Окна в облаках - Евгения Михайлова Страница 46

Теплое, спокойное настроение Тани вдруг просто разбилось, а осколки мешали даже глубоко вздохнуть. Казалось бы, какое ее дело, они могли не присматриваться, не обращать внимания, «забить», как говорит Федя, и ничего не отвлекало бы их от такой сложной, дорогой им и тщательно оберегаемой собственной жизни. Но посмотрели, но подумали… И Таня как юрист просто кожей чувствовала: такая ситуация может грозить чем угодно. И кому угодно. Нужно срочно отвлечься, отстраниться, забыть.

Она вернулась в кухню, выпила бокал красного вина, посмотрела на сероватые облака, старательно прикрывающие яркое солнце. Может пойти дождь. Самое время присоединиться к сонному уюту в спальне. А потом они пойдут гулять даже в грозу. И ничто не помешает их планам.

После долгой прогулки они возвращались не усталыми, а отяжелевшими от часов безмятежности, свежего воздуха, открытого пространства. Это все такая роскошь для современного человека, существующего в системе жесткого порядка. Так трудно избавиться от диктата слов – надо, пора. Как хорошо, что у них есть проводник в царство детской свободы и концентрированных радостей – Дик. Они бегали с ним, он их развлекал, смешил и без конца рассказывал о своей любви и счастье от того, что у них такой праздник. Шоколадные глаза сверкают, в улыбке прекрасной морды – белоснежные зубы и ярко-розовый язык как знамя восторга.

К дому они подходили под довольно сильным дождем. Но не спешили: холоднее не стало, теплые струи только приятно освежали. Быстро темнело.

Федор нажал кнопку лифта. Он приехал, двери раздвинулись, они дружно шагнули в кабину… И Таня с Федором задержали дыхание, а Дик тревожно закрутил головой. Вместо воздуха в этом замкнутом пространстве стоял кисель из тяжелых запахов: перегара, пота, немытого тела. Они в молчании поднялись на свой двенадцатый этаж, Дик выскочил первым и рванулся в сторону квартиры Людмилы. Его хозяевам и принюхиваться не надо было, чтобы понять: именно туда вошли те, кто поднимался в лифте перед ними.

Настроение было испорчено. Но Таня твердо решила выполнить все, что задумала. Пока на плите булькал ее коронный венгерский гуляш, она помыла пол во всей квартире. Поставила на стол бутылку с хорошим вином и два бокала. Задвинула шторы на всех окнах и закрыла двери в прихожую. Сегодня они точно не будут смотреть это омерзительное шоу. Они сами создают свои праздники и умеют их оберегать.

Но этот ужин был уже окутан грустью. Завтра Федору с утра в больницу. Он говорит, что на несколько часов, проверить своих пациентов. Но всегда есть вероятность, что он там застрянет на весь день. А Таня скрывала, что ей очень не по себе из-за неприятного соседства.

Потом они выбрали фильмы, которые хотели посмотреть вместе. После полуночи Федор вышел с Диком, чтобы тот погулял перед сном. Вернулся немного озабоченным. На вопросительный взгляд Тани ответил:

– Да все то же. Понимаешь, эта девка вошла в подъезд с двумя мужиками. И опять новые.

– Значит, мы закрываем дверь на все замки и ни в каком случае не выходим вообще в прихожую. Не наше дело, – решила Таня.

Они общались, смотрели кино, играли с Диком, который понимал, что сон этой ночью, кажется, отменили. А Таня, когда ее муж и собака крепко уснули, вышла в прихожую и замерла. Из коридора раздавались громкие голоса, ругань, затем дверь квартиры Людмилы захлопнули. Таня нажала изображение на мониторе и явственно слышала звуки уже из квартиры. Мужские грубые голоса и женский крик.

Она какое-то время колебалась, потом разбудила Федора. Рассказала.

– Федя, я думаю, нужно все же вызвать полицию. Там что-то плохое происходит.

– Я поступлю лучше, – решил Федор. – Позвоню по мобильному нашему участковому Сереже. Он нормальный парень, что-то придумает. Мы же не можем ломиться в чужую дверь.

– Да не дай бог, – с ужасом произнесла Таня. – Там же какие-то бандиты. Звони Сереже.

Сергей приехал с двумя сотрудниками. Они долго звонили в дверь, потом стучали. Никто не открывал. Сергей вошел в квартиру Кирилловых.

– Федя, а они не могли уйти?

– Вообще-то могли. Пока мы с тобой говорили. Потом мы особенно не прислушивались.

– Ладно. Тогда мы поехали. Если что-то еще заметите – сигнальте. Из отделения я позвоню Людмиле по мобильному. Пусть как-то объяснит. Скажу: не разберется, начну расследование.

К рассвету Таня, Федор и Дик просто провалились в глубокий сон. А утром, когда Таня вышла из ванной, она услышала, что дверь соседней квартиры пару раз хлопнула. Посмотрела на монитор: это Людмила вытаскивает какие-то мешки, вроде бы с мусором, к лифту. Таня почти успокоилась.

Федор позавтракал практически на ходу: он опаздывал. Узнал, что Людмила вернулась, и произнес:

– Ну ладно. Все. Пошла она, и пошли они все. Жди, я постараюсь быстро.

Но вернулся он поздно вечером. Долго смывал с себя усталость, потом подробно рассказал жене о проблемах в больнице, о том, что с тяжестью на душе оставил пациентов. Завтра многое надо решать.

К ночи они вышли на прогулку втроем. Моросил мелкий дождик, воздух был плотным, как мокрое пуховое одеяло. Вошли в ближайший сквер – и вдруг Дик рванулся в кусты. Оттуда он не залаял, а странно заскулил. Федор и Таня бросились за ним… Между кустами на какой-то тряпке лежала девушка в халате и босиком. Лицо распухшее и багрово-синее, волосы слиплись от крови. Федор опустился рядом на колени, потрогал лоб, поискал пульс.

– Жива. Едва-едва. Без сознания. Я позвоню в свою больницу, пусть пришлют машину. А то такую находку и «Скорая», боюсь, не далеко увезет. Если вообще приедет.

Потом были какие-то ненормальные дни. Федор метался между больницей и полицией, старался проследить, чтобы они завели дело, нашли преступников. Их неудобная временная соседка пришла в себя. Федор вправил ей выбитую ключицу и наложил гипс на сломанную лодыжку. Лечили сотрясение мозга, гематомы и раны на лице. Никаких документов при ней, понятно, не было. Она сказала, что ее зовут Надя Кузнецова, приехала в Москву из Воронежа, чтобы пальто купить. Снять квартиру ей предложила женщина у вокзала. Она заплатила за неделю… О мужчинах, о том, кто ее избил, как это произошло и каким образом она оказалась на улице, говорить отказывалась.

Следователь и участковый Сережа вошли в кабинет Федора.

– Федор Николаевич, – сказал Сережа. – Мы только сообщить, что дело открывать не