Александр Звягинцев - Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник) Страница 45

– Ну, раз так…

Ледников уселся рядом с Келлером в прохладный салон. Когда тронулись, спросил:

– Так что за местечко-то? Чем кормят?

– Офигительной паэльей. Офигительной! Хозяин готовит ее сам на открытом огне в огромном медном тазу на глазах посетителей. Так что все без обмана – натурпродукт!

Келлер взглянул на свой золотой «Патек» и сообщил:

– Как раз через полчаса начнется раздача готового блюда, так что мы успеваем вовремя.

– Там что все по расписанию?

– Строго. Строго по расписанию. Каждый день. Все как в аптеке. Ни минутой раньше, ни минутой позже.

Аркадий Келлер был адвокатом, но не обычным. Он был адвокатом потомственным и, можно сказать, родовитым. Ледников был не просто знаком с ним. Они вместе учились на юрфаке, правда, не дружили да и компании водили разные. А потом Ледников столкнулся с Келлером во время расследования одного жутковатого дела, которое он, а в то время еще молодой специалист, вел при оперативной поддержке тоже еще молодого опера Сереги Прядко, который теперь вырос до подполковника милиции и, судя по всему, будет расти еще выше.

А тогда несколько дней стояло настоящее бабье лето и было к тому же воскресение. Непривычно малолюдная и маломашинная по этому случаю Москва купалась в осеннем золоте и отчаянно ясной синеве неба. Хотелось жить, оказаться где-нибудь в лесу с красивой женщиной… А Ледников с Прядко ехал «на труп», потому как ему повезло в такой день дежурить по прокуратуре.

Это была совсем еще молодая девушка. Как следовало из найденных документов, студентка. Звали ее Ануш Богдасарян. Она лежала на кровати в спальне, одежда ее была разодрана в клочья, руки связаны проводом, отрезанным от торшера. На теле ее медэксперт насчитал около двадцати колотых и резаных ран. При этом смертельными, по его мнению, могли быть только две – в области сердца и правого легкого. Характер остальных – длинные, но неглубокие разрезы на спине, животе, горле – свидетельствовал, что девушку долго истязали и пытали.

О том, что у нее хотели выведать, догадаться было несложно – в спальне под широким подоконником был вмурован небольшой сейф с кодовым замком. Дверца его была распахнута, а внутри ничего не было. Судя по следам на замке, сначала его пытались открыть то ли долотом, то ли ломиком, потом все-таки узнали код… В гостиной на столе красовались полупустые бутылки с настоящим армянским коньяком, остатки дорогой еды.

– Ну, командир, рисуй картину, и будем действовать.

Серега Прядко после нескольких удачных совместных дел свято поверил в способность Ледникова сразу, с ходу нарисовать возможную картину преступления и выдвинуть рабочую версию. Такими способностями Ледников действительно обладал, но не злоупотреблял и «рисовал картины», только поднабрав фактов и улик. Но в данном случае можно было рискнуть, настолько очевидной представлялась история…

– Так что мы имеем, командир? – нетерпеливо переспросил Серега. Он и сам уже явно догадался если не обо всем, то о многом – нюх у него был хоть куда. Фантазии, правда, маловато. Хотя оперу избыток фантазии и чувствительности, в общем, и ни к чему.

– А имеем мы вот что… – приступил к делу Ледников. – Девушка и двое ее знакомых мирно садятся за стол и начинают выпивать и закусывать. Потом они, эти знакомые, решают заглянуть в содержимое ее сейфа, о котором им то ли уже было известно, то ли хозяйка поведала за столом. Требуют назвать код, она отказывается, тогда они начинают ее пытать. Пытают долго… В конце-концов, она не выдерживает и называет им код. Они выгребают содержимое сейфа, добивают ее и исчезают… Примерно так. Так что надо отрабатывать знакомых, друзей, подруг, искать того, с кем она собиралась приятно провести время за таким богатым столом.

– Да, поляна накрыта хоть куда!

Серега щелкнул ногтем по бутылке из-под коллекционного коньяка.

– Но есть один вопрос… – отвлек его внимание от гастрономического изобилия Ледников.

– Какой?

– Почему она так долго терпела? Почему сразу не назвала код? Судя по всему, ее пытали довольно долго, а она молчала… Почему? Жадная такая была? Бесстрашная? Нечувствительная к боли? Не похоже. Даже внешне. – На большой фотографии, висевшей в гостинице, сразу бросалось в глаза добродушное, беспечное лицо Ануш…

– Может быть, ее напоили до бесчувствия?

– Может. Или чего-то подсыпали…

– Ну, это экспертиза быстро установит.

В гостиную вошел эксперт-криминалист Петя Струминский, возившийся со своими снадобьями уже не один час в спальне. Петя был фанат своего дела. Когда работал он, можно было быть уверенным, что ничего не будет упущено, все следы и отпечатки обнаружены. Если другие эксперты, например, брали с собой на место происшествия набор из трех препаратов и затрачивали на работу по обработке следов максимум час, то Петя не ленился таскать с собой по двадцать препаратов и мог провозиться часов шесть, а то и восемь. Ему было страшно интересно работать, он постоянно выискивал новые методики обработки следов, мог даже купить какой-то новый препарат за свои деньги. Как было с люминесцентными порошками. След, обработанный таким порошком, при свете монохромного или лазерного осветителя становился гораздо контрастней и давал основания сделать гораздо более надежные заключения. Последний раз, когда Ледников работал с Петей, тот с восторгом демонстрировал ему эффект цианакрилатов – особых летучих клеев. Помещаешь в закрытую камеру предмет, на котором вроде бы нет следов, например тот же протертый пистолет, и флакон с клеем. Летучий клей испаряется, предмет покрывается белым налетом, и следы рук становятся рельефными… Петя вообще убеждал Ледникова, что следы остаются всегда, если эксперты их не выявили, значит, неправильно выбрали техническое средство для обнаружения. И если бы все эксперты работали, как Петя…

– Ну? – нетерпеливо спросил Сережа. – Пальчики есть?

– Выше крыши, – успокоил его Петя. – Буду идентифицировать.

– На теле тоже? – поинтересовался Ледников.

– Ну а куда они денутся?

– Слушай, а ты можешь определить, какие оставили до смерти, а какие после? Или спрашивать об этом уже наглость?

– Да нет, почему, – невозмутимо ответил Петя. – На коже живого человека след руки быстро расползается, как бы расплавляется. А вот на трупе остается, как на какой-нибудь кожаной куртке. Поэтому если тела касались через некоторое время после смерти, то следы будут более четкими…

И тут зазвонил телефон. Ледников снял трубку, негромко сказал:

– Да. Кто это?

– Слушай, это ты кто такой! – яростный голос с восточным акцентом, казалось, разносится по всей комнате. – Ануш мне позови! Немедленно!

– Так кто вы все-таки? – терпеливо спросил Ледников.

– Я – отец, понял! Отец Ануш! А ты кто и что там делаешь? Зови Ануш, тебе говорят!

– Я следователь прокуратуры Ледников…

– Какой следователь! Зачем прокуратуры!.. Что у вас там в Москве творится?

– Так вы не из Москвы звоните?

– Из Сочи я звоню. Где Ануш?

– Вам придется срочно вылететь в Москву… Ваша дочь убита.

В трубке раздались то ли рыдания, то ли придушенный вопль.

Через несколько дней Ледников и Прядко подводили итоги расследования. Прядко отработал всех возможных знакомых Ануш, друзей и сокурсников, Ледников несколько раз встретился с ее отцом, могучим мужиком, которого горе буквально пригнуло к земле. К тому же стали известны результаты экспертизы, которые подготовил дотошный Петя Струминский. Выяснилось к этому времени, что в крови Ануш оказалась значительная доза сильнодействующего психотропного вещества.

И вот какая картина нарисовалась.

Ануш не была красавицей. Полная, коренастая, с крупным мужским носом, она не привлекала внимания молодых людей. Но при этом была добродушной, искренней и беспечной. Мать ее умерла несколько лет назад, отец, успешный бизнесмен, нашел молодую жену и уехал с ней в Сочи, оставив дочери богатую квартиру и машину. Ануш жила одна в Москве, училась на социолога, у нее было немало подруг, которые знали, что у нее всегда можно занять денег, а потом забыть отдать. А вот мужчины у нее не было. И хотя она делала вид, что ее это нисколько не заботит, на самом деле у нее была страстная и тайная мечта – встретить, наконец, кого-то для серьезных отношений… Видимо, встретила. Потому что на записи видеокамеры, установленной в подъезде дома, видно, что она за несколько часов до смерти заходит в подъезд не одна. Рядом с ней какой-то мужчина. Даже точное время зафиксировано. Но ничего больше запись дать не могла…

– Потому что ставит камеры черт знает кто! – ругался Прядко. – Ну, пригласите специалистов! Нет, у них же конкурс, блин, тендер! Или блатные выигрывают, или те, кто по дешевке предлагает сделать!.. И что мы имеем? Камера стоит так, что в кадре – слепая зона, лиц практически не видно, одни спины. А качество? Вообще ни хрена не видать! Да еще для экономии пускают со скоростью не двадцать четыре кадра, как положено, а четыре или вообще два!.. И получается – вот нога появилась, а на следующем уже только спина маячит…