Наталья Борохова - Адвокат Казановы Страница 43

Роза шумно выдохнула, вспомнив, должно быть, что из-за них-то, борцов за всеобщую безопасность, и расстроилось ее первое романтическое приключение.

– Не было никакого нападения, – проговорила она. – Все было так, как вам рассказал мой муж.

– Ваш муж? – захлебнулся удивлением следователь. – Но вы же не замужем, Роза Ахметовна. Вы ж в каком-то роде… старая дева.

– Ах, старая дева? – возмутилась женщина. – Да кто вам такое сказал? Может, в моем паспорте и нет печати, но это еще ничего не значит!

– А как же ваши показания, Роза Ахметовна? Вот глядите, – следователь полез в одну из многочисленных своих папок и вынул протокол допроса. – Здесь ведь все сказано и про нападение, и про изнасилование. Может, вас смутило присутствие обвиняемого? Так бывает… Может, вы опасаетесь мести с его стороны? Напрасно. Он находится там, откуда в ближайшие десять лет мстить ему будет весьма затруднительно.

– Десять лет? О! – зарыдала вдруг Роза. – Это несправедливо!

Следователь замолчал, окончательно сбитый с толку. Даже Елизавета с опаской посматривала на свою клиентку, недоумевая, по какой причине на нее вдруг нахлынули столь бурные чувства.

Потапов, до сих пор молчавший, наконец не выдержал:

– Не плачь, Розочка! Ты ведь сама хотела. Боюсь, я был тебе плохим мужем. – И он громко высморкался в платок.

У Дубровской от изумления приоткрылся рот.

Услышав непривычные ее слуху нежности, Роза зарыдала еще громче. Потекла черная тушь, оставляя на лице грязные бороздки следов. Смазалась вишенка губ. Дубровская забеспокоилась всерьез, опасаясь за товарный вид «невесты». Но Потапова, похоже, он мало заботил. Мужичок смотрел на Розу с нежностью, как колхозник на свою любимую корову, и даже совал ей грязный носовой платок.

Первым пришел в себя следователь.

– Хватит! – рявкнул он. – Хватит разводить тут болото! Ишь, спектакль устроили… Здесь вам такое не пройдет! Быстро говорите правду!

– Может быть, они и пытаются это сделать? – аккуратно вставила вопрос Дубровская. Следователь посмотрел на нее зверем.

– А вот мы сейчас и выясним! Скажите, сколько времени вы знакомы?

– Два года, – проговорил Потапов, вспомнив долгие наставления своего адвоката.

– Один год и одиннадцать месяцев, – поправила его Роза с упреком. – Ты всегда забываешь памятные даты! На год нашего знакомства я связала для тебя носки и шарф. А ты не подарил мне и цветочка!

– Врешь! Цветы я дарил. Три розы в праздничной упаковке.

– Так это было на мой день рождения, – плаксиво заметила Роза.

– Может, и на день рождения, – пожал плечами Потапов. – У вас, у баб, столько дурацких праздников!

– Ах, может, ты хочешь сказать, что наша встреча была ошибкой? – Из глаз Розы готова была хлынуть новая лавина слез.

– Ну, завелась! – поморщился Потапов.

– Моя тоже всегда такое говорит, – немного задумчиво заметил следователь. Но, спохватившись, задал новый вопрос: – Так, где же вы жили?

– Улица Моховая, дом сорок два, квартира пятнадцать! – хором ответили «супруги».

– Чем занимался Потапов?

– А ничем не занимался, – заявила Роза. – Валялся целыми днями на диване и смотрел в потолок.

– Опять врешь, Роза! – возмутился обвиняемый. – Я же по хозяйству работал, а еще несколько раз грузчиком на железной дороге подрабатывал.

– Ага, пока тебя не скрутил радикулит, – хихикнула Роза. – Сиди уж, грузчик. Ладно хоть еду готовил и стирал, а то был бы, как Витька из пятой квартиры, пьяница и лежебока.

– Вот посмотрел бы я тогда на тебя, – насупился «муж». – Побегала бы каждый вечер вокруг дома нагишом, может быть, стройнее бы стала. А то ишь, как тебя на моих блинах и пышках разнесло!

– Может, тебе не нравится моя фигура? – обиженно произнесла «супруга». – Ты ж всегда говорил, что любишь женщин с телом.

– В теле, – поправил ее Потапов. – А я и сейчас не отказываюсь.

В его голосе зазвучали игривые интонации. Если бы не было ненужных свидетелей, он бы точно ухватил «супругу» за мясистый бок.

Дубровская сидела, боясь перевести дух. Она была поражена ничуть не меньше следователя. Конечно, она помнила, как под ее руководством Потапов разучил биографию «невесты», ее анкетные данные и длинный перечень, состоящий из имен ее родственников, названий болезней, привычек и любимых занятий. Но теперь, когда косноязычный Потапов затеял диалог со своей второй половиной, виртуозно перемежаемый семейной перебранкой, в душу Дубровской закралось подозрение, не является ли все разворачивающееся действо хорошо поставленным спектаклем, где она сама сыграла роль статистки.

– Ну, довольно вздор нести! – расстроил семейную идиллию следователь. – Потапов, что ты делал в киоске двенадцатого декабря?

– Так ведь к Розке пришел! – недоуменно воскликнул обвиняемый.

– С какой целью?

– Скучно же ей одной, да и боязно ночью, – пояснил Потапов. – Опять же шваль всякая по улицам шатается.

– Это точно, – недобро сощурился следователь.

– Он меня частенько навещал, когда я в ночную смену ходила, – подтвердила Роза. – На то и муж мне.

– Объясните тогда мне, голубки, происхождение мешка, обнаруженного при осмотре киоска, с разного рода продукцией.

– Вы про пиво, что ль? – удивилась Роза.

– Про десять банок пива, пять упаковок женских прокладок, пять пачек сигарет, два блока жевательной резинки… И что там еще по списку?

– Так отоваривались мы! – выпучил глаза Потапов. – Семейное ж дело, гражданин начальник. Ежели бы вы мешок с патронами обнаружили, а то тьфу! Прокладки и пиво.

– Ты про патроны-то погоди, – остудил его следователь. – Скажи-ка мне, откуда в киоске пистолет взялся?

– Он же игрушка, начальник!

– Не игрушка, а макет оружия, – поправил его служитель закона. – Ты еще про женский чулок с прорезями для глаз расскажи.

– Ну я ведь уже говорил. Значится, купил я макет оружия в магазине «Детский мир». Там много таких макетов по дешевке продают. Для детишек. Взял старый Розкин чулок с дырками. Дай, думаю, пошучу. Напялил я его на голову, да и в киоск прямиком. «Хэнде хох!» – говорю. Не думал же я, что она сразу в обморок грохнется!

– Да уж, догадаться, что шутка, сложно было, – проворчала Роза.

– А вот ты лучше объясни мне, почему твоя зазноба на тебя заявление настрочила? У нее что, с чувством юмора совсем плохо? – подозрительно спросил следователь.

– Да психанула она, гражданин начальник! Понятное ж дело, ей приходится одной на семью горбатиться, а тут я со своими шутками…

– Осерчала я, товарищ следователь! – пришла ему на помощь Роза. – Да еще голову немного стрясла – падая, об табуретку ударилась. Ну, думаю, поганец, я тебя проучу. Не думала же я, что вы все так серьезно воспримете.

– А вы помните, что я предупреждал вас об уголовной ответственности за заведомо ложный донос, да и за дачу ложных показаний? – зло спросил следователь.

– Помню, и что?

– А то, что мне придется завести на вас дело, гражданка Пшеничная! Пойдете в изолятор к вашему «мужу»?

– А что, это обязательно? – удивилась Роза. – За что же честную женщину в изолятор сажать? Я что, убила кого иль ограбила?

– Шутейное ж дело, гражданин начальник. Не трогайте Розку! – взмолился Потапов. – Если вы еще и ее посадите, кто будет мне передачи носить? Ноги ведь протянем на казенных харчах.

– Семейка шутников… – разозлился следователь, вскакивая и начиная по своей привычке мерить шагами кабинет. – Прекращай съемку! – скомандовал он сотруднику. – Хочешь, чтобы в суде меня на смех подняли?

– Почему же на смех? – не к месту влезла Дубровская. – Если тихонько прекратить дело, то никто ничего не узнает…

– Тихонько? Да вы, наверное, спятили? – возмутился следователь. И, видимо, только что, вспомнив о существовании адвоката, подозрительно произнес: – Только кажется мне, тут явно не обошлось без вас. Скажите честно, ваша придумка?

– Моя? Да что вы, у меня бы так хорошо не получилось, – замахала руками Лиза.

– Ну, ладно. Мы еще с вами разберемся… – пообещал следователь. – На сегодня все свободны. Разумеется, кроме Потапова. Пока.

– Интересно, – заметила Роза, шагая по коридору вместе с Дубровской. – Как следует понимать это его «пока»? Пока не выпустили Потапова или пока не посадили меня?

Елизавете и самой хотелось бы знать, как понимать слова следователя.

Глава 25

Соседка Тамары оказалась рыхлой брюнеткой лет тридцати. На ее лице, как несмываемая печать, отобразились все пороки разгульной жизни. Главным образом, конечно, обильные возлияния без особого повода. Тем не менее сама себя она считала особой артистической, одаренной и просила, чтобы все ее называли на французский манер – Клэр, между тем как ее паспорт выдавал русский аналог – Света. Дело в том, что еще несколько лет назад она успешно выступала в одном из третьесортных стриптиз-клубов. Но не в силах отказаться от дармовой выпивки, которой благодарные зрители выражали ей свою симпатию, быстро потеряла форму, расплылась и подурнела. Хозяин заведения не мешкая подобрал ей замену – свеженькую, молоденькую девочку, а Клэр оказалась на улице. Помыкавшись в поисках работы по большому городу, Света быстро поняла, что в индустрии развлечений ей больше нет места, и без особых душевных терзаний влилась в ряды жриц любви.