Наталья Солнцева - Черная роза Страница 47

Рыжий посетитель молча уставился на доктора маленькими, сверкающими, как угольки, глазками. От этого взгляда у Бориса Ивановича мурашки побежали по коже, но он не подал виду. Показывать свою слабость перед больными было не в его правилах.

– На что жалуетесь? – спросил он уверенным, хорошо поставленным голосом, окидывая посетителя сочувствующим и полным внимания взглядом.

– Одышка замучила, – проскрипел старик. – И сон плохой!

– Какой же у тебя может быть сон?! – подумал Борис Иванович, глядя на его отекшее, дряхлое лицо, синие набрякшие мешки под глазами, бледную нездоровую кожу.

Но эти мысли доктор оставил при себе. Безукоризненная вежливость и всепрощающая терпимость! – он использовал только такой подход к больным.

– Курите? – проникновенно спросил он рыжего пациента.

– А как же! – будто даже обрадовался старик. – Без этого жизнь скучна и пресна!

Он, не спрашивая позволения, полез в карман, достал оттуда старинную, отделанную серебром, трубку, разжег ее и засунул в рот, пуская к потолку кольца ароматного дыма.

Борис Иванович едва сдерживался, закипая от бешенства. Как он посмел? Сидеть и дымить тут, как паровоз, когда даже нельзя открыть форточку?!

В начале зимы доктор попросил уборщицу заклеить окна, так как его стол стоял у окна, и сквозь щели в рамах постоянно дуло. Мало того, что он все время ходил простуженный, так еще и больные жаловались, что им холодно раздеваться. Теперь в кабинете сохранялось тепло, но зато его нельзя было проветрить. Единственный способ сделать это, – открыть дверь в коридор. Но когда на приеме больной, это невозможно.

– Видите ли, – стараясь быть доброжелательным, сказал Борис Иванович, – в вашем возрасте некоторые…э-э…излишества могут повредить здоровью. Здоровый образ жизни…

Пациент так оглушительно захохотал, что доктор замолчал на полуслове. Он был в недоумении. Что в его словах рассмешило старика?

– Возраст… – посетитель перешел на хихиканье. – Насмешили вы меня, дражайший! Давно я так не веселился!

Клубы дыма от его трубки попали Борису Ивановичу в нос, и он закашлялся.

– Что за безобразие! – подумал доктор, и в его воображении возникли легкие, заполняемые дымом, от которого происходят необратимые патологические изменения. – Курение приводит к раку! – от этой мысли Борис Иванович вспотел. – Надо прекратить отравление воздуха в медицинском учреждении!

Однако, он продолжал молчать, вдыхая ядовитые сизые клубы дыма, от которых уже не только першило в горле, но и слезились глаза. Доктор негодовал, но слова возмущения словно застряли у него внутри. Это все дым! Пары табачных смол отрицательно влияют на психику! Как часто он повторял это своим больным, но они его не слушали. И вот он на своем собственном примере может наблюдать это вредное воздействие: вместо того, чтобы вышвырнуть нахального посетителя вон, он сидит, как приклеенный, вдыхает отраву и губит свой здоровый организм. Это ли не признаки нарушения психических процессов? Кроме того, головной мозг…

Борис Иванович не успел додумать эту мысль, потому что рыжий старик встал и подошел к нему, наклоняясь через стол со своей ужасной трубкой и выпуская вонючий дым чуть ли не в лицо доктору.

– Ч-что такое? – взвизгнул Борис Иванович, пытаясь вскочить. – Ч-ч-что вам н-надо?

– Сядь! – прохрипел посетитель, и доктор безвольно плюхнулся обратно на свой стул.

– Что вы себе позволяете? – хотел он сказать, но сумел только промычать нечто невразумительное.

Внезапно Борис Иванович как-то внутренне обмяк. Он почувствовал себя вещью, которую этот ужасный рыжий человек может использовать как ему заблагорассудится. И что будто бы когда-то невообразимо давно Борис Иванович сам же на это и согласился. Они были связаны неведомыми, но прочными взаимоотношениями, основанными на обязательствах доктора перед рыжим стариком. Как и когда это произошло, доктор не помнил, но он чувствовал, что должен слушаться странного посетителя во всем и всегда. Какая-то смутная догадка промелькнула в его сознании, но так и затерялась в хаосе разрозненных и обрывочных мыслей…

Старик, выпуская очередную порцию дыма, вытащил из кармана пиджака фотографию молодой красивой женщины в обнимку с вальяжным самоуверенным господином. Мужчину доктор видел в первый раз, а вот дама…показалась ему знакомой.

– Знаешь ее? – спросил рыжий, бесцеремонно тыча фото прямо в лицо доктору. – Мне сказали, она твоя пациентка! Лечится от бронхита!

Эту фотографию дала ему Софья Иосифовна, мать убитого ювелира Ковалевского. Вчера вечером рыжий старик посетил похудевшую и постаревшую от горя женщину, назвавшись бывшим клиентом ее Жени. Они помянули покойного, а потом старик спросил, где ему разыскать Валерию. Он звонил ей на квартиру, но телефон не отвечает. На работе ему сказали, что Валерия уволилась и уехала, а куда, неизвестно. Близких подруг у нее не было, а из мужчин – только Женя. Софья Иосифовна долго всхлипывала и тяжело вздыхала, а потом вспомнила, что Валерия лечилась у знаменитого Бориса Ивановича, «чудесного доктора», и что он может знать, где она сейчас.

Софья Иосифовна даже не поинтересовалась, зачем эти сведения рыжему старику. Напротив, она порылась в альбоме и дала ему фотографию Жени и Валерии, в Ялте, на фоне морского пейзажа. Ей показалось естественным, что кто-то разыскивает Валерию, – ведь она сама несколько раз пыталась связаться с ней, сходить вместе на кладбище…

– Да! – вспомнил Борис Иванович. – Она переводчица. Я обращался к ней по поводу научных статей…

– Где она сейчас? Мне сказали, она уехала. Куда? – нетерпеливо перебил доктора рыжий пациент.

– У нее была депрессия… В таком состоянии…

– Меня не интересует ее состояние! – заявил старик, выпуская Борису Ивановичу в лицо очередную порцию удушливого дыма. – Меня интересует ее местонахождение!

– Но позвольте…откуда я знаю?

Доктор чуть не плакал от страха и унижения.

Глубоко посаженные глазки рыжего посетителя сверкнули такой неподдельной ненавистью и открытой угрозой, что у Бориса Ивановича началась нервная дрожь.

– Я… я не з-знаю…– заныл он, безвольно откидываясь на спинку стула и закатывая глаза. – Хотя…она обращалась к экстрасенсу!

– Экстрасенсу? – старик презрительно скривился и фыркнул.

– Да-да! – обрадовался доктор. – Это Игнат! Знаменитый ясновидящий и целитель! Я вам скажу его адрес! Он может подсказать, где Валерия.

– Пф-ф-ф… – выпустил рыжий посетитель клуб дыма прямо в нос Бориса Ивановича.

Этого доктор не мог выдержать. Его организм, не привыкший к ядовитым испарениям, устал от напряженной борьбы и отключился.

Очередной пациент, робко стучавший в дверь, наконец, не выдержал и приоткрыл ее.

– Доктору плохо! – шепотом сообщил он стоявшим в очереди больным. – Он уснул.

Борис Иванович, конечно же, не спал. Он не позволял себе таких вольностей на рабочем месте. Доктор был в глубоком обмороке…

Как его привели в себя, сделали укол и отвезли домой, Борис Иванович помнил смутно. Дома, едва живой от слабости, он пытался восстановить в памяти происшедшее, но…без особого успеха.

– Это все переутомление, – решил он. – Я слишком много работаю. Который год без нормального отпуска! Я не думаю о себе…

Счастливые и довольные жизнью люди раздражали Бориса Ивановича. Он тщательно скрывал это не только от окружающих, но и от самого себя. Духовная чистота, которой он достиг, подразумевала любовь к ближним. Это противоречие разрушало его изнутри, лишало покоя и уверенности в себе.

Счастливые люди заставляли его задавать себе один и тот же вопрос. Почему он не чувствует удовольствия от жизни? Ведь он еще не стар, здоров, любит свою работу, имеет успех у женщин… В чем причина? Он ходил в церковь, исповедовался, причащался, постоянно читал духовную литературу, но… Это «но» доктор объяснял невозможностью испытывать радость, когда вокруг столько несчастных, больных и заблудших! Только эгоист может веселиться на пепелище! Только глупец торжествует, когда вокруг стоит стон и плач!..

С этими мыслями он и уснул, твердо решив, что возьмет отпуск и поедет к матери, отдохнуть хотя бы душой! Борис Иванович привык трудиться, не покладая рук, и не сможет позволить себе пробездельничать целый месяц!

В музее стояла привычная тишина. Посетителей было мало, и Вика могла отдохнуть. Ей нравился зал, в котором располагалась экспозиция дворянского быта. Мебель, картины, кое-какая посуда, – все из бывшего имения Баскаковых. Теперь девушка смотрела на знакомые экспонаты совершенно другими глазами.

Портрет Александры произвел переворот в ее душе. Какая прелестная женщина! И какая несчастная. Страшно подумать, что эта жгучая, обворожительная дама, разодетая в шелка и бархат, рассталась с жизнью в самом расцвете юности и красоты. Ужасная и загадочная судьба!