Неизвестен Автор - Бессонный патруль (Сборник) Страница 45

Лейтенант кивнул, пробегая глазами строчки, отстуканные на машинке в канцелярии колонии:

"Лапин Сергей Юрьевич, 1924 года рождения ("Немолодой, а все еще бегает..."), он же Саплин, он же Фомин.

Судим в 1942 году за воровство. Тюремное заключение заменено отправкой на фронт... В 1948 году судим за измену Родине по ст. 58-1-Б, освобожден по амнистии, в 1955 году...

Судим в 1960 году за ограбление квартиры. Освобожден досрочно... Судим в 1964 году за уличный грабеж... Срок наказания не отбыл - бежал...".

Бежал два дня назад. Так. Понятно.

Майор подает еще бумагу и фотографии.

- Это о другом... Сидоренко Григории. Вот словесный портрет обоих, фотографии. Фотографии размножены, дашь ребятам...

Почти ресь день Никитин провел на толкучке. Она разместилась далеко за городом, на бугристом поле, обнесенном досчатым забором. Желающих купить-продать привозил и увозил старый, медленно ползущий и дребезжащий трамвай.

Стояли здесь мотоциклы и автомашины разных марок.

Среди гомонящей разномастной толпы ходил лейтенант, одетый в коричневый плащ и клетчатую кепочку, из-под которой лезла на глаза густая рыжеватая шевелюра. Фотографии Лапина и Сидореико лежали у него в нагрудном кармане.

Другие сотрудники управления - невысокий и худощавый Сагит Бектемиров и высоченный Ковалев, сержант с бакенбардами и усами (за что прозвали его товарищи "грузином") - искали в других местах: на вокзале, в пивных, на продуктовом рынке.

Здесь, на барахолке, тоже работали чайная и пивная.

Наметанный глаз рыжеватого инспектора то и дело засекал в гудящей мешанине толпы подозрительных типов, но все это были не те, кого он искал "Старика" и "пацана", как мысленно окрестил беглецов Никитин, не было.

В чайную он сегодня заглядывал раза три, но там долго не оставался. В последний раз зашел уже к вечеру, чтобы купить сигареты. Народу было уже мало - базар резко шел на убыль. Буфетчица, видимо, узнала инспектора.

Улыбнувшись, она протянула ему пачку сигарет и сдачу прямо через голову стоящей перед буфетом девушки.

Никитин нe видел лица девушки, но сразу заметил длинные, распущенные ярко-рыжие волосы, падающие ей на плечи и спину. Быть может, он нечаянно задел ее. Во всяком случае, девушка сердито обернулась.

Лейтенант увидел смазливое личико, ярко накрашенный рог, искривленный а нагловатой усмешке. Она тоже купила сигареты, и широко шагая, проследовала в угол, за столик.

Пальто ее на ходу распахнулось. Никитин заметил длинные стройные ноги, почти не прикрытые очень короткой юбкой. До него долетели се слова:

- Уж больно лощит ему буфетчица... Может, из милиции?

Девушка сказала это своему парню. Приглядевшись к нему, инспектор тут же покинул чайную.

Надорвав пачку, он закурил и свернул за угол. Рынок почти опустел, солнце садилось. Парень вполне мог оказаться "пацаном". Вынув фотографию, Никитин вгляделся в нее.

Парень был похож на беглеца Сидоренко, но не совсем.

Из-под короткого пальто выглядывал пестрый, закрытый на горле, свитер. А на фотографии парень выглядел подростком, а этому можно было дать двадцать пять-двадцать чегыре.

Он или не он, но брать его сразу не стоит. Важен тот "старик". Если "пацан" в городе, то и старик, наверняка, здесь где-то. Только через Сидоренко можно выследить место укрытия, "малину" старого рецидивиста.

Дверь чайной хорошо проглядывалась от широких, распахнутых ворот рынка. Никитин быстро вышел из ворот, сел в "газик" и стал наблюдать. В окне чайной зажегся свет, на крыльцо из раскрывшейся двери вышел мужчина, потом еще двое. Чайная почти совсем опустела. Так, по крайней мере, показалось лейтенанту, когда дверь опять широко распахнулась, выпустив еще посетителя, который возник в желтом прямоугольнике и тут же расплылся во мраке.

Но рыжеволосой и ее парня все не было. Никитин чертыхнулся. Тут появилась буфетчица с замком в руке. Никитин выскочил из машины, рванулся к ней.

- Слушайте, а где эта... рыженькая?

- Что, понравилась, товарищ лейтенант? - буфетчица улыбчиво блеснула подкрашенными глазами.

- Да нет, понимаешь...

Буфетчица перестала улыбаться:

- То-то смотрю, вышли через кухню!.. Через заднюю дверь подались.

- Почему разрешили?

- Повар, было, шумнул на них, а они только загоготали... Такие нахальные!..

Никитин подогнал "газик" к трамвайной остановке.

Публика плотной толпой отискивалась внутрь вагона. Мигая огоньками, пробегали мимо такси.

Лейтенант сплюнул от досады, взял микрофон:

- Третий, третий!.. Слушай! Я "рынок"! Прием...

Рация тихо гудела, чуть потрескивая. Сквозь шум донесся далекий голос:

- Рынок!.. Тебя понял... Слушаю.

- Обнаружил "пацана"... Задержать не удалось...

Предполагаю, что уехал в район вокзала на такси... Одет в короткое пальто, пестрый свитер. С ним рыжеволосая девушка... Третий!.. Как слышите? Прием...

Слышно было, как кашлянул Сагит Бектемиров, чертыхнулся беззлобно.

Бектемиров встретил Никитина в дальнем конце перрона, у закрытого киоска. Они пошептались:

- Вроде, никого из этих нет... Думаю, рыжая просто повезет его к себе на квартиру. Им нужно пересидеть... - оживленно поблескивая карими глазами, сказал Сагит.

- А Лапин?

- Тоже с ними или около них... Где-то поблизости...

- Все же посмотрим.

Они разошлись. Над перроном стоял полумрак. Редкие лампочки тускло светились на фоне черного неба.

В душном зале ожидания Никитин осмотрелся. Увидел высокую фигуру Ковалева.

"Черт, надо бы ему сбрить эти усики, больно приметен...

Ну, бакенбарды теперь вошли в моду, а усики... Вот еще кавказский человек.."

Достал сигарету, но вспомнив, что курить в зале не положено, спрятал ее в карман. На мгновенье глаза его зацепились за кучку людей у буфета. Один показался знакомым. Но когда подошел, то понял, что ошибся. В пестром свитере стоял совсем другой парень, не Сидоренко.

Но Сндоренко был здесь! Да, он должен быть здесь.

Неожиданно в конце зала, там, где белел огромный циферблат часов, мстнулись огненные распущенные волосы. Неужели снова ошибка? Никитин, прячась за людей, стал пробираться в конец зала. Рыжей красотки там уже не было. Опять захотелось курить.

Инспектор направился на перрон и в дверях столкнулся с Ковалевым.

- Несчастье! Сагита зашибли!

- Где?

- Вон за киоском! Беги к телефону!

Около киоска, при свете тусклой лампочки, в луже крови лежал Бектемиров.

Лежал он лицом вниз. Никитин встал на колени, плеснул светом фонарика на голову товарища. Голова была на затылке разбита. Ноги раскинуты, одна рука выброшена в сторону, другая подвернута. Упав, Сагит придавил эту руку...

- Ничего, товарищ майор, все в порядке... В порядке...

Сагит силился улыбнуться. Из-под окутавших голову бинтов блестели его глаза.

Майор Гарин, придерживая раскрывающийся на коленях белый халат, чуть ссутулившись, сидел около кровати раненого. Покачивая массивной головой, он вспомнил свою далекую молодость, госпиталь в приволжском городке. Сколько там лежало таких парней с забинтованными головами, изуродованными лицами! Только глаза их жили, верили в возвращение к жизни.

Но то была война, а теперь?..

Бектемиров пришел в себя только под утро. Он все хорошо помнил. Едва отошел от него лейтенант Никитин, как к нему приблизились два человека. Один из них сразу схватил Сагита за руки. Сила у напавшего была огромная, но Сагит ударом ноги отбросил его от себя. В этот момент второй бандит нанес ему удар по лицу и голове. Терпя сознание, молодой инспектор рухнул на перрон.

Майор спросил:

- Девчонки поблизости не было? Высокой, с распушенными волосами?

- Не заметил... Только два бандита - оба лет по двадцати пяти, не больше.

"Значит, Лапина с ними не было... Тому за сорок. Интересно, где же он все-таки? Или подался в другое место?"

- Ну, пойду, - майор встал со стула. - Лежи, лежи, - он притронулся к плечу раненого, пытавшегося прнподпяться. - Тут вот товарищи тебе яблоки передали, конфет... Ну, выздоравливай!.. Из дому-то ходят?

Сагит показал в улыбке ровные зубы:

- А как же!.. Женат ведь я... И дочка есть... Умница...

На улице сеял мелкий осенний дождь. Капли беспрерывным потоком плыли по ветровому стеклу машины, сквозь их сетку дома и фигуры людей казались размытыми.

В коридорах управления поражала необычная тишина - как раз был обеденный перерыв. Только проходя мимо комнаты, в которой занимался Никитин, майор услышал возбужденный мужской голос и заглянул.

Пожилой лысый гражданин что-то нервно рассказывал лейтенанту. Мужчина был раздет до белья. Накинутая на плечи милицейская шинель, видимо, взятая у дежурного, спасала его от дрожи. Из-под шинели виднелись ноги в кальсонах с развязавшимися тесемками. Большой синяк почти прикрывал левый глаз пострадавшего.

Лейтенант кивнул на гражданина и сказал сокрушенно:

- Вот, товарищ майор, опять рыжая на горизонте.