Аркадий Адамов - Стая Страница 47

— Их дело такое,— коротко вздохнув, ответил Бескудин.— Но я вот все думаю, почему он этот номер выкинул. Что-то я, видно, задел такое невзначай. Чего-то он испугался, сильно испугался. И решил от меня отвязаться. Опытный, стервец.

— И своего, как видите, добился,— заметил Виктор.

— Ну, ну, поглядим еще. Поглядим, говорю,— возразил Бескудин и деловито спросил: — Чем думаешь заняться?

— Есть у меня тут одна мысль. Насчет Фирсова.

— А! Ну, пошли ко мне в кабинет. Потолкуем.

Разговор был недолгим. Бескудин все одобрил и под конец сказал:

— Машину возьми. Рано тебе еще по троллейбусам скакать.

...Когда Виктор приехал в почтовое отделение; утренний разнос почты давно кончился и почтальоны собирались в большой, светлой комнате при отделе доставки, готовясь к новому обходу своих участков.

Через пять минут Виктор уже весело разговаривал с шустрой черноглазой девушкой в синем ватнике и пестрой косынке, сидевшей возле массивного, со специальными отделениями стола для сортировки писем.

— Десятая квартира, Фирсовы? — переспросила девушка, ловко сортируя письма.— Помню я это письмо. Она его как взяла...

— Она разве дома была? — удивился Виктор.

— Только пришла. Вся заплаканная...

Выйдя из почтового отделения, Виктор нерешительно остановился возле поджидавшей его машины, потом, нагнувшись, сказал шоферу:

— Давай, Степа, езжай. Я тут задержусь, пожалуй.

— Сам велел тебя ждать,— ответил шофер.

— Езжай, езжай, долго ждать придется.

— Ну, как знаешь.— И шофер завел мотор/—Счастливо тогда.

Машина уехала.

Виктор с минуту еще постоял у края тротуара, соображая, в какую сторону идти. Дом, в котором жили Фирсовы, был где-то совсем рядом.

Дверь открыла высокая худая женщина.

— Можно видеть Анну Ивановну? — спросил Виктор.

— Я это,— сухо ответила женщина.— Чего вам?

— Поговорить с вами надо. Разрешите?

На худом, утомленном лице ее отразилось недовольство.

— Некогда мне разговоры разговаривать.

— Я из милиции. И разговор у меня серьезный.

— Только и знаете, что разговаривать,— хмуро ответила она и, насторожившись, добавила: — Проходите уж.

Виктора не удивила такая встреча, он был готов к этому и молча проследовал за женщиной по длинному, заставленному коридору с вешалками у каждой из дверей.

В небольшой, скромно обставленной комнате было чисто и даже уютно. Вокруг стола видны были четыре спинки вплотную придвинутых стульев.

Анна Ивановна отодвинула один из них и сдержанно сказала:

— Садитесь, раз так.

— Як вам насчет Гены,— сказал Виктор и, оглядевшись, спросил: — У вас закурить можно?

— Курите.

— Дело вот в чем, Анна Ивановна,— начал Виктор.— Мы арестовали одного человека. Очень опасного человека. Он знает, что случилось с Геной.

На хмуром лице женщины что-то дрогнуло, но она. поджав губы, смолчала, только крепче сцепила руки на коленях.

— Знает,— повторил Виктор.— Но не хочет говорить.

Он вдруг почувствовал усталость от этого первого напряженного дня, даже ощутил легкое покалывание в боку, там, где была рана, и, невольно поморщившись, прижал к ней локоть.

Женщина молчала, только в настороженных глазах ее мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

— Я вам скажу, что было, Анна Ивановна, вам это надо знать,— продолжал Виктор.— Дело в том, что тот человек подбил нескольких пареньков, в том числе и вашего Гену, совершить кражу. Они должны были продолбить стену какого-то магазина, наверное. Но Гена на второй вечер отказался долбить. Первым отказался, нашел в себе смелость отказаться, хотя и знал, что ему за это грозит. И тот человек (его кличка — Гусиная Лапа) решил расправиться с ним, отомстить.

Виктор снова заметил, как женщина вздрогнула при его последних словах, напряглась и как будто хотела сказать что-то, но не сказала. Сейчас она не казалась уже такой отчужденной, она уже не скрывала своего волнения, она только не могла еще решиться на что-то.

— Того человека мы арестовали. Это было нелегкое дело, между прочим. Сейчас, если бы Гена был здесь, ему ничего не грозило.

— Жив он,— вдруг тихо произнесла Анна Ивановна и, закрыв лицо передником, заплакала.— Жив,— повторила она сквозь слезы.

— Почему вы так думаете? — спросил Виктор.— Он вам написал, да?

Женщина отняла передник от лица и удивленно посмотрела на Виктора.

— Выходит, вы знаете?

— Догадываюсь,— улыбнулся Виктор.

— Написал,— подтвердила она.— Но только... не пойму я ничего там.— Она задумчиво прикусила зубами согнутый палец и, помедлив, добавила: — И где он, тоже не пишет. Но только жив. Жив. Его рука ведь.

— Анна Ивановна,— мягко сказал Виктор.— Можно мне на это письмо взглянуть? Может, я пойму.

Она молча поднялась со стула, вытерла передником глаза и подошла к буфету. Порывшись в одном из ящиков, она достала конверт и передала его Виктору.

Первое, на что обратил внимание Виктор, вынув письмо, это что адрес на конверте был написан совсем другим почерком. Но сейчас его прежде всего интересовало письмо. Он развернул сложенный вчетверо тетрадный листок.

«Мама,— писал Генка,— я пока живой и здоровый, чего и тебе желаю. Так что за меня не беспокойся. Только никому про меня не говори и в милицию не ходи. А то мне плохо будет. Я тебе сказал, что к тете Глаше поеду, а поехал в другое место. Но все равно мне тут хорошо и никто не найдет. Главное, не заявляй про меня. Будет спрашивать кто, говори: не знаю. Гена».

Виктор дважды перечитал письмо и задумался. Потом внимательно осмотрел конверт, положил его на стол рядом с письмом.

— Он боится.— Виктор задумчиво покачал головой.— Боится их и боится нас, думает, что придется отвечать за ту, несостоявшуюся кражу. Но отвечать ему тут не придется. И того человека ему уже бояться нечего. Теперь только отыскать его надо.

— Как же его отыщешь, раз адреса нет? — горестно спросила она.— Господи, ведь что сотворил,, подлец.

— Отыщем. А он не подлец. Он в трудный переплет попал.

«Очень странное письмо,— решил про себя Виктор.— Как будто под диктовку написано. А отправил его и адpec написал кто-то другой. Почему? И еще одна странность. Генка поставил дату под письмом. А на штемпеле дата отправки. Разрыв четыре дня. Почему? И почему нет обратного адреса? Ох, что-то много этих «почему».

С этими мыслями Виктор и возвратился на работу.

Письмо он взял с собой. Анна Ивановна безропотно отдала его. «Только найдите уж его»,— сказала она на прощанье и вытерла передником глаза.

В Управлении Виктора поджидал Устинов.

— Тебе тут уже несколько раз звонил твой подшефный, Авдеев, шофер. Помнишь? Еще будет звонить.

— A-а, Паша? Ну как же!

И в тот же момент, словно только и дожидаясь, когда о нем вспомнят, зазвонил телефон.

— Хорошо,— сказал Виктор в трубку.— Жду вас. Пропуска внизу будут.

Пашка и Галя пришли, наверное, через час после звонка. Они сели рядышком на диван, а Виктор верхом на стуле перед ними. Устинов остался за своим столом, обложив себя бумагами.

— Значит, так,— солидно начал Пашка.— Вот Галя хочет тебе кое-какие вещи отдать. Не ее это вещи.— И он многозначительно добавил: — Его.

— Ну что ж,— сказал Виктор.— Примем. По акту, конечно. Где они?

— Часть здесь.— Пашка указал на чемоданчик в руках у Гали.— Это то, что он дарил ей. А большая часть в другом месте. Галя знает где. Прятал он их там, у од ной бабки.

— Выходит, за ними поехать надо?

— А как же! И лучше не нам одним, а с тобой.

— Куда же ехать?

— Да к этой бабке. Станция километров шестьдесят от Москвы. По дороге к нему,— добавил Пашка все тем же многозначительным тоном и назвал станцию.

— Какая, какая? — насторожился Виктор.

Пашка повторил.

Виктор ошалело посмотрел на Устинова: это была та самая станция, где опустили письмо Генки Фирсова.

Машина мчалась по заснеженному, пустынному шоссе. Позади остались шумные московские пригороды, вереница нетерпеливо рокочущих машин у переезда, высокие виадуки, под которыми мелькали то другие дороги, то хитросплетение рельсов и молчаливые стада железнодорожных вагонов, то какие-то запорошенные снегом балки.

Виктор, сидевший рядом с шофером, обернулся назад, где разместились Галя, Паша и Устинов.

— Я думаю, в отделение сначала заедем,— сказал ©н, обращаясь к Устинову.— Обстановку уточним.

— Ясное дело,— согласился тот.— Надо и еще кое-что уточнить.

— А чего еще? — поинтересовался Пашка.

Виктор переглянулся с Устиновым и сказал:

— Видишь ли, какое дело. Пропал один парень. Есть основание предполагать, что он в том месте находится, куда мы едем.

При этих словах Галя, до того задумчиво смотревшая в окно, вдруг насторожилась.

— Вы чего, Галя? — спросил Виктор.