с Полканом обнюхаем территорию вокруг дома, постараемся узнать привычки об"екта. Рекс и Шавка готовят стволы, снаряжают взрывпакеты.

Все есть в группе: собственный сейф, мастерская по изготовлению мин, оружейная! Не банда килеров - солидное воинское подразделение. Типа воздушно-десантной роты. А предстоящая операция представилась прыжком с неисправным парашютом. Неизвестно, раскроется он или не раскроется. Проще говоря - самоубийством.

Рекс понял друга и молча кивнул. Да, самоубийство.

* * *

Утром Родимцев поднялся рано - около пяти утра. Нехотя, через силу помахал гантелями и гирей, принял контрастный душ. Настроение - на самой нижней отметке, дерьмовей не бывает. В обнимку с тремя банками холодного пива завалился в одних плавках на диван и принялся лениво изучать газеты. Благо, чтивом снабжают безотказно.

В районе семи часов - вежливое постукивание в дверь. В прежней своей комнате он подпрыгнул бы до самого потолка, бросился открывать. На пороге, конечно, Вавочка. С ехидной улыбочкой, в коротенькой юбчонке, из под которой выглядывают пухлые ножки.

Но в новую его келью стучала не Вавочка.

- Балдеешь? - кивнул на банки с пивом Рекс. - А я вот всю ночь не спал. Измаялся.

Пришлось Родимцеву постучать по багету картины, потом - по лбу приятеля. Неужели тот не понимает - все прослушивается? Сразу после вселения на новую жилплощадь Николай тщательно оглядел мебаль и стены. Даже простучал. Первая черная коробочка спрятана за картиной - видимо, у исполнителей вместо мозгов - свиной студень, не нашли более безопасного места. А вот второй мкрофончик оказалось найти не так уж и легко - приклеен липучкой в нижней части кресла.

Рекс устало кивнул и принялся неуклюже изворачиваться.

- Что-то происходит с моим снотворным аппаратом. Думаю придется навестить неврапатолога...

- Лучше - психиатра, - с"ехидничал Николай. - Мало бываешь на свежем воздухе, откуда сон возьмется. Пошли прошвырнемся по парку, подышим утренним кислородом?

Рекс молча поднялся со стула. Вид у него, действительно, больной: мешки под глазами, нездоровый цвет лица - какой-то синюшный, растрепанные волосы.

В парке - утренняя благодать. Жара ещё не наступила, да и о какой жаре можно говорить осенью! Легкий прохладный ветерок шевелит чуткие листья деревьев и кустарника. Дышится легко и приятно. В такой обстановке - читать в порозовевшее от волнения девичье ушко лирические стихи.

Как всегда, первый взгляд Николай бросил не на деревья или кусты - на окна вавочкиных комнат. Спит ли она после трудной ночи в одной постели с немолодым любовником или завтракает в одиночестве. Вдруг выглянет в окно и увидит отставного своего телохранителя? Снова, как и недавно в "фордике", щеки окрасит румянец? Или досадливо задернет занавеску?