Алексей Макеев - Диктатура Гурова (сборник) Страница 46

Вежливо уведомив радушную хозяйку о том, что он только недавно позавтракал, Гуров подошел к столу и, окинув его взглядом, первым делом взял ежедневник, который оказался исписанным меньше чем на четверть. Открыв последние записи и с трудом разбирая вовсе не каллиграфический почерк, он прочел записи на странице, датированной двадцать седьмым марта текущего года.

«Не забыть про банкет в «Эльфе и тролле» – начало в 11 часов» – гласила первая из записей. «Уточнить у Харитонова, подготовил ли он расчеты – обещал отзвониться ближе к трем». «Вечером обдумать возможные варианты волноводов для «Сфинкса». На этом записи обрывались.

Записи предыдущего дня – понедельника, также ничем особенным не отличались: «На планерке поставить вопрос о приобретении новой центрифуги и неодимового лазера», «Гранкову поручить доработку блока РЭУ», «Выяснить, почему до сих пор не поступили заказанные ранее кварцевые стабилизаторы частоты» и т.д, и т.п.

Изучив записи за последние пару недель и не найдя ничего существенного, что могло бы натолкнуть на какие-то странности, необычности, на что-то неординарное, что могло бы подсказать направление поиска, Лев начал пролистывать груды бумаг, среди которых в хаотическом порядке лежали вперемешку какие-то математические расчеты из высшей математики, совершенно непонятные диаграммы и графики не поймешь чего… Тут же обнаружилась – и тоже хаотически сложенная – груда листов с какими-то рисунками-чертежами. Обозначения и аббревиатуры на полях и на самих рисунках, на схемах непонятных устройств – то ли лазеров, то ли каких-то фазовых усилителей – также смотрелись некой научной каббалистикой и абракадаброй.

На одном лишь листе ватмана Гуров смог разобрать в замысловатых линиях набросок чертежа чего-то наподобие «летающей тарелки». Тут же сбоку пестрела обилием цифр россыпь расчетов, подчеркнутая снизу, и примечание: «Грузоподъемность – 800 тонн?!!»

«Хм… – мысленно отметил Лев. – А мужик-то был – о-го-го! Разносторонний. Да-а-а… Если верить тому, что он и в самом деле был настоящим самородком, то ради того, чтобы раздобыть себе такого спеца, можно было пойти на многое. В том числе и на грандиозный спектакль с мнимым несчастным случаем…»

В ящике стола среди обилия визиток на себя обратила внимание отпечатанная золотым тиснением на дорогой, лоснящейся бумаге. Латинский шрифт уведомлял, что ее владелец – Бьерн Эндвердсон, профессор Стокгольмского института физики плазмы. Тут же имелись номера телефонов и адрес электронной почты. Еще одна визитка – на имя некоего Шандора Матефи, сотрудника Европейского центра космической робототехники, базирующегося в Париже. Третья визитка, привлекшая к себе внимание, частично заполненная иероглифами, частично – латиницей, принадлежала профессору Токийского университета Таканаро Киано.

Несколько записных книжек Вертянина, исписанных, скорее всего, на ходу или во время езды, прочесть вообще оказалось невозможным. Насколько Гуров смог уловить общий смысл записей, это были, так сказать, «случайные мысли и идеи».

Нашлось и нечто наподобие апериодичного, личного дневника. Что называется, «ломая глаза» о стенографичные закорючки почерка, Лев прочел последнюю запись, сделанную двадцатого марта: «Мир сошел с ума! Два часа вдалбливал этому барану «Я» суть своей задумки, но он, похоже, так ничего и не понял. Уперся, как в новые ворота: у нас нет лишних финансов для реализации изобретательского бреда». Боже мой! Кто поставил такого тупицу на этот пост?! Ни ума, ни фантазии, только одно на уме: кабы чего не вышло; изобретайте, но только подешевле и попроще; чтобы еще оптимизировать! Ну и занимался бы штамповкой тазов и ведер – проще и не придумаешь…»

Восемнадцатого марта Вертянин записал: «Сегодня «Ф» пригласил на свое, так сказать, «тезоименитство». Как же не хочется туда идти! А придется – мне через него пробивать новое оборудование для испытательного стенда. Ладно уж, хрен с ним. На что только не пойдешь ради своего отдела? Только то и греет душу, что там будет «И». А остальные могли бы вообще не приходить…»

Войти в компьютер не удалось – для этого требовалось знание пароля. Выйдя к хозяйке, которая хлопотала на кухне – как понял Гуров, она решила-таки явить гостеприимность и собралась накрыть стол, – он поинтересовался, не знает ли пароль компьютера. В ответ Надежда Романовна лишь развела руками. Попросив разрешения вызвать к ней на дом одного из «хакеров» Управления, Лев заодно попросил прокомментировать инициалы, найденные им в дневниковых записях.

– Ну, тут ничего загадочного… – задумчиво глядя в пространство, ответила Вертянина. – «Эф» – это Фальник Петр Анатольевич, зам генерального директора. Человек, в общем-то, нормальный. Правда, как мне кажется, уж очень начальствобоязненный. Андрей с ним так-то не дружил, но они были неплохие товарищи по работе. «Я» – генеральный директор Ямщицкий Вячеслав Фомич. А вот «И» – это…

Замолчав, хозяйка квартиры тягостно вздохнула и после недолгого молчания продолжила:

– Это некая Ирина Суконцева, замглавбуха, тамошняя красотка и сердцеедка. Она давно на Андрея глаз положила. Так-то он не «ходок». Но… Вы же сами понимаете, что вода по капле и камень точит… Тем более если мужчина уже вошел в общеизвестный кризис тех, кому за сорок – еще и годы не преклонные, еще и сил невпроворот, а уже кажется, что и молодость уходит безвозвратно, и от жизни еще не все взял. А тут – молодая, с фотомодельной внешностью, сама на шею кидается… Устоять ли тут? Я его не пилила, не контролировала, не выясняла – где был, с кем… Заранее все простила, даже если у него с ней что-то и произошло.

– Дети у вас есть? – поинтересовался Лев.

– Да, два сына и дочь. Старший женат, живет и работает в Питере. Дочка замужем за моряком, уехала с ним во Владивосток. Самый младший пока еще в школе. Но уже сейчас видно – весь в папу. Вот сейчас поехал на весь август в гости под Подольск к моим родителям, строит им какую-то невероятную баню собственной конструкции. Старшие, конечно, тоже молодцы. Но этот – в любом деле мыслит по-особому…

– Вот и верь теории «отдыха природы на детях гениев»… – иронично усмехнулся Гуров и, выйдя в прихожую, вызвал капитана Жаворонкова – одного из лучших компьютерных спецов главка.

Тут же набрав номер Стаса и выяснив в двух словах, как у него дела, вкратце рассказал ему о Суконцевой, заодно предупредив:

– Не вздумай за ней приударить – уши оборву. Понял? Она запросто может оказаться подозреваемой. Уловил?

– Лева, кончай нудить! – возмутился Крячко. – Не первый год замужем…

Вернувшись на кухню, Лев продолжил свои расспросы. Бьерна Эндвердсона Надежда Романовна лично не видела ни разу, но припомнила, что тот год назад усиленно приглашал Вертянина на постоянное место жительства в Швецию. Сам Эндвердсон представлял не только свой институт, но и военную корпорацию, занимающуюся разработкой пучкового и плазменного оружия. Вот Шандора Матефи и Таканаро Киано знала относительно неплохо.

– …Шандор был у нас дома раза два. Человек, на мой взгляд, приличный и открытый. Во всяком случае двойного дна в нем не почувствовала. Таканаро тоже у нас как-то был, и тоже ничего плохого сказать не могу. Очень вежливый, предупредительный. Кстати, отчаянный русофил. Да, представьте себе. Женат на русской, посещает в Токио храм Николая Чудотворца, или, как его там именуют, Николая-до. Его любимая песня – «Полюшко-поле» в исполнении хора имени Александрова, любимое блюдо – щи со сметаной.

Вскоре раздался звонок во входную дверь. Это прибыл капитан Жаворонков – интеллигентный, крепкий парень с пальцами виолончелиста. Пробежавшись по клавиатуре, капитан всего за пару минут взломал пароль и открыл несколько главных папок. В основном это были справочные материалы – по физике твердого тела, по газовой динамике, по материаловедению и тому подобное.

Отдельно хранились материалы по зарубежной военной технике «хайтековского» формата – лазерные установки военного назначения, устройства акустического воздействия на живую силу противника, психотронная аппаратура. Тут же в одной из папок хранилась огромная электронная библиотека. В папке, названной весьма оригинально «Перлы и хлам», оказалась целая фильмотека. Помимо классики, наподобие «Небесного тихохода» и «Белого солнца пустыни», обнаружилась многопрославленная эротоманская «Эммануэль» и «Бесстыдницы» Джозеффа МакТенниша, а также масса фантастики самого разного направления – от советского мультика «Тайна третьей планеты» до «Чужих» Джеймса Камерона.

– Однако у товарища был широкий круг вкусов и интересов! – пробежав взглядом по ярлычкам с названиями фильмов, рассмеялся Жаворонков.

– Хм… – Лев пожал плечами. – Он же – творческий человек, разносторонняя натура. Бог его знает, как те или иные фильмы влияли на работу его конструкторской мысли? Вот фильм «Чужие». Там, по-моему, из большой зубастой инопланетного зверя пасти вылазит еще одна. Да? Вон, смотри, конструкция нарисована – электромагнитный захват для эвакуации спутников с орбиты. Видишь? Вначале выдвигается длинный шток с электромагнитом на конце, который фиксирует спутник. А потом наезжают мощные механические захваты, которые производят окончательную фиксацию. Сходство с «Чужим» очевидное.