Александра Кравченко - Ее последняя роль Страница 44

Ксении не терпелось поделиться с Леонидом одним очень важным, как ей казалось, открытием. И она прежде всего заговорила об этом:

— Оказывается, у Потоцких в 60-е годы была домработница, сын которой оказался вором, сидел. И звали его не то Герка, не то Генка. Ведь это может быть Герасим? По возрасту тоже подходит. Фамилия, правда, не совпадает — Царапкин, но он давно мог ее поменять. Мотив убийства налицо.

— Ход твоих мыслей понятен, — слегка улыбнулся Леонид. — Ты считаешь, что он боялся разоблачения со стороны Марины, а потому решил ее убить. Но ведь он у Виктора работает уже два года. Почему же сразу не избавился от свидетельницы, а сделал это перед самым ее отъездом за границу, когда она уже становилась неопасна? Что-то тут не вяжется.

— Но, может быть, Марина не сразу его узнала?

— А, узнав, никому не сообщила? Хотела его пошантажировать, что ли?

— Нет, конечно, Марина не могла быть заурядной шантажисткой. Но, может быть, она требовала, чтобы он… скажем, признался в своем темном прошлом, ушел из политики.

— Зачем ей это было нужно? Из идейных соображений, что ли? Да и, потом, узнать его могла бы не одна Марина. Но этого не случилось. Почему даже Евгения Константиновна не узнала?

— Может быть, он за эти годы слишком изменился, — сказала Ксения, слегка приуныв оттого, что ее версия не показалась Леониду удачной.

— А не проще ли предположить, что Герасим Укладов и Герка Царапкин — разные люди? — Он поднял за подбородок ее склоненную голову и заглянул ей в глаза. — Ну, а какой тебе показалась Евгения Потоцкая? Иногда душевно больные люди обладают поразительной проницательностью.

— Евгения Константиновна считает виновницей трагедии Ингу. Якобы та с помощью каких-то черных магов довела Марину до самоубийства.

И Ксения подробно изложила Леониду все, о чем услышала от бывшей примадонны.

Мысленно нанизав полученную информацию на звенья логической цепочки, Леонид полминуты подумал, а затем ласково, но твердо сказал:

— Все, Ксенечка, твоя миссия завершена. Дальше «полтавской журналистке» мелькать вокруг знакомых Марины становится небезопасно. Отдыхай в пансионате, набирайся сил. Теперь уже я справлюсь сам. «Перуновцы» мне помогут.

Ксения была разочарована и даже пробовала протестовать, но Леонид уверил ее, что расстаются они ненадолго, дня на три-четыре, а уж перезваниваться будут постоянно.

Боясь посадить Ксению в пригородную электричку, Леонид сам довез ее до пансионата. Вернувшись затем в Москву, позвонил Виктору. Тот оказался занят, просил повторить звонок часа через два. Пользуясь этой невольной отсрочкой, Леонид созвонился с Днепропетровском, затем подъехал в «Перун» и сделал заказ на некоторую информацию. После этого поужинал в кафе при гостинице и вышел на улицу, словно бы направляясь к метро. Леонид предпочитал звонить Виктору, находясь либо на улице, либо в машине, но никак не в гостинице. Выбрав тихое место между домами, набрал номер Голенищева. Совещание уже закончилось, и Виктор мог уделить несколько минут разговору. Первый вопрос детектива несколько огорошил политика:

— Ты уверен, что твой «ни му-му» действительно сидел по политической статье? А если он — обыкновенный уголовник?

— Н-не понимаю…

Леонид коротко изложил возникшие подозрения по поводу сына домработницы Потоцких. Виктор с досадой в голосе заявил:

— По-моему, ты не с той стороны подходишь к делу.

— Я со всех сторон подхожу. Твое поручение отработаю по полной программе, уж поверь.

— Да я тебе верю, но… В общем, так. Досье моего начальника охраны проверяла служба Ховрина. Не думаешь ведь ты, что Влад мог приставить к своей сестре и зятю уголовника? Но, даже окажись Герасим вором и бандитом, я не уверен, что из-за этого его бы заклеймили позором. Все можно было бы списать на голодное детство, недостаток витаминов и тоталитарную систему. Нет, я не вижу тут мотива для убийства.

— Но в принципе твой адъютант может быть не тем, за кого себя выдает?

— Вот что я тебе скажу. — Виктор немного помолчал. — Герасим мог бы быть сыном домработницы и вором, но она… Мадонна вряд ли бы его узнала, потому что всегда смотрела сквозь таких людей, как он. Но, даже если бы узнала, — не стала бы разоблачать. Почему? Из брезгливости. Уж слишком не любила пачкать в грязи свои белые ручки. Предпочитала не замечать мерзкого и уродливого. Я приведу тебе аналогию, чтобы лучше понял. Вот, например, перед человеком, умирающим от жажды, ставят два ведра, в одном из которых — чистая родниковая вода, но с ядом, а в другом — грязная, но без яда. Большинство людей, преодолевая отвращение, напьются грязной, но безопасной воды. Мадонна же так брезглива, что выберет ядовитую, но чистую. Уж я-то ее хорошо знаю…

И снова Виктор поймал себя на том, что говорит о Марине в настоящем времени. На это обратил внимание и Леонид, который про себя отметил, что для Виктора Марина по-прежнему жива, и он инстинктивно пользуется каждой возможностью, чтобы поговорить о ней. Закончив разговор с Виктором, Леонид медленно прошелся по улице, стараясь сосредоточиться. Он недаром отправил Ксению в пансионат. Расследование подошло к тому этапу, когда в любую минуту могли понадобиться оперативные действия.

Глава тринадцатая

Как и обещала Юля, Голенищевы не высказали недовольства, когда Роман зашел за ней прямо к ним в квартиру. Больше года прослужив у именитых хозяев честно и без особых нареканий, Юля ни разу не позволила себе привести в их квартиру кого-то из своих знакомых. С Фалиным она всегда встречалась у него, а других мужчин покуда себе не завела. Художники, рисовавшие Юлю обнаженной, не были, вопреки расхожему мнению, ее любовниками.

Роман пришел раньше назначенного времени, и Юля еще не успела собраться. Когда она открыла ему дверь, в прихожую выглянула Инга. Прихожая в квартире Голенищевых скорее напоминала холл: просторное, стильно обставленное помещение, лестница вдоль стены, ведущая на второй этаж. Юля стеснялась показать Роману, что ее комната — шестиквадратная каморка под лестницей, а потому оставила его в холле, а сама пошла одеваться в эту каморку. Инга милостиво разрешила поклоннику домработницы посидеть на диване в глубине холла. Потом мимо Романа пробежал Голенищев, что-то кричавший в трубку и одновременно дававший указания идущему следом помощнику. На незнакомого парня он даже не обратил внимания и, торопливо накинув пальто, тут же скрылся за дверью.

Между тем, Юля в своей комнатушке одевалась, причесывалась и накладывала макияж, чувствуя, как беспричинно-радостное возбуждение охватывает ее все сильней. Она даже напевала неизвестно где услышанный припев: «Санта-Мария Маджоре, счастья мне дай вместо горя…» Закончив свои недолгие сборы, девушка еще раз внимательно осмотрела себя в небольшое зеркало, висевшее на стене, и, улыбнувшись своему отражению, тихо сказала: «Вот она, современная Джульетта…»

Когда Юля вышла из комнатушки в холл, Роман поднялся ей навстречу, и глаза его вспыхнули радостно и восхищенно. Он даже поцеловал ей руки, задержавшись взглядом на обломанных из-за домашней работы ногтях. Сердце ее учащенно забилось, и девушка отчетливо поняла, что этот молодой и красивый парень просто нравится ей, нравится самым естественным образом, без расчетов и комплексов, без всякой словесной мишуры. Назвать свое чувство любовью Юля не решалась, поскольку давно постановила для себя, что лучше начисто отбросить эту иллюзию шестнадцатилетних девочек, дабы потом не разочаровываться. После разрыва с Фалиным она и вовсе решила стать убежденной хищницей, выбирающей мужчин по расчету, ибо только с помощью влиятельных любовников бедная, но красивая девушка может пробиться наверх, — увы, эта давняя аксиома не стареет. Однако Роман не вписывался в ее схему, нарушал все Юлины планы. Он не мог быть ей полезен для карьеры, да и для жизни был явно человеком неудобным, каким-то загадочно-опасным, непредсказуемым, — и все-таки ее тянуло к нему. Ей очень хотелось убедиться, что и его чувство к ней такое же стихийное и бескорыстное. Юля устала от вечной настороженности, от подозрений, что окружающие люди относятся к ней потребительски, стараются использовать в собственных интересах. Светлане и ее друзьям-художникам она нужна как почти бесплатная натура, Голенищеву — как связанная пропиской недорогая домработница, а Фалин использовал ее в качестве своеобразного допинга для поднятия тонуса стареющего ловеласа.

Если бы Юля узнала, что и Роман встречается с ней из-за какой-то надобности, а не ради нее самой, это явилось бы для нее тяжким ударом. Но сейчас, взглянув в его горячие карие глаза, она на минуту забыла о своих опасениях. Ей просто хотелось жить сегодняшним днем и радоваться жизни.

Когда Роман помогал Юле надеть куртку, мимо них через холл прошествовал Герасим, как всегда хмурый и непроницаемый. Он быстрым, но довольно цепким взглядом скользнул по Роману, затем скосил глаза на Юлю и вроде бы даже слегка ей улыбнулся, хотя улыбка на его лице была скорее похожа на гримасу.