Светлана Успенская - Двум смертям не бывать Страница 45

Дора как-то странно посмотрела на нее. Жанна почувствовала, как в тридцатиградусную жару на нее повеяло холодком.

— Деньги? — удивленно переспросила Дора. — Вы знаете, этот вопрос не в моей компетенции… Я только переводчица. Это надо решать с руководителем фирмы… Но безусловно, пока не выполнены необходимые формальности, ни о каких деньгах и речи быть не может. А документы в полном объеме могут быть оформлены только после родов, поскольку сейчас, собственно говоря, еще нет предмета для разговора…

Жанна поняла: с ней будут действовать по формуле «деньги — товар» и расплатятся только после того, как ребенок появится на свет. На минуту стало тревожно. Ее беспокоило все: Дора с лошадиной улыбкой, приторно-любезный Кевин, ключ, запиравший ее на ночь…

— Рожать вы будете в Луизиане, — тем временем объясняла ей переводчица. — У каждого штата свои законы, и луизианские больше подходят для нашей ситуации. Полетим завтра на самолете.

В Луизиану, в местечко Батон-Руж, они летели на «боинге» почти пяти часов. Вместе с Жанной в самолете находились еще две беременные женщины из России. Очевидно, их всех отправляли «оптом». В полете, когда Жанна вышла из салона, отпросившись в туалет, ей удалось переброситься парой слов с одной из девушек.

— Алена, из Ленинграда, — представилась та и тут же задала животрепещущий вопрос: — Тебе тоже еще не заплатили?

Луизиана встретила Жанну палящим солнцем. Если в Вашингтоне было тридцать градусов, то там, на Юге, зашкаливало за сорок. При выходе из самолета тело мгновенно облепило расплавленное марево. Раскаленный воздух дрожащими волнами поднимался от асфальта, и легкая белая кофточка Жанны мгновенно стала мокрой от пота.

Из аэропорта девушек развезли по разным квартирам, так и не познакомив. На новом месте Дора вытащила из сумочки конверт и положила его на стол:

— Здесь триста долларов, распишитесь. Это на карманные расходы.

Жанна расписалась. Она была рада деньгам — хоть какому-то подтверждению материальной обеспеченности фирмы, — но немного опасалась, что эти деньги вычтут из ее конечного гонорара, пяти тысяч.

— Завтра я приду с адвокатом, — предупредила Дора. — Это американский адвокат, и действует он не в интересах фирмы, а в интересах штата. Пожалуйста, не заводите с ним разговора о деньгах. Понимаете, если он узнает, что мы выплачиваем гонорар за ребенка, наша сделка будет квалифицироваться как торговля живым товаром. В Соединенных Штатах продажа детей преследуется по закону, и, если зайдет разговор о деньгах, адвокат тут же сообщит об этом в полицию. Вас могут посадить в тюрьму, а фирма понесет убытки. Поймите, такие разговоры не выгодны ни вам, ни фирме. Только после благополучного разрешения всех формальностей фирма может в качестве моральной компенсации выплатить вам гонорар.

Жанна забеспокоилась. А что, если в конце концов ей так и не выплатят так называемую моральную компенсацию? А потом, когда она начнет требовать деньги, ее посадят в тюрьму и осудят по местным законам? Конечно, Америка не Россия, местные тюрьмы здесь не столь ужасающи, как на родине, но все же как, не зная языка, она сможет доказать, что ей обещали деньги и Не дали их?

Ее охватила сильная тревога. Она почувствовала себя песчинкой, которую сильным ветром влечет в неизвестном направлении. Куда-то он принесет ее?

И она решила, что не отдаст ребенка, пока не получит денег. А до этого не будет подписывать никаких бумаг.

Но строптивость ей дорого стоила.

— Послушайте, — резко заявила Дора, выслушав ее сбивчивую речь. Адвокат в сером костюме сидел на стуле и только улыбался, не понимая русской речи. — Никто вас не тащил сюда на аркане. Вы сами захотели. А раз так, должны выполнять наши условия. Предстоит преодолеть кучу формальностей, пройти медицинское освидетельствование. После родов на это все просто не будет времени! Но, конечно, основные бумаги будут подписаны только после появления на свет ребенка. Дорогая, вам лучше не плыть против течения, снесет… — Переводчица обнажила свои лошадиные зубы, довольная свои остроумным замечанием.

С трудом понимая, что ей говорят, Жанна тупо молчала.

— Конечно, если вы будете настаивать, — довольно грозно заявила Дора, — мы отправим вас обратно в Москву, но тогда вам придется возместить все расходы фирмы, связанные с вашим проживанием здесь и медицинским обслуживанием. Учтите, только сдача анализов и осмотр у врача уже стоил больше тысячи долларов! А перелеты…

Жанна покорилась. «Все равно, — подумала она про себя. — На этот раз я никому не позволю обвести себя вокруг пальца. Ребенка они получат только после того, как у меня в руках будут деньги!»

Начались бесконечные врачебные осмотры, хождения по госучреждениям и по юридическим конторам, подписывание бумаг, сути которых Жанна не понимала. Дора отмахивалась от всех ее вопросов, говоря:

— Все это ерунда, обыкновенные формальности…

Несколько раз ее возили на прием к психотерапевту, который хотел убедиться в здравом уме и трезвой памяти женщины, добровольно отказывающейся от еще не рожденного ребенка.

Приближался срок родов, Жанне было уже трудно ходить, живот опустился в предродовом ожидании, а ей все еще никто не говорил, когда состоится процесс передачи денег. Она боялась, что во время родов, когда она будет мучиться, у нее отнимут ребенка или скажут, что он умер, чтобы ничего не платить. Дора улыбалась все чаще, пугая Жанну лошадиными зубами, и их отношения становились все напряженнее.

Наконец девушка отважилась на решительные действия.

— Вы знаете, — спокойно заявила она Доре, когда та пришла к ней без адвоката, но с целой кипой приготовленных для подписи бумаг. — Я не буду больше ничего подписывать, пока не получу хотя бы половину денег. Я вам не верю, вы меня обманете.

Дора изменилась в лице.

— Хорошо. — Она недовольно поджала губы. — Я поговорю с директором.

Вечером в квартиру, куда поместили Жанну, явился директор фирмы собственной персоной. Это был прилизанный господин в дорогих туфлях, блестяще говоривший по-русски. Из-за его плеча грозно возвышались еще два мордоворота.

— В чем проблема? — холодно осведомился он. В это время его подручные плотно задернули шторы и закрыли двери на все задвижки.

Жанна почувствовала что-то неладное.

— Ни в чем, — ответила она. — Просто мне нужны деньги, и я хочу получить хотя бы половину обещанного.

— Я — директор фирмы, которая вам помогает, — сказал прилизанный. — Разве я вам обещал что-нибудь? Мы с вами подписывали договор?

— Вы лично нет, но в Москве мне обещали… И Дора тоже говорила, что…

— Я не знаю, кто и что вам обещал, но разве я подписывал с вами какой-нибудь контракт?

— Нет, но…

— О чем же тогда может идти речь? Если вам кто-то что-то обещал, то с него и спрашивайте…

Жанну усадили за стол и положили перед ней документы.

— Подписывай!

— Нет, — твердым голосом произнесла она. — Сначала задаток!

Один из мордоворотов подошел сзади и ударил по затылку так, что ее голова мотнулась и со всего размаху ударилась о стол. В глазах поплыли оранжевые круги.

— Не смейте! — взвизгнула Жанна. — Я обращусь в полицию!

Новый удар превратил ее нос в кровавое месиво. Кровь хлынула на стол, забрызгав бумаги. От ее вида мордовороты, казалось, еще больше рассвирепели. Последовал новый удар, от которого Жанна чуть не потеряла сознание. А потом еще и еще…

Били ее очень искусно, живот не трогали — боялись повредить ребенка, товар. Это были настоящие профессионалы, виртуозы своего дела, опытные в обращении с беременными женщинами. И Жанна понимала, они боятся нанести ей вред, и потому продолжала настаивать на своем.

— Нет! — как заведенная твердила она и сразу же после этого получала новый удар. — Нет!

Чьи-то руки вкладывали между пальцев ручку, и сорванный голос угрожающе хрипел:

— Подписывай, сука!

— Нет! — Улучив мгновение, Жанна вырвалась и подбежала к окну, чтобы позвать на помощь. Сорванный крик застрял в полузадушенном горле: — Помогите!

Сильный удар в спину повалил ее на пол и заставил задохнуться. Внутри точно что оборвалось, свет на мгновение померк в глазах.

— Помогите! — лежа на полу, крикнула она в последний раз, чувствуя, что ее ноги заливает теплая жидкость. — Помогите, — почти прошептала она, теряя сознание от страха и боли.

Ее привезли на машине в госпиталь. Сквозь путающуюся, то и дело рвущуюся под напором адской боли паутину сознания Жанна увидела встревоженные лица медперсонала и поняла: они интересуются, что у нее с лицом. Но она только беззвучно шептала, размыкая пересохшие губы: «Нет… Нет… Нет…»

Потом появилась Дора и стала объяснять что-то врачам. Лошадиные зубы почти не исчезали — она непрестанно улыбалась. В ее речи Жанна едва различила английские слова: «лестница», «дождь» — очевидно, та объясняла, что произошел несчастный случай, который и спровоцировал роды.