Ловушка памяти - Лора Кейли Страница 46

– И ради этого, – она трясла травкой, глядя на него покрасневшими от слез глазами, – ради этого ты губишь себя?

Джереми чувствовал себя паршиво, очень паршиво, впрочем, как и всегда.

– Отдай, – сказал он.

– Что? – Мать медленно встала со стула, покачиваясь на тонких ногах, и пошла к нему. – Что ты сказал?

Ноздри ее раздувались, подбородок дрожал, растрепанные волосы, наполовину седые, лохматыми прядями спадали на лоб; она убирала их и убирала, открывая ему свое измученное от страданий лицо, чем еще больше раздражала Джереми. Он не хотел ее видеть, он вообще ничего не хотел.

– Отдай, мам, это не твое!

– Ты хоть понимаешь, ты отдаешь себе отчет, – она сжала пакетик в кулаке, – к чему это приведет?

– Отдай, я сказал! – Какое-то непонятное, непривычное для него бешенство накатило, овладело всем телом. – Не ты это покупала! – закричал Джереми. – Не ты!

Он подошел к матери и схватил ее за запястье так, что что-то хрустнуло у него в руке.

– Не отдам, не отдам! – кричала она.

Волосы ее растрепались, лицо еще больше залилось слезами. Джереми силой разжал ее тонкие пальцы и выхватил травку.

Мать осела на пол и… И больше он ничего не видел. Он убежал из дома. Он потом часто от нее убегал.

…Автобус заскрипел тормозами и покачнулся, разбудив Джереми.

«Конечная», – раздалось из динамика.

Дом их находился почти у автобусной станции: пройди немного, заверни за высокое здание автовокзала, и вот он – небольшой многоквартирник с вечно горящими окнами и полупогасшими фонарями вокруг. В их квартире свет тоже горел. Женская тень ходила по кухне, временами заглядывая в окно. Она ждала его каждый день до глубокой ночи, пока не падала без сил.

Джереми спрятался за угол здания автовокзала, прижался к телефонной будке и так и смотрел из-за нее. Ему показалось, мать стала еще меньше, еще сутулее. Сколько его не было дома, около года? Он зайдет, непременно зайдет, только не сейчас, потом, после… Джереми вошел в будку и, найдя в кармане пару монет, снял трубку.

Что он ей скажет, как начнет? Он вставил монеты в приемник и крутанул диск. После гудка – ее голос.

– Алло, – раздалось на том конце.

Джереми молчал.

– Сынок, это ты? – прерывалось скрипучими помехами.

Что он скажет? Что ему нужны деньги, а где она их возьмет? Заложит квартиру?

– Джереми, почему ты молчишь?

Он повесил трубку и прислонился к холодному металлу телефонного аппарата.

В будку постучали.

– Вы все?

Какой-то мужчина.

– Все, – сказал Джереми и вышел.

Он все дальше уходил от дома, или это дом отдалялся от него, в какую-то свою иную жизнь, в далекое прошлое, полное сожалений…

Джей побрел в сторону метро. Автобусы уже не ходили.

До клуба он добрался лишь за полночь.

* * *

– Эй, малой, просыпайся! На дело пора.

Джереми трясли за плечо. Он открыл глаза. Напротив него стоял Тони, причмокивая зубочисткой в зубах.

– Здоровяк уже ждет, – сказал он.

Джереми опустил затекшие ноги с кожаного скрипучего дивана, потер глаза, заметил наглую ухмылочку Тони и понял, что дело это навряд ли будет последним.

36 глава

– Алло, мистер Хейз?

– Да.

– Простите, если разбудил…

– Мистер Зимерман, это вы?

– Да, это я.

– Господи, который час?

– Полпервого ночи.

– Что случилось?

– Вам лучше приехать.

Через четверть часа Кристофер уже был в кабинете Зимермана, не веря тому, что тот говорил.

– Вы хотите сказать, что не видели, как он ушел?

– Я прошу прощения, мистер Хейз, что вызвали вас среди ночи… Ума не приложу, как такое могло случиться. Я видел, как он выходил на прогулку, но как он вышел за общую территорию – нет. Может, охрана не признала в нем пациента…

– Что значит – не признала? Вы не знаете всех в лицо?

– Я-то знаю, а вот ребята на выходе могли и просмотреть.

– Бред какой-то…

– Согласен, ситуация, прямо скажем, из ряда вон, но послушайте, мистер Хейз…

– Можно просто Кристофер.

– Послушайте, Кристофер, каких-либо серьезных отклонений у вашего брата я не заметил. Вреда себе он никакого не причинит, как и другим людям тоже. Да, у него есть проблемы, вызванные трагической кончиной его жены и этой навязчивой манией преследования, но, знаете, мания преследования бывает и у вполне себе здоровых людей.

– Вы хотите сказать, он вполне себе здоров?

– Не совсем. Его галлюцинации хоть и не приводят к серьезным припадкам, но они все-таки есть, и… Не хотел вас огорчать, пока не был уверен…

– Что-то еще? – заволновался Крис.

– Понимаете, этот случай с убийством…

– Я до сих пор не могу понять, как это произошло.

– Люди с такой тонкой психикой, как у вашего брата, как и все в нашем учреждении, способны на многое, гораздо на большее, чем мы можем себе представить. Они могут нарисовать себе что угодно и кого угодно, воссоздать свою реальность и поселиться в ней.

– Я не совсем понимаю.

– Это убийство, о котором постоянно говорит ваш брат, ведь произошло на самом деле.

– Да, но не здесь, не в этом доме.

– Тем не менее оно не полнейший вымысел – вымыслом стало лишь место.

– Но каким образом?

– Я попытался восстановить все, что случилось в тот день.

– Так… – Крис подвинул стул и присел.

– Ваш брат услышал программу новостей, доносящуюся из открытых дверей кладовой комнаты.

– Та палата, она…

– Она абсолютно пуста, мы хотели занять ее под кладовку. В ней никого не бывает, кроме нашего уборщика; он в тот день, взяв необходимые тряпки и средства, пошел мыть туалет, а радио, которое он всегда носит с собой на шее, чем, скажу, постоянно меня раздражает, радио он оставил в этой самой кладовой комнате, которую к тому же забыл закрыть. В тот момент, когда ваш брат вышел из своей палаты – а передвижение в этом корпусе, как вы знаете, у нас свободное, да и размещение сродни домашнему…

– Да, вы говорили, что интерьер, приближенный к домашнему, положительно влияет на психику.

– Ох, если б вы знали, сколько сил и времени у меня ушло на то, чтобы донести это до руководства!.. Но в итоге они пошли на мои условия и переоборудовали палаты, а пациенты пошли на поправку и перестали так часто сбегать. Им кажется, что они дома.

– Да, я знаю; пожалуйста, продолжайте.

– Простите. Так вот, после того как ваш брат услышал экстренный выпуск новостей, в котором подробно описывались убийство и сама жертва, ее внешность, положение ног и рук и так далее… В связи с шатким состоянием Маркуса все, что он