Всеволод Данилов - Банк Страница 47

– Во-первых, подбери губы. Я, имей в виду, всякого крутивья в жизни повидал. А во-вторых, или говори толком, или завтра будем у Покровского объясняться.

– А вот уж хрен, – не согласился нимало не сметенный жестким отпором Забелин. – Если сейчас не договоримся, я сегодня же к Папе вылечу. И прорвусь.

– В реанимацию-то?

– А хоть в морг! Он и мертвый восстанет, если узнает, как банк сдают.

– Да кто сдает? Что ты мельтешишь? – нажал на голос и Баландин. – Насчет скупки, так Папа ее прикрыл, как узнал, что аукцион ты пропердел. А этих кредитовали – так чего ж деньгам пропадать? Не выиграли, так хоть на процентах заработаем. Некогда мне.

– Ишь как ловко! А то ты, когда Папе докладывал, не знал, что если они денег не найдут, так победителями мы становимся? Все знал. Так сам же им деньжат преподносишь, чтобы, не дай бог, не обломилось. Лихо!

– Пустое. Продристал, теперь пылишь. А мне так один хрен кого кредитовать, лишь бы доход банку.

– Да. Много ты о банке думал, когда Белковскому денежки подписывал.

Баландин двинулся было демонстративно к двери, но при фамилии «Белковский» вернулся.

– Белковский? Белковский?

– Да, тот самый. Твой корешок по «Олимпийцу», – освежил ему память Забелин. – Или тоже совпадение?

– Все мы работаем с теми, кому доверяем. Для банка надежней, – прорычал Баландин.

– Особенно если можно навар поиметь.

– Ну ты не заговаривайся. А то ведь тоже не посмотрю…

– В склочку обратить хочешь? Может, и обратилось бы, если бы не…

Он сделал паузу. И Баландин на паузу эту купился.

– Если бы что? – не выдержал он.

– Именно. Пиджачишко Клынин.

– Какой еще?.. Что ты здесь? Пришел, сорвал встречу, пылишь что-то. Может, не в себе? – заподозрил он. – Какая-то бессвязность.

– Может, и прошел бы у тебя этот номер, если б не Клынин пиджачишко, – со своей стороны посочувствовал собеседнику Забелин. – А так элементарное служебное расследование – и все срастется: отказ в кредите, тут же кредит «ФДН», странная победа, докладная Клыни и моя, само собой. Да и лишние пятьсот тысяч рублев и в кредите – тоже та еще бородавочка.

– Бездоказательно.

– Окстись, милый, – охолодил Забелин. – Этого-то не достаточно? Сам знаешь, Папа многое любимцам прощает. Даже воровство.

С удовольствием ощутил, как дернулся Баландин.

– Но не предательство. Тут он строг. Да и смысла теперь нет.

И в ответ на вопрошающий взгляд Баландина пояснил чуть ли не беззаботно:

– Контрольный пакет, по существу, у нас сформирован. И к управлению, а тем паче к дивидендам никакой «ФДН» я на дух не подпущу. Пусть он хоть усрется, – усилил он впечатление на языке, близком собеседнику. – А значит, и интереса нет. Со всех позиций бессмыслица. И из банка со скандалом…

– Не пугай – пуганый. -…И денег тю-тю, – не обратил внимания на квелую реплику Забелин. – Так что выбором можно не мучиться. Ну, как, договоримся? Кстати, я твоему Белковскому пообещал за отказ пятьсот тысяч долларов. Пока в силе. Там на всех вас хватит. Вот так, Палыч.

– Ай ты, черт. – Баландин, заглядевшийся на что-то через стрельчатое окошко, хлопнул себя по ляжкам. – Дурацкий какой-то разговор. Еще и разругаться не хватало. Будто и впрямь не одно дело делаем! Влип ты, конечно, Палыч, но не чужие мы. И даже обвинения твои дурацкие прощаю – вижу, что не в себе. Попробую помочь.

– Вот и спасибочки. – Забелин придвинул ему телефон.

– Ты меня совсем за ссученного держишь. Подождешь до завтра.

– И так заждался.

– Сказано – до конца дня, – решительно объявил Баландин. – Бывай!

– Бывай, – согласился Забелин. – Я пока здесь побуду. Но если через час мне не сообщат, я для начала к вам спущусь. А потом… в общем, отсюда в Шереметьево.

Баландин развернулся, уперся взглядом в тихонько поднявшегося метрдотеля.

– Тебе чего здесь?!

– Там… гости нервничают, – растерялся старик.

– Пошел. Скажи – иду.

– А мне – кофе, плиз, – попросил беззаботно развалившийся на диване Забелин. – Если не трудно, конечно… И Яну чтоб завтра же забрал, – добил он.

– Плохо ты кончишь, Палыч, – заверил Баландин.

В ответ Забелин растекся в обаятельной, под Макса, улыбочке.

Прошло сорок минут, когда раздался зуммер мобильного телефона.

– Алешенька! – услышал он радостный голос Наташи и тотчас понял – сработало. – Тут Максим вырывает. Ну, я сама бы…

– Стар! Ты слышишь? – трубкой опять овладел сильнейший. – Только не падай там – сдался Белковский. Только что позвонил. Полная виктория! Вот так. Пока ты там груши околачиваешь, я подработал. Цени!

– Ценю!

– Алешенька! – Это опять была Наталья. – Я так за нас рада. Это так здорово. Но ты бы слышал – Максим разговаривал ну как король. Я даже боялась, что Белковский трубку бросит. Но ничего!.. Да, ты не забыл насчет вечера?

– Помню, помню, – погрустнел Забелин. – Жду у входа.

Зажатый меж неестественно оживленными любовниками Забелин терпеливо скучал под грохочущий на сцене симфонический оркестр. Потом, поняв, что несколько часов этого времяпрепровождения ему не выдержать, взял программку и принялся развлекаться, пытаясь разобраться, чем отличаются друг от друга бесчисленные тромбоны, валторны, габои.

Из транса его вывел Максим, энергично ткнувший приятеля локтем.

– Полагаешь, в буфет пора? – по-своему понял жест обнадеженный Забелин. Но, посмотрев в направлении, куда указывал Максим, замер в изумлении.

Двумя рядами ниже, чуть в стороне, рядом с полной женщиной находился – ошибки быть не могло – Жукович. Нельзя было сказать, что он сидел рядом. С отсутствующим, благодатным каким-то лицом он подался вперед, привстав над сиденьем. Губы его были в движении. Исполнялся «Полет шмеля», и Жукович летал вместе со шмелем, двигая вслед ему головой и руками, губами воспроизводя звуки музыки. Соседка, несомненно жена, с трудом удерживала его руку в своей ладошке, привычно успокоительно поглаживая. Когда оркестр замолк, Жукович с утомленным видом откинулся в кресле.

– Никогда бы не подумал, – признал Забелин. Развязный, хамоватый Жукович и – восторженный меломан, которого он увидел. Это не мог быть один человек. Но это был он.

– Как говорится, на ловца и зверь… – Едва дождавшись перерыва, Забелин стремительно поднялся, стремясь не упустить Жуковича из виду. Но в сутолоке выхода упустил-таки и нашел лишь когда прозвучал второй звонок и Максим с Натальей, обозленные бездарно проведенным антрактом, едва волоклись следом. Нашел в самом уголке, среди группки людей, столпившихся подле служительницы зала, которая, прохаживаясь вдоль старых фотографий, рассказывала что-то о Чайковском. Жукович навис рядом, благоговейно внимая.

– Олег! – позвал Забелин.

Тот удивленно оглянулся.

– Здравствуй, Олег. – Забелин проигнорировал негодующие взгляды. – Может, отойдем?

– А мне и здесь хорошо. Говори.

– Да. Мир и впрямь тесен. Не ждал.

– Вижу. Мешаешь, между прочим.

– Я хотел сказать. Тут такое дело вскрылось. В общем, виноват я перед тобой, Олег. Нашли мы виновных. Получается, подставили тебя тогда. Но и ты хорош – тоже толстовец нашелся. Не погнушался бы объясниться, давно бы разобрались.

Собравшиеся, перед тем недовольные, теперь заинтересованно ждали продолжения.

– Вот видишь, видишь, – обрадованно затеребила Жуковича жена. – Я же говорила – все разъяснится. Не может не раскрыться. Просто ошиблись люди.

– Ошибочка вышла, – прошипел Жукович. – По суставам-то по моим. По нерву! Как тогда, в восьмидесятых.

– Только не нервничай! – вскрикнула успокоительно жена.

– Подлесного выпер?

– Нет. Нужен он. Дело – оно наших с тобой амбиций важней.

– Вот как?! Стало быть, ошибочка опять?! – Жукович вырвался из слабых женских рук. – Суки! Суки вы все гэбэшные! Какие были, такие остались! Поглотители херовы! – не модулируя больше голос, закричал он.

Заинтригованная было толпа меломанов при первых признаках бузы брызнула врассыпную.

Лишь утонченный экскурсовод оставалась на месте, восторженно впитывая в себя редкий в ее жизни скандал.

– Ну, чего пылить-то, мужик? – вмешался Максим. – Жизнь ведь. Давай встретимся, спокойно поговорим.

– Встретиться? Ишь – встретиться! Я встречусь. Я с вами в другом месте встречусь. В суде! – увлекаемый женой, не унимался Жукович. – И денежки, что мне причитаются, до копеечки выплатите. До центика!

– Заплачу, – тихо подтвердил обескураженный Забелин.

Он встретился с требовательными глазами экскурсовода и почему-то ей пообещал:

– За все заплачу!

И женщина согласно закивала.

– Еще с Мельгуновым объясняться, – тоскливо, прижав обмершую Наталью, припомнил Максим. – Эк как все зашкалило.

Глава 10

Дефолт

…И грянул дефолт. Что-то давно носилось в вялом от жары воздухе. Кем-то предугадывалось, другими предчувствовалось, большинством – ощущалось как неизбежность прихода грозы в парящее небо. Но жара стояла столь давно и с ней так свыклись, что надеялись, может, само рассосется. Не должно бы, конечно. Однако вдруг. Но грянуло разом. Без всяких загульных, намекающих кучевок.