Анна и Сергей Литвиновы - Небесный остров Страница 45

У Нади даже шальная мысль мелькнула: пока Полуянов почивает богатырским сном в их жалкой временной конуре, быстренько смотаться в гостиницу. Забрать и привычную косметику, и книгу. И не использованный еще запас великолепных цветастых итальянских сарафанов.

Но вспомнила неконтролируемый полет их машины в черноту, в пропасть и, конечно, не рискнула. Хотя и не очень верила, что за их номером в приморском отеле следят – да еще сейчас, глухой ночью.

Однако больше находиться в курятнике (площадью два на два!) не могла. Натянула шорты, майку со смешной, но удивительно в тему надписью: «Не будите во мне стерву, она и так не высыпается!» Выскользнула во двор. Обстановочка здесь тоже уныние навевает, но хотя бы дышать можно.

Надя мазнула взглядом по ряду столь же убогих клетушек, выстроенных по периметру забора. Окна во всех темные – она уже успела заметить, что, коли пришли постояльцы домой, попусту не сидят, сразу спать заваливаются. И пищу принимают на улице – для чего есть пара грубо сколоченных деревянных столов с лавками. Душ (один на всех!) – конечно, тоже во дворе. А хозяева сей курортной резервации с комфортом устроились на другом конце участка в двухэтажном каменном доме.

Надя не без зависти посмотрела в сторону аккуратного особнячка. При нем и клумбы, и мощенные цветными камнями дорожки, и фруктовый садик с беседкой. Благолепие отделено забором из рабицы, калитка, впрочем, не заперта. Интересно, хозяева очень возмутятся, если она немного посидит под сенью их персиков? А то ведь в их фанерном городке и находиться противно. Да, решено. В хозяйской беседке она и устроится. И, может быть, даже в ней вздремнет.

…Только начал доверять – Эдик ему ложку дегтя.

Сшиб на яхте, что Институту моря принадлежала, девчонку.

Каяться пришел понурый, перепуганный.

Что ж, решил Хозяин, нехорошо. Однако и никакой особой катастрофы нет. Влип, с кем не бывает? Молодой парень, кровь кипит, захотелось за штурвалом покрасоваться, а с управлением не справился.

Хозяин для порядка пожурил его и по обычной схеме обеспечил, чтоб все концы в воду: родителям девицы – материальную помощь, в милицию – нужное указание. Даже свидетеля, работягу с пляжа, что языком много болтал, убирать не пришлось – деньжат дали и в другой город отправили.

Эдик, правда, никак происшествие забыть не мог. Все не верил, что ему это с рук сошло. Всегда был пугливый, ранимый, а сейчас совсем нервный стал, глаза бегают, суставами хрустит. Поделился однажды с боссом своими страхами: вдруг родители девчонки передумают? Или еще свидетели объявятся? И уголовное дело возобновят по вновь открывшимся обстоятельствам?

Пришлось прикрикнуть: не будь, мол, слабаком и чтоб про историю эту и сам не вспоминал, и ему мозг не пудрил. Вроде возымело действие: Эдик вспоминать про первое свое убийство перестал. Кажется, повеселел, воспрянул.

Но только в себя пришел – к нему журналист из Москвы. И паранойя с новой силой вспыхнула. Но нет бы посоветоваться с тем, кто мудрее. Решил (после предыдущей-то взбучки) самостоятельно разбираться. Ну, и наворотил. Шеф, когда узнал, к сожалению, слишком поздно, только за голову схватился. Умный вроде человек – кандидат наук, успешный руководитель, а повел себя хуже неразумного дитя. Вбил себе в голову, что капитан (который за немалые отступные смерть девицы на себя взял) его журналисту выдаст. И (детективов, что ли, плохих начитался?!) решил от свидетеля избавиться. Еще и своими руками. На пляже – пусть в пригороде, но все равно место общественное – всегда могут свидетели найтись.

Они и нашлись, да с фотокамерой. Предъявили Эдику фотографии, стали деньги вымогать. И снова тот взялся решать проблему своими силами. Сначала договорился с шантажистом о передаче денег и устроил засаду. А когда тот не пришел (и о себе вестей больше не подавал), в голову себе вбил, что это московский журналист, проныра, его преследует. И организовал на писаку покушение. Которое, вдобавок, не удалось.

…Хозяин, когда выслушал Эдика, за голову схватился.

Да уж, не существует гармонии. И человек существо несовершенное.

В чем-то парень логику железную демонстрирует. А в житейском, элементарном плане – абсолютно никчемная личность.

– Денег с тебя требовал не журналист. Гарантирую, – сказал, как отрубил, Хозяин. – Лучше надо в людях разбираться.

– А кто же? – жалобно пискнул Эдик.

– Кто угодно. Идиотов в мире полно.

– Он обещал, если я не заплачу, в милицию свои фотографии отдать. – Кажется, Смолянинов реально поверил в угрозы шантажиста.

– Вот милиции тогда и заплатишь, – хохотнул Хозяин.

Однако моральные страдания Эдика его сейчас заботили меньше всего. О другом думал.

Нужно срочно выводить парня из серьезных дел. Пусть Смолянинов продолжает придумывать свои схемы, но исполнения их никак не касается. Потому что мало изобрести и даже осуществить нестандартный ход. Нужно еще и в сложной ситуации холодную голову сохранять. А мальчишка – когда земля загорелась лично под ним – повел себя совершенно неадекватно.

Значит, дальше будет только хуже.

И текущую операцию, думал шеф, целесообразно оборвать в самом зародыше. Нет больше доверия юному гению.

Однако машина-то уже запущена.

Потому шеф после долгих сомнений решил все же довести начатое до конца.

А на всякий случай (чутье у него было звериное) присмотреть за ушлым столичным писакой. Тот, конечно, не шантажист, но человек, видно, не глупый. И может быть опасным.

И как раз сегодня ему доложили: парень крутился рядом с объектом.

Вот это было куда серьезней, чем яхта, погибшая девчонка и убийство капитана.

Ох, хорошо на свежем воздухе!

Надя забралась с ногами на лавку, преклонила голову, начала уже задремывать и вдруг, почти из небытия, услышала: хлопнули входные воротца. Привстала, посмотрела – в гостевой двор входит мужчина. Кто-то из постояльцев явился. И хотя вроде и не совершала она ничего противозаконного, смутилась, спряталась за перилами беседки. И сна сразу ни в одном глазу. Хуже нет, когда на самом пороге сна разбудят.

Видно было в свете уличного фонаря хорошо. Мужик постоял сначала у забора – вроде осматривается. Дальше отправился вдоль конурок и у каждой на долю секунды замирал – словно прислушивался.

Надино сердце тревожно забилось. Неужели вор? Может быть, броситься на него, закричать?

А если она ошибается? Человек такой же постоялец, как она сама, просто совершает вечерний променад?

Идет действительно не спеша. Совершенно открыто.

И вдруг мужчина – доселе медлительный и даже вальяжный – внезапным ловким и быстрым движением, ввинтился… в их с Димой домик! Крайний слева!

Надя ахнула. А дальше – не размышляя, не строя планов – просто заорала. Дико, страшно. И, покуда сама мчалась к домишке, вопила все громче. Бессмыслицу: «Пожар! Помогите! Убивают!»

В хозяйских владениях тут же вспыхнул свет, хлопнуло окно. В домике через один от них распахнулась дверь, высунулась взлохмаченная мужская голова.

С незнакомцем она столкнулась на пороге. Пустые глаза, бейсболка, низко надвинутая на лицо. Оттолкнул ее с виду легким, небрежным движением, однако девушка отлетела на метр, тяжело плюхнулась оземь. В ноге что-то хрустнуло. Она выдохнула:

– Держите!

– Эй, мужик, ты чего? – Дядька, что жил через домик, попытался преградить незнакомцу путь.

Незваный гость ответил коротким ударом справа. Заступник захрипел, осел на землю. А пришелец юркой змеей метнулся к воротцам, захлопнул их за собой.

Надя с трудом поднялась, не обращая внимания на больную ногу, поспешила за ним. Но за забором уже взревел автомобильный мотор, завизжали покрышки. А из их домика донесся еле слышный Димин голос:

– Надька! Сюда!

Она рванулась на зов и в ужасе замерла на пороге. Полуянов был до подбородка укрыт простыней, и на груди его расплывалось кровавое пятно.

Василиса поерзала на жестком стуле. Зевнула. Придвинула к себе кружку с остывшим чаем, сделала глоток. Ну и гадость! А что вы хотите – заваривала часа три назад. Давно стал ледяным и настоялся, как чифирь.

Организовать, что ли, себе еще кружечку? Но не дадут ведь посмаковать. Только усядешься, достанешь из заначки конфеты – сразу пациента привезут.

Василиса взглянула на часы: начало третьего ночи. Парня с ножевым отправили в операционную час назад. Чего там они возятся? Сердце, сказали, вроде не задето, а легкое ушить давно бы успели. Или помер? Тоже неплохо. Тогда она и с чаем возиться не будет – сразу в дежурку, спать. Благо сегодня в реанимации тяжелых нет, пара дедков после инфарктов да кавказец с пулевым, и все спокойно дрыхнут.

У них в Приморске в реанимации вообще хорошо: народу мало, всех, кто может кони двинуть, в Краснодар или в Геленджик отвозят.

И этого парня бы надо – да много крови потерял, Николаич, хирург дежурный, испугался, что не довезут.