Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда Страница 44

Обернувшись, увидела высокую красивую даму с длинными, тщательно уложенными темными волосами – на вид ей было чуть за сорок. Дама была одета не слишком броско, но чрезвычайно элегантно, и было сразу ясно: она – представительница так называемого высшего общества. Кэтрин поняла, что перед ней матушка Тома.

– Приношу вам свою благодарность, мисс Кросби, – сказала дама, протягивая ей тонкую руку в старинных перстнях, – однако более нашей семье не требуется ваша помощь. Будет лучше, если вы еще сегодня покинете Новый Орлеан.

Она разговаривает со мной, как ее прапрабабка, французская герцогиня, разговаривала с прислугой, подумала Кэтрин. Дама протянула ей конверт и сказала:

– Здесь билет на автобус, отправление его в двадцать один час, и чек в качестве компенсации...

Вспыхнув, Кэтрин вернула миссис Кросби чек и протянула деньги за билет. Та, немало удивленная, покачала головой:

– Считайте, что это прощальный подарок, мисс Кросби. Моего сына вы больше не увидите, общение с вами не идет ему на пользу. Собственно, именно вы виноваты в том, что он снова сломал ногу!

– Откуда вы знаете... – начала Кэтрин и вдруг поняла, что поведать ей историю падения Тома с лестницы могли только две девицы легкого поведения. Но неужели она общалась с ними?

– У меня имеются свои источники информации, – заявила мать Тома, отметив смущение на лице Кэтрин. – Том назвал вас своей невестой, и вы его поцеловали.

– Миссис Кросби, мне кажется, что это вас не касается... – снова вспыхнула Кэтрин, но дама, одарив ее взглядом василиска, заявила:

– Все, что связано с моим единственным сыном, мисс Кросби, касается меня – и только меня! Если ему требуются развлечения, то я устраиваю ему их...

«Неужели правнучка французской герцогини, сама больше похожая на вдовую императрицу, занимается тем, что поставляет сыну проституток?» – с ужасом подумала Кэтрин.

– И никого не касается то, что происходит за дверями нашего особняка, – отрезала миссис Кросби. – Вы же нагло ворвались в нашу жизнь. Думаете, я не понимаю, какие у вас планы, мисс Кросби? Хотите наложить лапу на остатки нашего состояния, которые отец Тома не успел промотать, поэтому и стремитесь стать женой моего сына. Однако вынуждена вас разочаровать – да, когда-то мы были миллионерами, сейчас же по большей части должники. Думаю, данная информация вас отрезвит, и вы решите найти себе другую жертву. И вообще...

Она смерила Кэтрин оценивающим взглядом.

– Не понимаю, что мой сын, который вскоре женится на одной из самых богатых наследниц Луизианы, нашел в вас такого, мисс Кросби. Вам ведь уже наверняка говорили, что вы дурнушка?

И, с милой улыбкой пожелав Кэтрин приятной поездки, она величаво удалилась. Никто и никогда не говорил с Кэтрин так. И самое поразительное, что она не знала, как ответить. Да и следовало ли ей вступать в ненужную перепалку с матерью Тома? Все понятно – здесь, на юге, она чужая, мать Тома желает обрести потерянное богатство и социальное положение путем заключения брака между ее драгоценным отпрыском и дочуркой миллионеров.

Кэтрин, кипя от злости, покинула больницу. Что ж, жену Тома ожидает неприятный сюрприз – недалек день, когда она застанет его в постели с парой девиц. Что она делает здесь? Вообразила себе, что... что любит негодяя Тома Форреста. Но ведь это иллюзия, химера, бредовая идея! Она вернется в Йель и усиленно примется за учебу. Том там наверняка больше не появится, мамочка позаботится перевести его в другой элитный университет. Да и ему скоро надлежит вступить в брак!

Девушка забрела в небольшой итальянский ресторанчик, где, заказав спагетти, скрылась в туалетной комнате – и там дала волю слезам. Ну все, последний раз в жизни она плачет из-за мужчины! И как она могла променять чистую и такую сильную любовь к Дону на страсть в отношении вертопраха Тома Форреста?

Кэтрин прибыла на автовокзал около половины девятого, заняла место в автобусе у окна и, откинувшись на спинку сиденья, задремала. Ей виделся чудный сон – как будто находится она где-то далеко-далеко, в райском местечке, со всех сторон доносится восхитительная музыка, и кто-то зовет ее по имени: «Кэтрин, Кэтрин, Кэтрин, я люблю тебя...» Нет, не кто-то, а Дон!

Внезапно Кэтрин открыла глаза, взглянула на часы (было без нескольких минут девять, автобус вот-вот тронется в путь) – и вдруг поняла, что музыка на самом деле играет на улице. Прочие пассажиры с интересом наблюдали за сценкой, разворачивавшейся на автовокзале.

Кэтрин увидела не меньше дюжины странно разодетых негров – кто во фраке, кто в смокинге, кто в ливрее, – игравших на разнообразных музыкальных инструментах. Две облаченные в роскошные платья мулатки райскими голосами выводили рулады, и Кэтрин уловила: «Вернись ко мне, о Кэтрин, я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя...»

Действо было завораживающим и одновременно очень смешным. Интересно, кого они имеют в виду, ее тезку? И вдруг девушка увидела открытое ландо, запряженное шестью белыми лошадьми, вывернувшее из-за поворота. В ландо восседал не кто иной, как Том Форрест – в больничной пижаме, с загипсованными ногами, покоившимися на бархатном сиденье. Кэтрин с ужасом поняла, что ария адресуется ей, и Том, словно в подтверждение ее мыслей, чистым, удивительно красивым голосом начал выводить что-то по-итальянски: что именно, девушка не могла понять, но то и дело повторялось ее имя – Кэтрин, Кэтрин, Кэтрин.

На улице собралась приличная толпа зевак, привлеченных занимательным спектаклем. Кэтрин больше всего хотелось провалиться сквозь землю, она отвернулась от окна и заткнула уши руками. Но музыка и голос Тома все равно доносились до нее. Скорее бы автобус отправился, и тогда все это останется в прошлом!

Но автобус все не отправлялся, Кэтрин убрала ладони от ушей и услышала голос водителя:

– Леди, кто из вас Кэтрин Кросби? Прошу вас, не задерживайте отправление автобуса. Мисс Кросби, вам хотят сделать предложение руки и сердца, и пока вы не откликнетесь, мы не можем тронуться с места – вы же видите, что нам перегородили дорогу!

Кэтрин, слыша, как пассажиры спрашивают друг друга, кто такая Кэтрин Кросби, поднялась с сиденья. Пора положить конец этому безумию! Она сейчас выйдет из салона, заявит при всех, что не любит Тома, даст ему пару пощечин, вернется в автобус – и он наконец отправится в путь.

Кэтрин вышла на площадку, и со всех сторон раздались аплодисменты. Откуда ни возьмись на нее обрушился ливень из лепестков роз, а ландо с обездвиженным Томом приблизилось к девушке. Запал Кэтрин прошел, она почувствовала, что снова готова расплакаться. Но если она не совладает с эмоциями, то...

– Кэтрин, – провозгласил Том, – я знаю, что недостоин тебя, знаю, что ты вправе ненавидеть меня и можешь надавать мне пощечин и выставить полным дураком, каковым я, собственно, и являюсь. Но все это не скроет того факта, что я люблю тебя, люблю больше всего в жизни и всегда буду любить сильнее, чем кого-либо. Прошу, Кэтрин, стань моей женой!

Со всех сторон послышались одобряющие крики. Затем музыка и пение стихли, воцарилась абсолютная тишина. Кэтрин заметила изумленные лица пассажиров автобуса, прильнувших к стеклам. Нет, не так она представляла признание в любви из уст своего будущего мужа. Том был склонен к театральности, однако...

Однако что она должна ответить ему? Сказать «да» и стать его женой? Сказать «нет» и забыть обо всем? И первое, и второе – не то, что ей требуется.

– Я подумаю, Том Форрест! – заявила Кэтрин. – И, возможно, через год или два приму окончательное решение. А теперь, дамы и господа, мне пора – не будем задерживать отправление автобуса!

Сопровождаемая всеобщими вздохами и всхлипами, Кэтрин вернулась в автобус, и тот наконец смог тронуться в путь. Том остался в ландо, и на его лице играла странная улыбка, как будто он ожидал именно такого ответа.

Кэтрин не сомневалась, что больше никогда не увидит Тома – мамочка наверняка настоит на том, чтобы он поменял университет и обручился с богатой наследницей. Но он вернулся в Йель через полтора месяца. Первым делом навестил Кэтрин и сказал:

– Ты должна знать, что я не оставлю тебя в покое, пока ты не ответишь мне «да». Если даже потребуется прождать целую жизнь!

– А как же планы твоей матушки? – спросила язвительно Кэтрин. На что Том, помрачнев, ответил:

– Я поставил ультиматум – или она признает, что я обладаю правом сам определять, на ком женюсь, или она больше никогда меня не увидит. Конечно же, Генриетта выбрала первое!

Кэтрин тогда только подумала, что мать Тома не из тех, кто быстро признает поражение. Скорее всего, ее согласие не более чем тактический ход, направленный на то, чтобы удержать сына и по-прежнему оказывать на него воздействие, только на сей раз иными, более изощренными способами.

Кэтрин, как того и хотела, ушла с головой в учебу, однако то и дело думала о Томе Форресте. Какая женщина не мечтает о предложении руки и сердца в той необыкновенной форме, как это сделал он? Но ей нужен человек, на которого она может положиться, – а на Тома Форреста положиться нельзя. Он ветреный, ненадежный и увлекающийся. Брак с таким закончится неминуемой катастрофой. А ведь у нее большие планы!