Джеймс Чейз - С/С том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка! Страница 46

«Сегодня утром Фей Карсон, бывшая танцовщица кафе «Голубая роза» была обнаружена убитой. Ее нашла женщина, которая приходила делать уборку. Тело лежало поперек кровати. Подозревают, что орудием убийства стал остро заточенный нож для разбивания льда.

Сержант Донован, которому поручено следствие по делу, заявил, что располагает большим количеством улик, которые позволят обнаружить убийцу очень скоро. Он ищет сейчас высокого человека крепкого телосложения, одетого в светло-серый костюм и такую же шляпу, который провожал мисс Карсон домой прошлой ночью».

Холанд выронил газету и закрыл глаза. Ему хотелось немедленно сесть в машину и мчаться как можно быстрей и дальше, чтобы скрыться раньше, чем здесь появится полиция.

«Высокий человек крепкого телосложения, одетый в светло-серый костюм и такую же шляпу…» Какое идиотство, покупать точно такой же костюм только ради того, чтобы Энн не заметила пропажи! Да он же теперь никогда не рискнет надеть этот костюм.

Кен провел рукой по лицу. Что же делать? Неужели придется бежать?

— Да возьми же себя в руки! — требовал он. — Побольше хладнокровия!

Кен встал, развязал оба пакета, отнес их содержимое в спальню и разместил в шкафу. Потом он вернулся в гостиную и благословил небо за отсутствие Энн, которое давало ему полную свободу действий.

Но через шесть дней Энн вернется! Дело, конечно, не сможет закончиться так быстро, но если это случится, к тому времени он будет уже в тюрьме.

Кен поставил стакан, чтобы закурить. Какое-то движение на улице заставило его посмотреть в окно. Недалеко от дома остановилась машина, дверца открылась, и возле калитки показался незнакомый мужчина.

Кен почувствовал себя пригвожденным к месту, челюсти его стиснулись, дыхание прервалось.

Из машины вышел еще один человек и тоже подошел к калитке. Тот, что подошел первым, толкнул калитку, и Холанд узнал его: это был сержант Донован.

Часть вторая

Глава 1

В девять часов утра возле дома 25 по Лессингтон-авеню резко затормозила полицейская машина и встала позади других, которые прибыли на четверть часа раньше. Из полицейской машины вышел лейтенант Гарри Адамс из службы по расследованию убийств и медленно поднялся по ступенькам к входной двери.

— На последнем этаже, лейтенант, — сказал полицейский, охраняющий вход, — сержант Донован там.

— А где же ему еще быть, в подвале? — не взглянув на полицейского, Адамс вошел в вестибюль. Остановившись перед почтовыми ящиками, чтобы прочитать фамилии, он проворчал: — Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же какая для всех неприятность — именно в доме свиданий… Удивительно, что первое!

Адамс был худ и невысок ростом. Лицо его напоминало рукомойник со вдавленными боками. Его ослепительно белая шевелюра контрастировала с черной шляпой, всегда надвинутой на лоб. Когда лейтенант приходил в ярость, его серые глаза начинали пылать, словно электрические лампочки и тогда он становился жесток и совершенно неумолим. Подчиненные боялись его не меньше, чем преступники, несчастливая судьба которых, ставила Адамса на их пути. Но это был полицейский офицер экстра-класса. Его мозг работал по крайней мере в четыре раза быстрей, чем у Донована, который трепетал перед этим тщедушным человеком, считая, что тот в случае малейшей провинности может понизить его в звании.

Адамс медленно поднимался по лестнице. В доме было тихо. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жители дома, почувствовав приближение лейтенанта, разбежались по своим норам и теперь сидели за дверями, затаив дыхание. Агент Джексон встретил Адамса на верхней площадке, но хорошо зная начальника, не решился начать разговор первым.

Адамс вошел в гостиную, где эксперт Флетчер снимал отпечатки пальцев. Донован озабоченно ходил по комнате, и Адамс направился прямо в спальню, словно зная, что труп находится именно там.

Остановившись у кровати, он несколько минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.

На пороге, пожирая начальство глазами, настороженно стоял Донован.

— Врача вызвали? — спросил Адамс.

— Уже в дороге, лейтенант.

Адамс наклонился и взял труп за руку.

— Смерть наступила около шести часов назад.

— Кинжал, лейтенант…

Адамс взглянул на нож, лежащий на полу и повернулся к Доновану.

— Что — кинжал?

Донован покраснел.

— Это орудие преступления, — объяснил он, сожалея о своей поспешности.

Адамс поднял свои белые брови.

— Вы проницательны, сержант. А я думал, девушка взяла его, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, это орудие преступления? — его глаза вспыхнули грозным пламенем. — Что же это еще, по-вашему? Замолчите лучше, дурак! — Он повернулся к замершему в столбняке сержанту спиной и стал ходить по спальне под ненавидящим взглядом Донована.

— Какие вы собрали сведения?

— Она — новичок в своей профессии. Занималась проституцией не более года. До этого танцевала в «Голубой розе». Она никогда не значилась в наших списках и не замечена ни в чем предосудительном.

— Войдите и закройте дверь, — распорядился Адамс.

Донован послушался. Он знал, что спокойствие начальника не предвещает ничего хорошего, и все время держался настороже.

— Газеты еще не оповещены, не так ли? — спросил Адамс, отодвигая ногу трупа и усаживаясь на край кровати, не испытывая перед лицом смерти ни малейшего неудобства.

— Нет, лейтенант.

Донован не любил журналистов. Городская пресса, которая постоянно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, не стесняясь в выражениях…

— Можно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, тогда информация попадет как раз в последние новости, — продолжал Адамс. — Таким образом, у вас будут целый день и вся ночь для того, чтобы подготовить материал для утренних газет. Они накинутся на него, как голодные собаки на кость. «Геральд» уже давно ищет ссоры с городскими властями, и если мы быстро не разберемся в этом деле, он сможет нас здорово потрепать, а кое-кто, включая шефа полиции, полетит со своих мест. Шеф «Геральда» Линдсей Барт недолюбливает полицейских. Если бы Барт и его газетенка были не так популярны, их можно было бы не опасаться, но это дело, несомненно, подольет масла в огонь.

— Лессинггон-авеню, это гнездо проституции, находится всего в двухстах метрах от центра города. Отличный скандальный материальчик, в то время как наш шеф заявляет, будто бы город чист, как самая стерильная клиника, — Адамс раздавил сигарету в пепельнице, стоящей на ночном столике и посмотрел Доновану прямо в глаза.

— Я говорю вам все это для того, чтобы до вас дошла важность происшествия. Газеты станут трепать наше имя, и вы, Донован, должны их утихомирить. Сделайте все, что возможно. Если появится необходимость, обращайтесь ко мне за советом. Но в ответе за победу или поражение будете вы, и вы ответите за все. Понятно?

— Да, лейтенант.

Донован едва заметно вздохнул и подумал:

— Ну вот, мы и договорились. Стоило этому маленькому подонку стать начальником, он ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он чувствует, что дело почти безнадежное, и это ему на руку. Ну что ж, такова моя участь: убили шлюху, а я попал в гущу интриг.

— Дело нелегкое, — продолжал Адамс. — Особенно, если здесь порезвился какой-нибудь сумасшедший. — Он положил ногу на ногу и обхватил колени руками. — Вы когда-нибудь молитесь, Донован?

Сержант сделался багровым, но видя, что начальник говорит совершенно серьезно, ответил:

— Иногда.

— Тогда вот вам мой первый совет: помолитесь, чтобы убийца не оказался садистом. Если ему понравится закалывать шлюх, он пойдет в другой дом свиданий, и тогда газетчики разорвут нас на части. В нашем городе много таких домов. Преградите ему путь, Донован. Он не должен продолжать в таком же духе.

В дверь постучали.

— Доктор здесь, сержант Донован.

— Откройте, — велел Адамс и приветливо улыбнулся входящему доктору Саммерфельду — высокому, плешивому толстяку с добродушной физиономией. — Она полностью в вашем распоряжении, вы очень желанный гость.

Адамс вышел в гостиную, где полицейский фотограф Холсби устанавливал свой аппарат.

— Следствие ведет сержант Донован, — сказал Адамс, обращаясь к эксперту Флетчеру. — За всем, пожалуйста, — к нему, — и, повернувшись к Доновану, поинтересовался: — С чего вы начнете, сержант?

— Пока врач осматривает тело, пойду поговорю с соседями, может они что-нибудь видели.

— Я отдаю должное вашей наивности, сержант, — ухмыльнулся Адамс, — но должен вас предупредить: сотрудничать с полицией — совсем не в духе проституток.