Эдуард Тополь - Лобное место. Роман с будущим Страница 44

И что вы думаете? На следующее заседание группы пришло всего два человека. Я спросил: в чем дело? А мне сказали: «Эдуард, пятьсот долларов мы получаем за минутную рекламу».

Вот в чем нынешний «казус Достоевского»! Если в Семипалатинске новый Федор Михайлович скажет какой-нибудь новой Марии, сколько российский издатель платит теперь авторам за печатный лист, она останется с офицером-алкоголиком и никакого нового Достоевского не будет. А если скажет ей, что как только он напишет роман, его еще тут же ограбят интернетские грабители-пираты, она вообще перестанет считать его мужчиной.

Между тем именно это происходит сегодня в российской литературе. Стоит выйти в свет новому интересному роману, как одни пираты его тут же сканируют и размножают в Интернете, а другие начитывают на аудиокассеты и продают через тот же Интернет. При этом если вас при выходе из дома разденут до нитки, вы можете кричать: «Караул, полиция, держи вора!» – то тут, как говорил классик, бьют и плакать не дают. Нет защиты! Ни Российское государство, ни российская полиция, ни российские издатели не защищают своих писателей от грабителей и тем самым практически обрекли нашу профессию на вымирание. Выжить может только автор, который ежемесячно издает по роману, но имеют ли эти романы отношение к литературе? Месячными созданиями бывают только выкидыши, и потому, я думаю, российская литература стала теперь женской, в ней воцарился матриархат.

Впрочем, этот матриархат воцарился не только в литературе, но и в культуре российского быта. Выйдите на улицу – уши вянут от женского мата! Небесные создания, алмазы русской нации, за которыми когда-то приезжали в Россию принцы и короли, ходят теперь с пивными банками в руках, курят и матерятся так, что можно онеметь от изумления! Вчера иду по Тверскому бульвару, навстречу две царские невесты – нет, правда, очень красивые девицы, и одна другой громко, на всю улицу рассказывает: «Он мне так понравился, я в него просто въе…алась!» Я аж споткнулся! И говорю: «Девушка, извините, вы что имели в виду: вы в него влюбились или вцепились?» Как вы думаете, куда она меня послала? К Далю? Или еще дальше?

И я вам скажу, откуда это идет – от макулатуры в культуре, в литературе и на телеэкранах. От засилия попсы в музыке, в книгоиздании и в телесериалах. Хотя если посмотреть глубже в историю, то мат в русском языке появился только с приходом монгольского ига. Это у чингисханов в качестве мести применялось оскорбление матерей таким брутальным способом. И хотя считается, что страна от этого ига давно избавилась, ан нет, иго матерщины осталось, и оно все ширится – уже и квартала нельзя пройти, чтобы не услышать, как даже влюбленные пары матом друг с другом изъясняются!

Да, я знаю, что намедни мат наконец убрали с дневных телеэкранов, но это примерно то же самое, что «сосилисический реализьм» Леонида Ильича – то есть видимость. Это не избавит телевидение от массовой продукции телевизионной дешевки, культуру – от попсы, а литературу и кино от пиратства.

Ровно пятьдесят лет назад, в тысяча девятьсот шестьдесят втором два первокурсника сценарного факультета ВГИКа – я и мой сокурсник Эдуард Дубровский, ныне известный документалист, – пошли «в народ», пешком по советской глубинке – от Кирова вниз по Вятке. Был, повторяю, тысяча девятьсот шестьдесят второй, Хрущев после поездки в США приказал всю вятскую пойму засеять кукурузой и пообещал, что «через двадцать лет нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!». А мы видели, как с убитых кукурузой вятских заливных лугов целые деревни бросали свои дома и уходили на Кубань. Так мы пришли в город Советск, где все было советское – «Советский конный двор», «Советский рыбназдор», «Советский колхозный рынок». На этом советском рынке кроме грязи и пыли были две старухи – одна с колен торговала жареными семечками, а вторая – чахлую понурую козу.

Мы решили найти Антисоветск и пошли дальше, аж до Астрахани дошли, но…

Сегодня, однако, вся страна – сплошной Антисоветск. А я, которого считали антисоветским писателем, с тоской спрашиваю: а где советский читатель? Где тот читатель, который ночами стоял в очередях за книгами? Где тот читатель, для которого не хватало миллионных тиражей «Роман-газеты»? Где тот мальчик (я), которому дедушка давал десять копеек на школьный завтрак, а он собирал эти деньги и раз в неделю покупал себе новую книжку?

Неужели все в Интернете? Так может, нам и самим туда перебраться? Самим туда писать и самих себя пиратить?

И потому я смотрю на эту книжную ярмарку, как на Ваганьковское кладбище, куда раз в году, в День поминовения вы пришли, правда, без цветов, на поминки по нам, писателям. Аминь!

Эдуард Тополь

Воруя в интернете, грабишь себя

«Московский комсомолец»

15 июня 2013 г.

Сегодня 42-я улица в Нью-Йорке – это парадная вывеска Америки с роскошными зелено-стеклянными небоскребами. Но летом 1980-го тут, между Шестой и Десятой авеню, были старые доходные дома с борделями, грязными забегаловками и лавчонками, шныряли сутенеры и наркоторговцы, которые каждому прохожему шептали в лицо: «Smoke… Girls… Smoke…»

Как-то днем часа в четыре, выйдя из Публичной библиотеки, я перешел по Пятой авеню на солнечную сторону 42-й стрит и в потоке прохожих пошел к станции сабвея на Восьмой авеню. И тут ко мне подошел высокий черный парень лет двадцати пяти, пристроился к моему плечу и сказал:

– Give me three dollars, man! («Дай мне три доллара, мужик!»)

Я молчал. Поскольку в то время жил на доллар в день, в кармане у меня было всего семь долларов, и я не собирался расставаться с половиной своего состояния.

– Give me three dollars, man! – снова сказал парень и толкнул меня плечом с тротуара под колеса машин, летящих по сорок второй.

Но я устоял, сказал:

– I don’t speak English. («Я не говорю по-английски».)

– You speak! – уверенно ответил он и снова толкнул меня плечом. – У меня в кармане бритва. Дай мне три доллара – или я попишу тебе лицо!

Я не ответил, ведь я делал вид, что не понимаю по-английски. А он сказал:

– Слушай, мэн, я не шучу. У меня бритва в кармане! Дай мне три доллара! Сейчас же! Неужели ты хочешь, чтобы я пописал тебе лицо? За три бакса?! Давай три доллара, мэн!

Пройдя с ним весь квартал от Пятой до Шестой авеню, я по его тону понял, что он уже теряет терпение и сейчас, на Шестой, он или столкнет меня под машину, или достанет бритву. И дикое бешенство ударило мне в голову с такой силой, что я вдруг заступил ему дорогу и снизу вверх сказал ему прямо в глаза:

– What do you want? Fight?! Let’s fight! («Что ты хочешь? Драться?! Давай!»)

И наверное, столько решимости умереть за свои последние доллары было в моих глазах, что он вдруг побежал от меня через Шестую авеню. И вот хотите верьте, хотите нет – я побежал за ним, собираясь догнать его и врезать кулаком по спине! Но его ноги были длиннее моих, и он припустил так, что через несколько секунд растворился в густом потоке прохожих…

Зачем я вспомнил эту историю? Да потому что тогда, тридцать с лишним лет назад, я мог посмотреть грабителю в глаза и предложить честную драку. А как мне сегодня посмотреть в глаза грабителям, которые ежечасно отнимают у меня по три доллара без всякой бритвы – просто скачивая в Интернете бесплатно мои книги и фильмы?

За последние тридцать лет я написал тридцать романов – на каждый по году труда. Но вот уже десять лет, как сразу же после выхода очередного романа он появляется на пиратских сайтах, и тысячи людей совершенно даром скачивают его на свои планшеты и смартфоны. Из-за этих тысяч дармовых скачиваний тиражи моих книг упали катастрофически, и издатель уже перестал платить мне гонорары.

В России количество планшетов и смартфонов в руках представителей так назывемого креативного класса с каждый годом растет в геометрической прогрессии; недавно один из участников программы «Политика» на Первом канале с гордостью сказал, что за последние десять лет количество российских пользователей Интернета выросло в пятнадцать раз. Но спросите любого книгоиздателя – точно так же упали тиражи бумажных книг и гонорары их авторов. Потому что каждый, кто обзаводится читалкой, планшетом и смартфоном, вмиг забывает дорогу в книжный.

В любом автомагазине можно купить плоскую металлическую штуковину, с помощью которой нетрудно отжать замок на двери «Лексуса», «Мерседеса» и «Бентли». Но вы же, господа продвинутые пользователи Интернета, не угоняете автомобили. Так какого черта вы угоняете мою книгу? Как бы вы себя чувствовали, если бы буквально через минуту после того, как вы отходите со своей зарплатой от кассы, вас регулярно грабили? Так на хрена мне продолжать писать свои книги?

Когда один каторжанин уговаривал молодую вдову алкаша-офицера выйти за него замуж, он не обещал ей всемирную славу, он говорил: «Вот увидишь, я буду получать пятьсот золотых рублей за печатный лист, как Толстой, или хотя бы четыреста золотых рублей, как Тургенев!» И когда она, Маша Исаева, соблазнилась такой перспективой, он написал «Записки из Мертвого дома», «Преступление и наказание», «Идиот» и все свои остальные великие произведения. А если бы издатели позапрошлого века не платили такие гонорары, то не было бы ни «Муму», ни «Братьев Карамазовых».