Астра - Крепитесь, други! Страница 44

— Извините ее, Лада, — Николай легонько коснулся ее плеча. — Вы понравились моей сестренке, она очень непосредственна. До свидания.

Они уехали на машине. Лада с Игорем медленно шли по Большой Никитской.

— Вы не спешите? — спросил он.

Она качнула головой.

— Нет.

— Хороший был концерт. Вы часто бываете в Консерватории?

— Раньше бывала чаще, теперь некогда, — она улыбнулась, не прибавив ничего большего.

— А я вообще в первый раз. Вы учитесь, Лада?

— Я работаю.

Он понимающе кивнул.

«Он решил, что я секретарша»- подумалось ей. И стала спрашивать сама.

— А вы летчик? Летаете?

— Летаю. Я летчик-испытатель. Показываю истребитель СУ на авиасалонах.

Лада поставила ладонь вверх пальцами.

— «Кобра»?

— «Кобра». Очень тронут.

— Страшно?

— Лучше сказать — ответственно. Сверхзвуковой истребитель, самолет двадцать первого века… Не до страха.

— А где происходят эти… выставки?

— За рубежом. В мае будут в Арабских эмиратах, в Дубаи, потом в Ла Бурже под Парижем, а в конце лета, как обычно, у нас в Жуковском. Бывала на МАКСе? — после «секретарши» он перешел на ты.

— Никогда. Что это?

— Международный авиа-космический салон. Я тебя привезу, увидишь, как мы летаем. Там летное поле, как море, а вокруг леса, леса, леса. Мы там с ребятами шашлыками увлекаемся, угостишься. — Он полуобнял ее за плечи и заглянул в лицо.

Она молчала.

Свежий апрельский вечер приятно дул в лицо. На светлом, уже вечернем небе четко вырисовывались крыши домов. Горели фонари. Прохожих на тротуаре было мало, их почти не обгоняли. Улица свернула к центру. Открылся вид на Кремль, на жаркие рубиновые звезды, спорящие с ясной свежей зарей.

Они вышли к Манежу.

Сколько споров было накануне строительства Манежного городка! Кощунством казалось и само вторжение в исторические пределы московского центра, под седые стены Кремля, в археологические глубины первых посадских селений, и само строительство заглубленного многоэтажного торгового сооружения, прикрытого нарядными дорожками для приятных пеших прогулок. Сколько сломано копий! С каким ехидством ждали посвященные в эти распри открытия нового центра! И что же? С первого же дня московский молодой народ спокойно присвоил подарок, принял как должное его затейливость, чистоту и заботу, и зарубил себе на носу, что в самом центре столицы появилось по-человечески доброе место, где история и современность заключили союз ради него, обычного москвича.

Молодые люди перешли поверху у светофора, вступили в сказочный городок Манежной площади. Фонтаны еще не били, но хвойные кусты уже зеленели, свободные от зимних мешковин и рогожек. По игривым полувосточным переходам, лестницам и балконам, по фонарикам, вмурованным в ступеньки, они стали ходить, говорить, взявшись за руки.

Сделав усилие, Лада тоже перешла на ты.

— То, что ты делаешь, не опасно? — ей хотелось слышать его, а ему всегда было что рассказать о своей необыкновенной жизни. Он был так красив, оживлен, он занимался самым удивительным делом на земле, и он был настоящим ассом, тот, кто шел сейчас рядом с нею!

— Всякое бывает. Летчик-испытатель знает, на что идет. Сейчас мы доводим до ума новую машину, единственную и лучшую в мире. Ее пока никто не видел, даже в Дубаи я полечу на другой, предыдущей серии. Ты знаешь, что такое технический шпионаж? Ты себе не представляешь! Глаз да глаз. Поэтому лишь в Ла Бурже я подыму в воздух свою ласточку. Такого истребителя не будет еще лет двадцать, и я счастлив начинать с нуля… — он приостановился. — Тебе не скучно? Прерви меня, когда надоест, я больше ни о чем не умею говорить.

Они подошли к метро Охотный ряд. Лада смущенно посмотрела ему в лицо.

— Мне пора. Но в метро я поеду одна.

Он кивнул.

— Как тебе звонить? Это служебный? Я нечасто бываю в Москве, занят под завязку, но… что-нибудь придумаем. До свидания, — он прикоснулся губами к ее лицу и не сразу отпустил руку. — Ты потрясающе привлекательная девчонка. Пока.

Легкая от счастья, переживая этот поцелуй, она ехала к себе на Преображенскую площадь. Ах, какой он, Игорь! «Ты потрясающе привлекательная девчонка…» — за такие слова ничего не жалко. «Подыму в воздух свою ласточку…» Неужели пришло счастье?… И все-таки напоследок она струсила, побоялась ехать с ним, таким необыкновенным, в вагонной суете подземки. И вдруг бы он захотел проводить ее? Как прощаться? Возле дома, или в подъезде, или пригласить домой?

Телефон зазвонил в одиннадцать часов. Трубку подняла Шурочка.

— Ладу? Она на переговорах, — заученно ответила она, — оставьте свой телефон и название фирмы.

— Это не фирма. Это истребитель, — ответил веселый молодой голос, серебристый, словно военная труба.

— Очень приятно, господин Истребитель, — вступила в игру Шурочка. — И кого же вы истребляете? Не нас ли, бедных женщин?

— Никогда! — воскликнул Игорь. — Мы женщин на крыльях носим. Когда подойдет Лада?

— К обеду. Дотерпите?

— Придется. А вы кто?

— А я… лучшая подруга. Давно вы познакомились?

— Можно сказать, вчера.

— Наконец-то.

— Не понял?

— Очень рада, что Лада, наконец-то, познакомилась с мужчиной.

— Она такая скромная?

— Она… тихий омут.

— А вы?

— При чем тут я? Вы же не мне звоните.

— У вас много знакомых мужчин?

— Может быть.

— А как вас зовут?

В эту минуту в комнату вошла Лада.

— Вот и она, — сменила голос Шурочка. — Тебя.

Лада подошла к столу.

— Алло!

— Привет!

— Ой, здравствуй! — ее голос сел от робости.

— Ну почему «ой»? — недовольно заметил он. — Встретимся?

— Когда?

— Сегодня, в пять. Ты свободна?

— Да. Где?

— У «ноги».

— Где, где?

— У памятника Маяковскому.

— А, — она улыбнулась. — Хорошо. Буду ждать.

«Буду ждать…»- насмешливо фыркнула про себя Шурочка.

В половине пятого Лада сбежала по лестнице в переулок, и помчалась к метро. «Скорее, скорее. Сейчас увижу его. О, неужели? Сейчас? Скорее, поезд, скорее…»

Игорь стоял у парапета посреди Триумфальной площади, красивый, как бог, в джинсах, светлой куртке, с сумкой через плечо, уже загорелый, мужественный, с усами. Неужели он ждет ее? Как можно быть такой счастливой?

Ступая как по облакам, она пересекла площадь, едва удерживаясь от бега. Он обнял ее, покружил над землей, хотел поцеловать. Она уклонилась.

— От тебя парным молоком пахнет, — засмеялся Игорь. — Как дела? Куда пойдем?

— Куда-нибудь.

— По Тверской?

— Давай.

Они перебежали через площадь к серым колоннами Филармонии, свернули левей, пошли вдоль витрин. В спину светили косые лучи солнца, задувал ветер, юбка ее вздувалась куполом, приходилось гасить ее руками.

— «Кажется, дождь собирается»- сказал он, посмотрев на небо. — Целая гроза. Первая в этом году, в честь нашей встречи.

— Ты летаешь в грозу? — малодушно подольстилась она.

— Иногда приходится, — клюнул на приманку он. — Мы проходим тучи насквозь вверх, а там никогда не бывает гроз…

Держась за руки, болтая ни о чем, они пошли мимо витрин, магазинов, театра, Английского клуба. «Решил, взлетел, позвонил»… твердые мужские окончания глаголов в его словах кружили ей голову, а его усы… ах, лучше не смотреть! Она и сама что-то говорила, вспыхивала румянцем, ветер трепал ее тонкие волосы, схваченные в один светлый локон до плеч. Невозможно, чтобы это происходило с нею, такое счастье…

— Ты ведь с работы? Зайдем, перекусим, — он открыл дверь маленького бистро.

Они взяли пирожков с грибами, грибной навар, чай и большую конфету. И вновь стояли, глядя в глаза друг друга.

— Ты что делаешь на праздники? — спросил Игорь.

— Ничего особенного. А что? — она отвела дни майского отдыха для плотной подготовки к конкурсу.

— Поедем к нам в Жуковский, а? На моей машине. У нас леса, раздолье. Шашлычков отведаешь. Самолет свой покажу. Поехали?

Она молчала. Нет, она не подумала ни о чем таком, она просто вздрогнула изнутри.

— Я тебя доставлю туда и обратно. А, Лада? Ты мне доверяешь?

— Да.

— В чем же дело?

Она молчала. Она замерла в душе, как кролик перед удавом. Вот и все, надо решать, почему-то иначе нельзя.

— Ладно, потом поговорим, — он взял ее за руку, как ребенка.

Выйдя, они чуть не попали под дождь, успели нырнуть в переход, пробежать мимо памятника Пушкину к кинотеатру. Игорь взял два билета на уже начавшийся сеанс. На последнем ряду нашлись свободные два места. Он снова привлек ее к себе. Она отстранилась. Он испытующе посмотрел на нее в сквозящей темноте кинозала.

— Скажи, Лада… ты скромная или хитрая? Тихий омут?

— Не знаю, — сердечко ее упало.