Наталья Борохова - Досье на адвоката Страница 44

– Об этом пока ни слова, дорогая. Тебе нужно отдохнуть, да и мне тоже…

– Как дела, молодые люди?

В палату, шурша пакетами, ворвалась Вероника Алексеевна. Она сразу же развернула бурную деятельность, распихивая по тумбочкам содержимое своих сумок. Она непрерывно о чем-то спрашивала, что-то рассказывала, затем чмокала Лизу в макушку и продолжала суетиться.

– Мама, присядь! – просила Дубровская. – От твоего мельтешения у меня начинается мигрень.

Мать присаживалась ровно на минуту, затем снова начинала беготню по тем же траекториям. Она переставила вазу с цветами на окно, открыла и закрыла жалюзи, потом, подумав несколько секунд, открыла их наполовину. Обнаружив в углу палаты холодильник, она изучила его содержимое и тут же констатировала:

– Андрей, ты не экономишь деньги! Нет надобности заваливать Лизоньку соками и экзотическими фруктами. Программисты не могут тратить…

– Мама! – предостерегающе воскликнула Лиза. Вероника Алексеевна затронула запретную тему.

Женщина поднесла палец к губам, давая понять, что намек понят и впредь она такой оплошности не допустит. Кокетливо поправив прядь волос, она уселась к Лизе на кровать.

– Андрей и Лиза! – начала она.

Дубровская подозрительно покосилась на мать, ожидая очередной провокации. Но та почему-то улыбалась.

– Дорогая моя дочь и ты, уважаемый программист…

– Мама! – возмущенно воскликнула Лиза.

– Можно просто Андрей, – вмешался молодой человек.

– Да-да. Конечно, Андрей, – поправилась мать. – Ну вот! Зачем вы меня сбили с мысли? Что я хотела сказать? Ах да! Дорогие…

– Лиза и Андрей! – завопили молодые люди.

– Да ну вас, – обиделась Вероника Алексеевна и направилась к двери. У порога она задержалась. – Короче, я хотела сказать, что ничего не имею против вашей дружбы, свадьбы и всего прочего. Компьютеры, к слову сказать, чертовски занимательная штука. В конце концов, мы сэкономим на ремонте. Верно, Андрей?

И, заговорщицки подмигнув молодому человеку, она покинула палату.

Андрей рассмеялся:

– Она мне начинает нравиться! Что с тобой, Лиза?

Дубровская хмуро смотрела на него:

– Мама затронула интересную тему. Я, пребывая на седьмом небе от счастья за свою спасенную жизнь, как-то позабыла о наших с тобой проблемах.

Андрей сделал страшные глаза, демонстрируя полное непонимание.

– Так кто ты, уважаемый программист? – продолжала допрос Лиза. – О чем ты хотел со мной побеседовать? Учти только, я не выдержу, если, чудом уцелев в переделке с кровавым маньяком, я попаду в нежные объятия другого разбойника.

Молодой человек рассмеялся:

– Насчет этого можешь быть совершенно спокойна. Я не ем на ужин мужчин и не насилую женщин. Я – обычный законопослушный гражданин.

– Значит, ты женат, – мрачно резюмировала Лиза. – Говорила мне мама…

– До чего необъяснима женская логика, – удивился Андрей. – Успокойся, я не женат и не имею детей. Надеюсь, ты не потребуешь у меня паспорт?

Лиза обиженно сопела.

– А в остальном ты права. Я не имею отношения к фирме «Электроникс» и вообще к профессии программиста. Я никогда не жил на улице Моховой и с трудом представляю, где она находится. Вадим меня все же знает, а мои родители не живут в колхозе. Моя настоящая фамилия не Архипов.

Дубровская смотрела на него во все глаза.

– Я обязательно расскажу тебе все, но чуть позже. Обещаю тебе, не будет ни трупов, ни брошенных малолетних детей. Я тебя успокоил?

– Немного, – ответила Лиза и наконец улыбнулась.

Вострецов навестил ее на следующий день. Он ворвался в палату такой же энергичный и жизнерадостный, каким был в самом начале их знакомства.

Уже ль не лгут мои глаза?А по щеке небритой, колкой бежит горючая слеза,И сердце крошится в обломки.Бедняжка адвокат лежит в палате, кафелем покрытой,Маньяк тем временем бежитПо тропке к жертве… э-э…

– Недобитой! – подсказал Андрей. – Восхитительно! Прекрасные стихи.

– Угу, – согласилась Лиза. – Мне особенно понравилось про обломки.

– Я рад, что вы рады, – следователь ответил любезностью на любезность. – Но на этом приветственная часть моего визита заканчивается, и мы приступаем к неизбежной в нашей работе рутине. Извольте, Елизавета Германовна, рассказать мне все по порядку, ничего не утаивая и не привирая.

Лиза вздохнула. Рассказ обещал быть долгим и не совсем приятным для нее. Как ни верти, это она выпустила на свободу маньяка, и теперь противный Вострецов может извлечь массу удовольствия из своего «я предупреждал вас, что…».

Вострецов слушал внимательно, не перебивая и не переспрашивая. Временами он черкал что-то себе в блокнот. Андрей находился тут же. На него повествование Елизаветы производило куда большее впечатление, чем на профессионально бездушного Вострецова. Представляя, насколько опасными были приключения Дубровской, он начинал уже обдумывать аргументы, чтобы убедить ее бросить такую малоподходящую для женщин работу. Лиза же старалась не увлекаться эмоциями, а говорить скупо, но по делу. Сведения, полученные от Климова, были разрозненными, противоречивыми и никак не хотели стыковаться с имеющимися фактами.

– Он рассказал мне про свое детство, юность, зрелые годы. Но Климов ни слова не упомянул мне о своей семейной жизни, будто ее и не было вовсе, – удивлялась Дубровская. – Между тем в самом начале нашего с ним знакомства он поведал мне трогательную историю любви. Признаюсь, именно тогда я впервые прониклась к нему симпатией.

– А что это за история?

Лиза вкратце повторила рассказ Климова. Она призвала на помощь все актерское мастерство, на какое только была способна. Конец истории и вовсе в ее устах звучал трагически.

– …и тогда он поднял на нее руку. Он не ведал, что творит. Перед его глазами стояла погибшая Анна, а их нерожденный ребенок плакал и звал на помощь отца.

Она остановилась и взглянула на слушателей.

Почему-то в их глазах не было слез. Черствый Вострецов ядовито заметил:

– Уголовное дело было прекращено по причине примирения Климова с потерпевшей. Он ее неплохо проучил.

– Конечно. Неужели она этого не заслуживала?

Следователь ухмыльнулся и полез зачем-то в папку. Вытащив какой-то лист, он начал читать: «На теле Климовой обнаружены многочисленные ссадины и ушибы. На поверхности ягодиц – ожоги, предположительно от сигарет. Околососковые кружки повреждены колющим орудием. Аналогичные следы обнаруживаются и в области лобка…» Продолжать?

– Что это? – тупо спросила Лиза.

– Это результаты освидетельствования Климовой. Вы только представьте, безутешный отец гасит бычки о попу своей коварной жены, а потом, разумеется из лучших побуждений, тычет ножиком в ее грудь.

– Но это не может быть правдой! – шептала Лиза.

– Милая моя, – покачал головой Вострецов. – Побывав в руках опасного маньяка, вы еще питаете какие-то иллюзии насчет его порядочности. Неужели вы не убедились еще, что он патологический лжец?

– Но вы считаете, что история, рассказанная им на моей даче, тоже является вымыслом?

– А вот этого я не говорил. Мы, конечно, проверим все основательно. Но думаю, что в тот раз перед вами он вывернулся наизнанку. Климов знал, что вы умрете, поэтому сочинять сказки не было никакой необходимости. Он даже бравировал своими подвигами, исповедовался, как грешник перед священнослужителем.

– Да, он выложил всю информацию о своих жертвах, – согласилась Лиза. – От глупышки Саши до стриптизерши Монро.

– Ты хотела сказать, Дробыш, – поправил ее Вострецов.

– Ничего подобного, – не согласилась Лиза. – Именно Монро.

– Но Николетта не числится в списке его жертв, – не унимался Вострецов.

– Но как же так? Вы же выезжали на место происшествия в тот день, когда на меня напали в подъезде! Разве это была не Николетта?

– Нет! Я выезжал на убийство молодой женщины. Но злодеяние совершил вовсе не Чулочник, а дебошир-муж. Да и звали убитую вовсе не Николь.

– Вот так фокус! Так куда же запропастилась бедняжка Монро?

– Но Климов ведь сообщил вам детали ее убийства. Я правильно понял?

Дубровская подумала несколько мгновений. Внезапно она поняла все и побледнела.

– Вовсе нет! Он даже не вспомнил про нее. Это я сама рассказала ему о ней. Я, помнится, упомянула даже, что она видела его во дворе после убийства Дробыш…

Вострецов присвистнул:

– Ну и дела! Если наша Монро еще жива, ей угрожает серьезная опасность…

Новая жизнь для Николетты так и не началась. Хотя, надо отдать ей должное, попытки порвать с прошлым были. Но каждый раз оказывалось, что одного желания для этого мало, нужна еще и финансовая независимость.

«Хорошо говорить о высокой нравственности тем, кто уплетает ложками черную икру, а выходные проводит на Канарах», – уныло рассуждала она после того, как ее очередная затея накрывалась медным тазом.