Сергей Царев - Предательство. Последние дни 2011 года Страница 46

— Как прошла встреча с Олегом Борисовичем? — поинтересовалась Татьяна Александровна, как только она осталась наедине с мужем.

— Нормально. Знаешь, он преобразился.

— Что-нибудь случилось?

— Нет. У него поменялся статус, теперь он женатый человек. А главное, мне кажется, у него появился объект заботы и гордости — Маша.

— У него не было детей?

— Нет. Вчера, когда он показывал ее фотографии, надо было видеть его лицо — полное восторга. Ему очень хотелось, чтобы фотографии мне понравились.

— Я посмотрела на Машу, кажется, она теплая девочка, если отсечь тинейджеровскую ершистость.

Разговор на минуту прекратился — Татьяна Александровна открыла холодильник и сосредоточенно стала искать сыр.

— Мне нужен сыр, чтобы им обсыпать мясо. Черт сломает ногу у нас в холодильнике — все забито.

— Что делать, Новый год. Антон приедет и тоже привезет что-то из еды. Давай кое-что вынесем на веранду, на мороз, — предложил Сергей Георгиевич.

— Да и Галина Алексеевна добавит, — предположила Татьяна Александровна.

Частично разгрузив холодильник, Татьяна Александровна продолжила разговор:

— Что-нибудь случилось, что Олег Борисович пригласил тебя?

— Он интересовался книгой, но разговора не получилось, вернее, получился куцым.

— Почему? — удивленно спросила Татьяна Александровна.

— Не знаю, так сложилось. Он хотел услышать какие-то пояснения, а я отвечал коротко и вряд ли внес уточнения.

— Это ты умеешь. Как ни спросишь, ответ один: нормально, — констатировала Татьяна Александровна.

— Что, обсуждается мой персональный вопрос?

— Извини, это так, отвлечение от темы.

— Позволю себе отвлечься от темы, — сказал Андрей Нечаев, президент банка «Российская финансовая корпорация», — и обратить ваше внимание на заявление Андрея Илларионова, бывшего советника Президента России, ныне научного сотрудника Института Катона.

В тот день, а это было в четверг 10 ноября 2011 года, Сергей Георгиевич совершенно случайно оказался в лектории Политехнического музея, где с лекцией «Предотвращенная катастрофа» выступал Андрей Нечаев, экс-министр экономики в Правительстве Гайдара, один из реформаторов экономики России. В аудитории присутствовало много студентов, которые родились в то время, когда Нечаев уже управлял российской экономикой, которые не знали и не представляли экономическую ситуацию тех лет, а многие люди старшего возраста забыли или не так остро помнили события 1991–1993 годов. Так уж устроен мозг человека — он пытается забыть или ослабить болевые или отрицательные воспоминания и эмоции.

По странному обстоятельству, утром того же дня Сергей Георгиевич купил новый номер журнала «Деньги», в котором бывший советник Президента Андрей Илларионов дал интервью Евгению Сигалу. До начала лекции, заняв удобную позицию в конце аудитории, Сергей Георгиевич успел пролистать номер журнала и внимательно прочитать текст интервью, что позволило ему критически оценивать высказывания докладчика.

— Перед моим выступлением ведущий, журналист «Новой газеты» Андрей Колесников, вывел на экран цитату экономиста Андрея Илларионова, датированную 1995 годом, об угрозе голода в 1991 году. Сейчас он утверждает, что такой опасности не было, — сообщил Андрей Нечаев. — Свою лекцию я хотел бы посвятить мифам, сложившимся в общественном сознании вокруг Правительства Гайдара. Прежде всего я хотел бы напомнить, как проходило формирование Правительства. Егор Тимурович Гайдар был назначен главой Правительства 6 ноября 1991 года, а я де-факто с 7 ноября того же года стал министром экономики. Замечу, что 7 ноября — все неприятности в истории страны случаются в этот день.

Зал оценил удачную шутку, раздался смех в зале и отдельные аплодисменты. Воодушевленный Нечаев рассказал, что Правительство формировалось в пожарном порядке. Например, Борису Георгиевичу Салтыкову позвонили в два часа ночи и спросили, как он относится к тому, чтобы стать министром науки. На что тот ответил: «Больше не пейте!», бросив трубку. Но на следующий день обсуждал с Гайдаром реформу науки.

Как интересно складывается жизнь, подумал Сергей Георгиевич, услышав фамилию Салтыкова. В коридоре он видел табличку: «Генеральный директор Политехнического музея Салтыков Борис Георгиевич». Вот и бывший министр науки и технической политики, назначение которого коллектив музея обсуждал в Интернете, оказался в этом здании. Понятно, что эта должность — почетная пенсия, но как выбирают кандидатов на министерские должности? Этот вопрос всегда интересовал Сергея Георгиевича.

Почему министром назначили Салтыкова, послужной список которого был весьма скромным для этой должности, хотя в науке были куда более маститые и профессионально подготовленные люди. В прошлом году, когда неожиданно сняли предыдущего директора музея и назначили нового (ситуация, знакомая Сергею Георгиевичу по личному опыту) и в Интернете обсуждали это скоропалительное решение, принятое не без Анатолия Чубайса, он просмотрел биографические данные Салтыкова. Инженер-физик, окончил аспирантуру, но только через пять лет защитил диссертацию по экономике, потом заведование отделом в Институте экономики и прогнозирования. В 1991 году назначают заместителем директора Аналитического центра и сразу в министры. Но где выдающие работы, прогнозы? Что определило этот скачок? Нет, без управляющей руки тут не обошлось, был уверен Сергей Георгиевич. А вот последующее назначение может пролить свет, что это была за рука. С 1996 года по 2003 год Салтыков член Стратегического комитета Института «Открытое общество» (Фонд Сороса). Вот и американская рука проявилась.

Да и сам Андрей Алексеевич Нечаев имеет похожую биографию. В 1979–1991 годах работал в Институте экономики и прогнозирования научно-технического прогресса. Потом в 1991 году резкий взлет — его назначают заместителем директора Института экономической политики народного хозяйства, а в ноябре он уже в Правительстве. Не та же рука его привела к власти? Не та же рука способствовала стремительному росту и непотопляемости главного реформатора — Анатолия Чубайса? Но это уже другая тема.

— Объединять в единое целое либеральные реформы начала 90-х с залоговыми аукционами, пирамидой ГКО и дефолтом не вполне правомерно, — продолжал оправдывать политику Правительства Гайдара оратор.

Ловко сплел, подумал Сергей Георгиевич. Известный метод — добавить в правду немного лжи, а потом на ее основе отрицать все. Только как быть с утверждением Илларионова? Сергей Георгиевич открыл журнал и вычитал: «В то время мне еще казалось, что причина подобных действий Гайдара и Чубайса заключалась в их каком-то феноменальном непонимании ситуации. Лишь двенадцать лет спустя мне на глаза попались документы комиссии Совета Федерации, которая занималась анализом кризиса 1998 года. В этих документах было сказано, что в 1996–1998 годах целый ряд высокопоставленных представителей российской власти участвовали личными деньгами в инвестициях на рынке ГКО. В этом списке были фамилии Гайдара, Чубайса, Алексашенко, других людей. Что касается Гайдара, то указывалось, что им были осуществлены инвестиции в рынок ГКО на сумму шесть миллиардов рублей, или примерно один миллион долларов по тогдашнему курсу. Для человека, работавшего в бюджетном секторе, один миллион долларов для 90-х годов (как, впрочем, и сейчас) совсем не маленькие деньги. Комиссия Совета Федерации по расследованию кризиса неоднократно приглашала Гайдара и Чубайса на свои заседания, чтобы дать им возможность публично опровергнуть выводы комиссии. Однако они отказались».

— Самый распространенный миф — Гайдар развалил экономику страны и обобрал российский народ. Когда Правительство Гайдара пришло к власти, разваливать, к большому сожалению, было уже нечего, — продолжал разоблачать очередной миф Нечаев. — В какой-то момент валютные резервы составляли двадцать шесть миллионов долларов при внешнем долге почти в сто двадцать четыре миллиарда долларов. Даже для меня, когда я узнал, это стало шоком… Миф четвертый — обман с ваучерами. Ваучерная приватизация — это компромисс с реальностью. Вначале была другая модель приватизации — использование приватизационных счетов. Мы выяснили, что Сбербанк не сможет их обслуживать, так как надо открыть сто пятьдесят миллионов счетов и учитывать, на каком аукционе гражданин тратил деньги со своего счета. Сбербанк сказал, что на подготовку этого ему понадобится от трех до пяти лет.

Вот кто виноват, с усмешкой подумал Сергей Георгиевич, оказывается, что Сбербанк подвел. Про приватизацию Сергей Георгиевич, знакомый с подробным изложением версии Чубайса, слушал невнимательно, обращая свое внимание на присутствующих, их реакцию. Поэтому оставшуюся часть лекции, включая возможные китайский или аргентинские пути развития, Сергей Георгиевич слушал в пол-уха и больше внимания уделил той части интервью Илларионова, где он рассказывал об исчезнувшем транше МВФ: «В начале августа в Москву примчался известный экономист Стэнли Фишер, вызванный Джорджем Соросом с одного из Карибских островов. Фишер застал властную Москву пустой: руководство Правительства, ЦБ, Гайдар, Чубайс — все отдыхали. Фишер попытался заткнуть бюджетную дыру и в нарушение предварительных договоренностей добился передачи одного миллиарда долларов из транша МВФ со счета ЦБ на счет Минфина. Этого Минфину хватило для погашения лишь одного недельного выпуска ГКО. Оставшиеся в распоряжении ЦБ три целых и шесть десятых миллиардов долларов были распределены среди коммерческих банков, руководители которых имели особые отношения с Чубайсом и Дубининым. Эти средства ушли в банки напрямую, минуя валютный рынок, тем самым валютный курс рубля не получил поддержки. В списке банков есть названия, гремевшие в то время: Инкомбанк, „Мост“, „СБС-Агро“, „Российский кредит“».