Пьер Буало - Современный французский детективный роман Страница 46

Но, приглядевшись внимательнее, я понял, что простота эта была не так уж проста. Мягкий, спокойный свет, на деревянных столах старинные бутылки, служащие подсвечниками, в нескольких — зажженные свечи. Расположенная над баром галерея, куда вели маленькая винтовая лестница, еще больше усиливала впечатление старины. Позади стойки из небольшого радиоприемника, а может быть, из проигрывателя доносились приглушенные звуки старых шотландских мелодий.

В зале никого не было, и я сначала подумал, что и за стойкой никого нет, но потом разглядел силуэт молодой женщины; в ожидании клиентов она перелистывала иллюстрированный журнал. Я взобрался на бочку, служившую табуретом, и спросил порцию виски. Барменша подняла ко мне хорошенькое, но довольно сердитое личико, осведомилась, какой марки виски я желаю, налила мне порцию и опять уткнулась в журнал.

Пора было приступать к делу. Я кашлянул, чтобы привлечь ее внимание, и спросил без обиняков:

— Давно существует это заведение?

Она подозрительно на меня посмотрела.

— Оно — самое старое в Ричмонде… Как же так получается, что вы явились в бар, о котором никогда и не слышали?

Начало было неудачным. Я действительно дал маху: улица пустынная, лежит в стороне от больших дорог; прийти сюда мог либо завсегдатай, либо человек, привлеченный репутацией этого заведения… Надо было поскорее менять тему.

— Не согласитесь ли вы что-нибудь со мной выпить? — спросил я со всей галантностью, на какую был способен.

Девушка пристально посмотрела на меня, потом быстро оглянулась на дверь за своей спиной — очевидно, там была кухня.

— Вообще-то хозяин этого не любит. Но сейчас его нет, и если вам так хочется…

Неожиданный успех. Она налила себе немного джина и подняла бокал до уровня глаз:

— За ваше здоровье.

— За здоровье королевы, — осмотрительно предложил я.

Она еще раз внимательно на меня посмотрела.

— Вы случаем не американец?

Как всегда меня выдал мой проклятый акцент. Отпираться было бессмысленно.

— От вас ничего не скроешь, милое дитя. Но надеюсь, вы не откажете мне в праве поднять тост за вашу очаровательную королеву!

Она пожала плечами, словно хотела сказать: «По мне, так не стоит разводить все эти церемонии». Это была пухлая блондинка с мордочкой пекинеса, которая с появлением на экранах Одри Хепберн сделалась эталоном женской красоты. Уверенный взгляд, выразительный рот… Если эта девушка сидит в «Фазане», значит, есть в этом для нее какой-то интерес, иначе при такой внешности странно было бы гнить в этой дыре. А если есть у нее свой интерес, значит, она должна знать целую кучу интересных вещей.

— Вы давно здесь работаете?

— Уж больно много вы хотите знать! — отвечала она, но в ее голосе уже не было прежней враждебности.

С умными людьми лучше всего играть в открытую.

— Да, — заявил я, — я хочу знать довольно много. И если бы вы мне помогли…

Я опять допустил оплошность. Лицо у девушки закрылось, как дневной цветок с наступлением темноты.

— Полиция? — спросила она, злобно скривив рот.

Но по моему лицу тут же поняла, что ошиблась.

— Тогда к чему столько вопросов? — продолжала она, держась все так же настороженно. — Кому-кому, а мне, запомните раз и навсегда, на все это ровным счетом наплевать. Я знать ничего не знаю, и терять мне нечего. Но хозяин терпеть не может всяких там расспросов. Предупреждаю, он выставит вас в два счета.

Ничего себе, хорошенькое начало! Самым благоразумным в этой ситуации было бы, конечно, расплатиться и уйти. Но я поклялся самому себе не возвращаться в Лондон с пустыми руками. Слова барменши меня только раззадорили. Если хозяин не любит расспросов, значит, ему есть что скрывать…

— Тогда воспользуемся тем, что хозяина сейчас нет, — сказал я нагло. — И прежде всего ответьте еще на один вопрос: как вас зовут? Как-то приятней беседовать, когда знаешь друг друга по имени…

Эти слова я сопроводил самой обольстительной улыбкой, и, мне кажется, это подействовало.

— Меня зовут Молли, — мягко сказала она. — А вас?

Я почему-то соврал.

— Пол, — объявил я. — Налейте себе еще стаканчик, Молли!

Обычно британские барменши не спрашивают у мужчины, как его имя, и редко называют свое; я поступил по чисто американской привычке, но она?.. Эта девушка явно была очень умна и привыкла иметь дело с самой различной публикой… Теперь, когда я немного ее приручил, следовало быстро идти дальше.

— Вы не ответили на мой вопрос. Вы здесь давно?

— Несколько лет.

Она не хотела давать мне никаких козырей.

— Работы много?

— День на день не приходится. Бар работает главным образом вечерами. Кухня в будни обычно закрыта.

— Кухня? Значит, у вас и поесть можно?

— Да. Когда-то здешняя кухня очень славилась. В восемнадцатом веке здесь собирались охотники, потому и название такое — «Фазан». В то время на месте Кью и Ричмонда были сплошные леса, и до Лондона далеко было. По традиции сюда еще долго любители приезжали, чтобы дичи поесть. А потом пошли ограничения, карточки, о дичи пришлось забыть, а кому охота тащиться в такую даль ради баранины по-ирландски…

Кэтрин, однако, рассказывала про обеды с шампанским. Правда, это было в сорок пятом году, еще до облавы. Работала ли уже тогда Молли в «Фазане»? Я побоялся задавать этот вопрос в лоб и предпочел подойти к нему издалека. Я решился на маленькую ложь.

— Я здесь однажды уже был, но что-то не помню, чтобы тогда здесь можно было поесть. Правда, время было такое, сорок пятый год…

Молли немедленно разоблачила мою ложь, но я все же получил нужный мне ответ.

— Я здесь тогда еще не работала, но готова об заклад побиться, что вы здесь никогда прежде не бывали, — сказала она насмешливо.

— Почему вы так решили?

— Если вы хоть чуточку разбираетесь в выражении человеческих лиц, вы сразу, только взглянув на клиента, поймете, знает он заведение или пришел в первый раз. Я видела, как вы вошли. Ясно как божий день, что вы здесь впервые.

— Молли, вы просто замечательная девушка! — сказал я и от души рассмеялся. — Ваша взяла. Я действительно здесь впервые. Но я ищу одного человека, который когда-то очень часто сюда наведывался… Как раз в сорок пятом году…

— Кто же это? Может, я смогу вам помочь?

Я пошел ва-банк.

— Некто Рихтер.

Молли поставила свой стакан на прилавок и посмотрела на меня с неприязнью.

— И вы тоже? — спросила она.

Я так и подпрыгнул на бочке.

— Вы хотите сказать, что еще кто-то…

Она насмешливо фыркнула.

— Еще кто-то! Примерно по одному человеку в неделю… Ладно, мне не хотелось бы вести себя с вами как последняя сволочь. Парень вы как будто неплохой и угостили меня… Так что мой вам совет: проваливайте отсюда, пока хозяин не вернулся. Держать язык за зубами вы, как я понимаю, не умеете, и выйдет большой скандал.

— Но почему?

— Потому что хозяин приходит в бешенство, когда ему про Рихтера говорят. Я толком не знаю, что там между ними произошло, меня здесь тогда еще не было, а если у меня и есть на этот счет кое-какие соображения, то вас они не касаются. Я вам так скажу: если этот ваш Рихтер еще жив и если вы когда-нибудь увидите его, скажите, чтобы он лучше сюда не совался, потому что его вышвырнут вон, как крысу.

— А вы не посоветуете, где можно найти Рихтера? — настаивал я.

— Понятия не имею. Во всяком случае, не здесь.

Она опять фыркнула.

— Вы прямо как та женщина, которая на днях…

Она вдруг замолкла, и выражение лица у нее совершенно переменилось. Стакан, из которого она пила джин, исчез с прилавка, словно по волшебству; вид у нее теперь опять был неприступный и хмурый.

— Двенадцать шиллингов, — проговорила она бесстрастно.

Я обернулся. В зал вошел толстый мужчина и с ним огромный доберман. Застыв посреди зала, человек и собака вперили в меня угрожающий взгляд.

Я чуть не совершил глупость. Меня так и подмывало подойти к хозяину и развязно заговорить о «его друге Рихтере»… Словом, затеять скандал. Как знать? Меня наверняка вышвырнули бы на улицу, но я бы успел, пожалуй, еще кое-что разведать…

Однако судьба рассудила по-иному. Дверь отворилась, в бар ворвалась ватага молодых людей. Заговорить с хозяином уже не было возможности. Я опять повернулся к стойке и потребовал виски.

Это была пустая трата времени. Я просидел в «Фазане» еще с полчаса, но ничего нового не узнал. Зал постепенно заполнялся. Публика была смешанная, наполовину местная, наполовину пришлая; это были еще не настоящие завсегдатаи (для них, наверно, час был слишком ранний), а та промежуточная клиентура, рассчитывать на которую и с которой считаться вынужден всякий бар. Хозяин с собакой скрылись в дверях, расположенных позади стойки. Молли принялась обслуживать новых клиентов, и я уже не мог с ней заговорить. Впрочем, было совершенно ясно, что она не желает больше со мной разговаривать и не добавит к сказанному ни единого слова. Стиснув зубы, я твердил про себя, что буду сидеть здесь хоть до утра, но непременно обнаружу пусть самую крохотную зацепку; но скоро я почувствовал, что оставаться дольше в этой обстановке и среди этих людей свыше моих сил. Около восьми часов я ушел из «Фазана», пообещав себе вернуться сюда или по крайней мере потолковать на сей счет с сэром Мэрфи. Я не выполнил ни того, ни другого.