Лариса Капелле - Черная Королева тамплиеров Страница 47

— Ничего особенного, — жестким голосом ответил журналист и повторил свой вопрос: — Итак, вы не ответили, в чем я ошибся? Или подождите, мне кажется, я знаю. Вы догадались, что я знал Раймона раньше, и сделали правильные выводы. Только, увы, как это часто бывает, выводы эти несколько запоздалые.

— Чего вы от меня хотите? — мрачно спросила она.

— Всего-навсего помочь нам в решении всех загадок, — весело пояснил Оливье Симон, — мы, видите ли, объединили наши усилия по поиску Черной Королевы, но их оказалось крайне недостаточно. Пока Арман не нашел союзника внутри замка, вас!

— А кто вам сказал, что я стану вам помогать? — с вызовом заявила Кася.

— Вы разумная девушка, — спокойным и даже несколько занудным тоном продолжал Оливье Симон, — и я не думаю, что было бы разумным требовать объяснений и предъявления доказательств, в том числе и телесных, что у вас просто-напросто нет другого выхода. Видите ли, мои заказчики — люди серьезные, и я не имею права на ошибку.

Кася снова перевела взгляд с одного на другого. В глазах Симона светился огонек, ничего хорошего не предвещавший. Одна против двоих, один из которых был хорошо натренированным к тому же. У нее не было ни одного шанса. Кто-нибудь другой сказал бы, что, оценив обстановку, он принял единственно возможное решение. У Каси же необходимости оценивать обстановку не было. Все и так было ясно. Или она помогает им, и тогда можно поторговаться, или отказывается — тогда они обойдутся без нее.

— Я полагаю, что о гарантиях спрашивать тоже бессмысленно, — размышляя, произнесла она, — или ваш Арсениус Молинос может мне дать такие гарантии?

— А‑а, и это вам известно. Я думаю, в том, что касается вас, мой заказчик дает мне полный карт-бланш, так что все зависит от вашей кооперативности, мадемуазель Кузнецова, — спокойно произнес Симон. Он явно чувствовал себя совершенно в своей тарелке: если Арман заметно нервничал, то этот был гораздо опаснее. И самое странное, он переменился даже внешне, словно снял маску, или надел другую, поправила она сама себя. Тем временем Олиье Симон, вернее, тот, кто называл себя Оливье Симоном, продолжил:

— Давайте оставим ненужные дискуссии и вернемся к насущному: что там было дальше, Арман?

«Пройди между святыми деревьями», — послушно произнес Арман.

— Какие деревья могут быть в подполье?

— Ну, это просто, — уверенно заявил антиквар, — святые деревья друидов: ясень и дуб. Поэтому на этой створке — ясень, с кроной неправильной формы и стволом потоньше, на другой — дуб, — объяснил он, указывая на схематичные изображения деревьев на каждой створке.

С этими словами он осторожно провел рукой посередине, между двумя створками. Вновь что-то щелкнуло, дверь заскрипела, задвигалась, но не открылась, только сбоку выдвинулся железный круг с циферблатом.

— Браво, два — один в пользу Армана, теперь ваш черед, Кася, — обратился к ней Оливье. — Нам досталась цифра Дамы.

— Семь, — помимо воли вырвалось у Каси, вспомнившей об экскурсии Феро в Рокамадуре.

— Почему семь? — удивился Арман.

— Потому, — коротко пояснила она. Будет еще она перед ними соловьем разливаться!

Арман нажал на семь. Круг пришел в движение, и в стене открылась великолепно замаскированная под камень дверца. Итак, большая деревянная, обитая железом двухстворчатая дверь была обманкой. За ней наверняка находилась каменная стена, так что ломай, не ломай, далеко не уедешь. Теперь Кася лучше понимала последние строчки: «Но не забывай, что даже самый умный способен ошибиться…»

— Браво, вы составляете прекрасную команду! — захлопал в ладоши Оливье. — Ну что же, вперед, мадемуазель!

Кася прошла вперед. Ход сначала был очень узким, ей приходилось сгибаться в три погибели. Потом он внезапно расширился, и они оказались в огромной пещере, границы которой пропадали в сумраке. Даже свет мощных фонарей выхватывал из темноты только контуры.

— Это она! — воскликнула Кася, она уже забыла, что является пленницей. Ее полностью захватила радость открытия.

— Это она! — подхватил Арман.

Даже Оливье Симон, казалось, отбросил привычную насмешливую маску и рассматривал открывшуюся картину с большим волнением, нежели обычно. В центре пещеры на постаменте из белого мрамора высилась небольшая черная скульптура. Она удивительно напоминала уже виденных Касей Черных Мадонн. Только она была не из дерева, а из камня или металла. Во всяком случае, она была отполирована до блеска и по-настоящему сияла в направленных на нее лучах фонарей.

Арман, уже не скрывая восторга, завопил:

— Мы нашли ее! Ты слышишь, мы нашли Черную Королеву! Я всегда верил, что найду! Теперь мы станем богатыми, сказочно богатыми!

— Черная Королева! Никогда не представлял себе нечто подобное! — с явным удивлением произнес Оливье Симон. Он явно пытался сохранять хладнокровие, противился незнакомому чувству, но уже был не в силах устоять, завороженный и восхищенный.

Они с упоением первопроходцев рассматривали открывшуюся перед ними незабываемую картину и, казалось, совершенно забыли о девушке. Потом двинулись вперед, а она задержалась.

— Оставайся на месте, — прошептал знакомый голос.

Кася вздрогнула.

— Не оглядывайся, — скомандовал тот же голос.

Кася послушалась, и хотя ей это стоило огромного усилия воли, она не двинулась. Ей так хотелось приблизиться к странной статуе. Миндалевидные глаза смотрели спокойно, но от них исходила удивительная сила. Небольшая статуя завораживала, и Касе было все труднее и труднее отвести от нее глаза. В ушах зазвучала чарующая музыка, словно переводившая на понятный ее сердцу язык застывшую в камне Песню неведомого, но столь желанного мира.

— Склонись перед Богиней! — прошептал тот же голос.

Но Кася не могла. Странное чувство овладевало ею. Разумом она понимала одно, но сердце, это странное, глупое и взбалмошное сердце чувствовало совершенно иное. И внутренний взор ее словно метался от одного к другому, разум заставлял видеть небольшую статую из черного, блестящего, больше похожего на металл камня, а сердце говорило другое. Ее словно подхватывало и несло в неведомое. Чудесное белое сияние разлилось перед ней, удивительная музыка продолжала звучать в голове, затуманивая и наполняя неведомым ранее чувством счастья. Зачарованная, она сделала шаг вперед, следуя за Арманом и Оливье.

— Склонись перед Богиней, — снова приказал тот же голос, — иначе ты погибнешь! Вспомни себя!

Эти слова подействовали на нее отрезвляюще. Она тут же склонилась.

— Закрой глаза, — прошептал тот же голос, — и посчитай до двенадцати.

Кася подчинилась, ей стало гораздо легче слушаться голоса Моник Дюваль.

— Теперь отступи назад!

— Не могу, они заметят, — прошептала девушка.

— Они уже ничего не заметят, — спокойно произнесла Моник.

Кася стала послушно отступать. И в этот момент в действие вступил какой-то невидимый механизм. Девушка отходила все быстрее и быстрее, словно спинным мозгом чувствуя какую-то неведомую опасность. Но Арман и Оливье уже абсолютно забыли про свою жертву, а на странные изменения не обращали никакого внимания. Словно околдованные, они продвигались вперед с четкостью автоматов. Стены мелко завибрировали. Внезапно пол под ними закачался. Но они, казалось, даже не заметили этого.

Кася, потрясенная, хотела было закричать, но жесткая мозолистая рука с неожиданной силой закрыла ей рот. И вместо слов предупреждения из ее груди вырвался только слабый писк.

— Теперь следуй за мной, — приказала Моник.

И они двинулись в противоположном направлении. Идти было трудно. Последние отблески света поблекли. Дикий, нечеловеческий крик разрезал тишину, он превратился в жалобный вой и как-то сразу затих. Кася задрожала, но Моник, казалось, не обращала на это никакого внимания. Она зажгла захваченный заранее фонарик и шла как ни в чем не бывало впереди. Пройдя еще несколько метров, пожилая женщина обернулась и решительно произнесла:

— Теперь извини, но я вынуждена завязать тебе глаза. Ты не должна знать дорогу.

— Я понимаю, — покорно согласилась так окончательно и не пришедшая в себя Кася.

С завязанными глазами она двигалась словно в каком-то странном оцепенении. Пережитое давало о себе знать. Первый шок прошел, и она послушно шла за Моник. Сколько они шли, девушка не знала. Наконец, похоже, она стали подниматься, потом снова шли сначала, судя по кочкам и веткам под ногами, по лесу, потом дорога стала более удобной.

— Повернись, развяжу, — спокойно произнесла Моник.

— Спасибо! Вы меня спасли! Во второй раз!

Больше говорить она не смогла, горло перехватило, глаза защипало. Пришли спасительные слезы. Она только схватила старую женщину за руку и сжала ее.