Дарья Калинина - Мираж в обручальном кольце Страница 44

— Проходите!

Посторонившись, он пропустил нас в свой кабинет. Сам плотно прикрыл за нами дверь, сел в кресло возле стола и закурил. Жадно сделав несколько затяжек, он спросил:

— Прежде чем мы начнем разговаривать, скажите, зачем вам это нужно? Вы что, ведете профессиональное расследование? Так я сразу же хочу вас предупредить, что тот человек уже давно не работает по специальности. Теперь он педиатр в районной поликлинике. Не думаю, что и педиатр из него получился хороший, но все же… все же непоправимый вред, работая педиатром, причинить трудно. Поэтому мне не хотелось бы называть фамилию этого врача. Он и сам понял, что ошибся, пойдя работать хирургом. И как мог, исправил эту ошибку.

— Нет, нет, — помотала головой Катька. — Если вы в курсе того, что произошло двадцать лет назад, то нам нет дела до фамилии лечащего врача Галины. Нам просто необходимо знать, что же произошло с Галиной.

Иван Алексеевич молчал. Нужно было его дожать. И я произнесла:

— Видите ли, произошло убийство. Мухина одна из подозреваемых. И нам с коллегой поручили в мельчайших подробностях проверить всю подноготную ее и остальных причастных к этому делу.

— Впервые вижу, чтобы наша милиция работала с таким тщанием, — недоверчиво пробормотал Иван Алексеевич.

— Времена меняются, — ответила я. — И очень несовременно думать, что в милиции все работают спустя рукава.

Уж чего-чего, а несовременным Иван Алексеевич показаться не хотел. Поэтому он поспешно согласился, что хорошие работники встречаются везде. В том числе и в милиции. Он так и остался при своем мнении, что мы с Катериной явились к нему из милиции. Не понятно, кстати, почему.

Уже и раньше прослеживалась закономерность: стоит упомянуть о том, что мы занимаемся расследованием убийства, как люди автоматически начинают считать, что мы с Катькой работаем в милиции. Видно, в голове среднего обывателя просто не укладывается мысль, что расследованием убийства можно заниматься не по долгу службы, а просто так. Из желания найти разгадку.

— Я помню этот случай, — наконец признался Иван Алексеевич. — Девушка была совсем молоденькая. Сама она почти не пострадала. Вытащили ее быстро и к нам доставили тоже оперативно. Во всяком случае, до летального исхода там было далеко. Но вот ребенком пришлось пожертвовать.

— Ее ребенком? — уточнила Катька. — Так это правда, что Галина была беременна?

— Да, но насильно делать аборт никто ее не заставлял, — сказал врач. — Ей просто предложили это как один из вариантов. Существовала вероятность, что ребенок может родиться с отклонениями. Примерно двадцать процентов. Но врачебная этика требовала от нас, чтобы мы проинформировали женщину о такой возможности. И мне показалось, что она согласилась избавиться от ребенка с большой охотой.

— И что было дальше? Ей сделали операцию?

— Да, — кивнул Иван Алексеевич. — К сожалению, не очень удачно.

— Что значит, «не очень удачно»? — переспросила я.

— Это значит, — медленно сказал Иван Алексеевич, — что после операции эта девушка осталась навсегда бесплодной.

— Не может быть! — ахнула Катька.

— Поверьте мне, я знаю, что говорю, — кивнул врач. — Поправить там что-либо было уже нельзя. Мой коллега, про которого я вам говорил, постарался. У него была тяжелая рука, у этого хирурга. Такое бывает. У таких врачей пациенты умирают на столе десятками. Самая простенькая операция по удалению свища грозит пациентку заражением крови. Иначе как мистикой это не объяснишь. Таким людям нельзя оперировать. Но, к сожалению, не все это вовремя понимают.

— И что Галина? — спросила я. — Когда она выписывалась из больницы, она уже знала о диагнозе?

— Нет, — пробормотал Иван Алексеевич. — К чему было ей рассказывать? Сотни женщин живут и вовсе не желают обзаводиться детьми. Вот и ваша Галина вполне могла оказаться одной из них.

— Да, вполне возможно, что и могла бы, — пробормотала Катька. — Но ей не повезло, она вышла замуж за человека, который жутко хочет завести ребенка. И готов даже с ней развестись, лишь бы получить желаемое дитя. Все равно от какой женщины.

— Тогда ей можно только посочувствовать, — сказал Иван Алексеевич.

Но на сочувствие ни у него, ни у нас особо времени не было. У Катьки запищал ее сотовый, а Ивана Алексеевича позвали к какому-то больному.

— Ну что? — спросила я у Катюхи, когда она закончила щебетать по телефону.

— Думаю, что Валентин вполне мог пронюхать об этой истории, — ответила мне подруга. — И шантажировать несчастную Галину тем, что расскажет о ее бесплодии Петру.

— Я тебя не о том спрашиваю! — рассердилась я. — Это и ежу понятно: раз мы узнали, так и Валентин мог узнать тайну Галины. Я тебя спрашиваю, что там слышно про наше сегодняшнее свидание с ребятами? Ты ведь с ними только что разговаривала?

— А! — махнула рукой Катька. — Они задерживаются на работе. Еще перезвонят.

— Тогда у нас есть возможность поменять машины уже сейчас, — сказала я. — Оставим Толину «Мазду» и пересядем на мою «девятку», если она уже на ходу.

Всю дорогу до гаража Катька размышляла вслух о том, мог ли Петр бросить Галину ради того, чтобы завести себе другую здоровую жену, или все же он сильней привязан к Галине, чем к гипотетическому ребенку, который еще не известно, будет ли радовать папочку. В конце концов Катькины терзания так мне надоели, что я предложила наведаться в фирму, где работали Галина вместе с мужем.

— Да! — обрадовалась Катька. — Это идея.

Моя «девятка», как ни странно, была уже готова. С меня даже денег за ее ремонт не взяли. В гаражной мастерской все слесари были уже наслышаны о том, как мы нескольку часов подряд заряжали аккумулятор.

— Свечи нужно было прочистить, — сообщил мне один из слесарей. — Всего и делов. И голову тоже.

Но я на его замечание даже не обиделась. С тех пор как я сама, вопреки мольбам всех моих родственников не делать этого, уселась за руль автомобиля, мне приходилось выслушивать подобного рода замечания из уст мужского населения планеты чуть ли не по несколько раз в день. Так что я уже привыкла. И выработала к ним своеобразный иммунитет. А попросту говоря, пропускала мимо ушей.

Как мы узнали от того же Голованова, Галина с мужем работали в администрации супермаркета, который торговал всем на свете и круглые сутки. Галина там была главным бухгалтером, а Петр заместителем генерального директора. И хотя вся администрация в полном составе наверняка сейчас в половине десятого вечера уже отдыхала у себя по домам, но все равно и в вечернее время в супермаркете должен был найтись хотя бы один сплетник, готовый рассказать нам о личной жизни супругов.

— Продавщица или грузчик, — мечтательно говорила Катька. — Лучше бы продавщица. Женщины способны излагать более детально.

— Если будет что излагать, — заметила я.

— Будет, будет, — заверила меня Катька. — Можешь мне поверить, добрые люди всегда с удовольствием вспомнят и расскажут какую-нибудь гадость о своих ближних. Нужно их только к этому подтолкнуть.

— И как ты собираешься их подталкивать? — спросила я.

— А вот увидишь, — загадочно ответила Катька. — Ты только смотри и помогай мне по обстановке.

В магазине мы первым делом прошлись вдоль прилавков. Судя по всему, снабжение в супермаркете было на высшем уровне. Все овощи и фрукты оказались свежими, без единого темного пятнышка, чисто вымытыми и лежали безупречными рядами или пирамидками. Из авокадо вообще был выложен красивый узор среди лимонов и мандаринов.

В рядах, где продавалось мясо, царил такой же безупречный порядок. Замороженные и уже порубленные куски ждали своих покупателей. Для желающих быстро приготавливаемой пищи имелись аккуратные стопки готовых котлет, люля-кебаб, пельменей и вареников. А для гурманов за стеклом другого прилавка, под наблюдением приветливой продавщицы, лежали куски парной телятины, свинины и даже мясо крокодила и страуса.

— Что желаете? — поинтересовалась у нас продавщица. — Не сомневайтесь, весь товар свежайший.

— Что, и крокодилов уже на подшефных фермах выращиваете? — ехидно поинтересовалась я.

Зря я это сказала. Тетка за прилавком обиделась. И поняв, что покупать мы ничего не собираемся, отвернулась, а потом и вовсе отошла в глубь прилавка.

— Ты все испортила! — в отчаянии прошептала мне Катька. — Ну кто тебя просил вылезать со своими идиотскими комментариями? Как нам теперь наладить контакт с этой теткой? Ты же ее оскорбила.

— Слушай, тут полно других прилавков! — разозлилась я.

— Ладно, ты только уж молчи, — попросила меня Катюха.

Мы подошли к прилавку, где продавались различные копченья. Розовые дубины карбоната, обсыпанная красным перцем бастурма, свиной окорок, у которого под темно-коричневой копченой шкурой скрывалось нежнейшее мясо. Мы обозрели длинные ряды копченых, вареных и сырокопченых колбас и в конце ряда увидели еще одно приветливое лицо.