Виталий Гладкий - Змея за пазухой Страница 44

— Кто там? — раздался голос, усиленный динамиком; Никита даже вздрогнул от неожиданности.

— Иван Николаевич, это… — Тут Никита запнулся, — назвать себя «соседом» он никак не мог, и нужно было на ходу придумать, как себя именовать.

Но его выручил Иван Николаевич. Видимо, он наконец рассмотрел на экране монитора (у него был видеоглазок), кто стоит перед дверью его квартиры.

— А, это вы… Извините, сразу не признал. Одну минуточку…

«Минуточка» растянулась на целых пять. Дед что, наносит макияж? — подумал Никита. И почти угадал: когда отворилась дверь и Иван Николаевич встал на пороге, с него можно было писать картину «Тайный советник на покое». Темно-бордовый шлафрок с серебряным шитьем, белая рубашка с воротником стойкой, а вместо галстука — черный бант, домашние брюки с лампасами, а на ногах мягкие туфли из шкуры какой-то африканской живности (это уже Никита додумал; ну не может столь представительный джентльмен носить домашние тапочки из кожи обычной козы).

— Здравствуйте, Иван Николаевич. Меня зовут Никита.

— Вот и познакомились… — Старик заулыбался. — А то вы все мимо да мимо пролетаете. Как метеор. Оно и понятно — молодая прыть. Но с соседями нужно жить дружно. Не так ли?

— Я с вами полностью согласен.

— Вы теперь вместо Колоскова? — Лицо Ивана Николаевича несколько помрачнело.

— И да, и нет. Иван Николаевич, мы могли бы поговорить не здесь, а в квартире Олега?

— А, так вы, Никита, пришли ко мне с каким-то делом.

— Угадали. Поэтому, если у вас есть время…

— О-о, мил-человек, времени у меня сейчас хоть отбавляй. Не знаю, куда его девать. Сейчас возьму ключи, закрою дверь — и я в вашем распоряжении.

— Поскольку вы мой гость, — сказал Никита, когда они оказались в гостиной, — то позвольте предложить вам чашечку кофе.

— С удовольствием, — ответил старик.

— И капельку коньяка, — продолжил Никита.

Иван Николаевич посмотрел на него испытующе и сказал, улыбнувшись:

— А у вас, Никита, есть стиль. Это подкупает. На капельку я согласен. Но не более того. Годы…

Быстро сварив кофе, разрезав лимон на дольки и разлив коньяк по рюмкам (все это Никита прикупил заранее, готовясь к долгому бдению возле компьютера), Никита широким жестом указал на накрытый журнальный столик и несколько смущенно молвил:

— Уж извините, угощение у меня скудное. Я тут вроде квартиранта. Точнее — калиф на час. В общем, чем богаты…

— Да вы не переживайте на сей счет. Если нам захочется продолжить посиделки, отправимся ко мне. Я найду в своем холодильнике все, что нужно не только такому старому пню с гастритом, как я, но и молодому, здоровому мужчине, желудок которого может переварить даже кровельные гвозди.

Никита облегченно вздохнул, улыбнулся и ответил:

— Буду иметь в виду ваш холодильник.

Выпив полрюмки коньяка и отхлебнув несколько глотков темной бурды (по мнению Никиты, кофе на этот раз ему не удался; впрочем, не исключено, что он ошибался, потому как старик пил его с явным удовольствием), Иван Николаевич спросил:

— Ну, что там у вас? Не будем тянуть кота за хвост, говорите сразу.

«Надо рассказать ему, чем я занимаюсь, — решил Никита. — Иначе все будет без толку. Старик далеко не глуп, и ему не понравится, что его пытаются водить за нос. Надо рискнуть! Думаю, дедок не будет отвязывать язык, если его предупредить, чтобы он помалкивал».

— Вы были знакомы с Олегом? — спросил Никита.

— О да. Он мне здорово помог… в свое время. Если между нами, то прикупить эту квартиру именно я ему посоветовал. Так сказать, в знак благодарности… И пробил по всем нужным инстанциям. Очень печально, что он ушел преждевременно… До сих пор не могу понять, что его толкнуло на самоубийство. Успешный бизнесмен, богатый человек, крепкая, дружная семья… Нет, не могу понять!

— Иван Николаевич, я не прошу, чтобы вы дали слово никому не рассказывать то, что сейчас услышите. По натуре вы джентльмен, поэтому ваша порядочность вне всяких сомнений… — Никита бросил старику такого большого «леща», что даже засомневался на миг — а вдруг он не падок на такие вещи?

Но все обошлось наилучшим образом. По лицу старика можно было понять, что и ему лесть не чужда, собственно, как и любому человеку.

— Так вот, должен вам сказать, что Олег не сам наложил на себя руки. Его убили.

— Что вы говорите?!

— Именно так. Убили очень хитро и коварно.

— И кто это сделал?

— Как раз этот вопрос и занимает все мое время и все мои мысли.

— Но, насколько мне известно, правоохранительные органы вынесли вердикт, что причина смерти Олега Григорьевича — самоубийство. Постойте, постойте… Вы следователь?

— Нет. Я исследователь. Частное лицо.

— Но тогда почему…

— Почему я влез в это дело? А все очень просто. Я детдомовец, как и Олег. Мы росли вместе, дружили. Был я дружен и с его женой Полиной. Поэтому, хорошо зная эту семью, — тут уже Никиту понесло, и он начал врать с вдохновением, — я, как и вы, Иван Николаевич, не мог поверить, что Олег ушел из жизни просто так, под влиянием момента. Он не был ни пессимистом, ни меланхоликом, его никогда не посещали мысли пустить себе пулю в лоб или что-то вроде того. Я сначала подумал, что Олега втащили в какую-нибудь секту. Нонче их развелось на благодатной русской земле как грибов-поганок. Нет, ничего подобного, он как был человеком православным, так православным и остался…

— Да-да, это верно! — подхватил Иван Николаевич. — Вы видели новую церковь на Острогах?

— Конечно видел.

— Это все Олег. Он построил ее за свой счет. Какой человек был…

«Грехи решил замолить… — с неожиданной злобой подумал Никита. — Сначала, суки, людей мочат пачками, а потом, напившись человеческой кровушки под завязку и награбив вдоволь, начинают храмы строить… христопродавцы. Поклоны бьют, ни одну церковную службу не пропускают… Святость изображают. Есть ли предел человеческому лицемерию?!»

— Вот и я об этом… — Тут Никита напустил на себя вселенскую скорбь для большей правдоподобности своих речей и тяжело вздохнул. — Поэтому мне нужно разобраться в этой трагедии, коль официальные ведомства ни мычат, ни телятся.

— Я могу на них надавить! — воинственно выпятив свою бородищу, заявил старик. — У меня остались кое-какие связи, да и сын, думаю, поможет. Он тоже не последний человек в нашем городе.

— Нет-нет, этого нельзя делать ни в коем случае!

— Почему? — удивился Иван Николаевич.

— Потому, что мы можем вспугнуть убийцу и заказчика. И тогда они так глубоко зароются, что их нельзя будет выковырять и экскаватором.

— А… Ну да. Так что же делать? — беспомощно спросил старик.

— Искать. Распутывать хитрые ходы преступника.

— Но каким образом?

— Как вы думаете, зачем я пригласил вас на чашку кофе?

— Ну… чтобы того… по-соседски. — Старик смешался. — Познакомиться поближе…

— Да, это, в общем, главное. Но есть еще одно дельце, в котором ваша помощь может оказаться неоценимой.

— Вы заинтриговали меня… Однако я пока не понимаю, чем могу быть вам полезен.

— Присаживайтесь поближе к компьютеру… сюда. Сейчас вы увидите видеозапись камер наружного наблюдения за вашим домом в тот день и те часы, когда убили Олега. Мне нужно, чтобы вы опознали всех, кто входил в дом и выходил из него.

— Зачем?

— Не знаю, — честно признался Никита. — Вернее, кое-какие мысли на сей счет у меня имеются… Но это всего лишь беспочвенные подозрения. Пока подозрения.

— Вы думаете, что в дом мог войти кто-то чужой?

— Да.

— Это исключено! Ведь кроме запорного устройства на двери парадного есть еще и электронный ключ. Его подделать очень трудно, можно даже сказать — невозможно. Малейшее изменение в тональности электронного сигнала, и к дому немедленно прибудет служба охраны.

«Если ее к тому времени не грохнут…» — вспомнил Никита заточку, которая торчала в груди дежурного в пункте видеонаблюдения за домами.

— Так я и не говорю, что в дом проник посторонний.

— Позвольте, позвольте… — Старик воинственно выпятил свою картинную бороду. — Уж не думаете ли вы, что Олега Григорьевича убил кто-то из жильцов дома?

— А вот это я как раз и не думаю. На тот час, судя по сведениям уголовного розыска, в доме находились только жильцы… м-м-м… скажем так — достаточно немолодые. Мне кажется, что здесь просто не может квартировать какой-нибудь киллер на покое.

— Вот видите! Значит, ваша версия насчет «чужого» несостоятельна.

— Отнюдь. Олег сам впустил его и в дом, и в свою квартиру.

— Сам?

— Не удивляйтесь. Убийца был хорошо знаком с Олегом, мало того, пользовался его доверием. Что, в общем, несколько странно.

— Почему странно?

— Олег был очень недоверчив. Это у него с младых ногтей. Наверное, гены — его родители, если вам это неизвестно, были разведчиками. Они погибли на задании. Так что осторожность в выборе друзей-приятелей у Олега замечалась еще в юности.