Наталья Борохова - Звездный час адвоката Страница 48

– Ты как? – Вопрос Ольги поставил меня в тупик.

– Нормально. – Мой голос звучал ровно.

– Ты знаешь, я ведь и не представляла, что он ринется к тебе. В ту ночь.

– Вот как? – Я скривила губы в усмешке. – Ты думала, он ринется к тебе?

– Ну зачем ты так? Если бы я знала, чем закончится этот разговор, я бы ни за что его не начала. Просто я не верила, что вы вместе… Ты же жила с мужем, и я решила…

– Что у тебя есть шанс? – жестко спросила я. – Ты пыталась его обольстить, но потерпела фиаско?

– Я думала, что у нас все может сложиться, а когда поняла, что моя надежда напрасна, наговорила ему много ненужных вещей. Но, я надеюсь, ты не винишь меня в произошедшем?

– Именно это я и делаю. Это ты своими словами убила его!

– Постой, это же чушь полная! Я не могла предвидеть такой финал. Ояр всегда был таким рассудительным, взвешенным. Кто бы мог подумать, что он сорвется, как мальчишка?

– Ты должна была об этом подумать!

– Но будь же справедлива! Я сказала гадкие слова, признаю это, но они упали на подготовленную почву. Ты в самом деле жила на два дома. Девять месяцев ты водила за нос своего мужа и любовника, не говоря ни „да“, ни „нет“. Это не вымысел. Это правда.

– Это не твое дело!

– Ошибаешься, подружка! Это ты увела у меня Ояра, и я скрепя сердце признала бы твою победу, но ты повела себя с ним, как легкомысленная кокетка, подарив ему надежду и оставив его в конце концов при своих интересах.

– Я переехала к Ояру, оставила семью! Да, это было сделать непросто, но все-таки я выполнила данное ему обещание.

– Я этого не знала, как, впрочем, и он сам, – заявила она. – Если бы в тот вечер Ояр хотя бы словом намекнул мне о том, что ты переехала к нему и у вас семья, я бы отступила, не раздумывая. Но он не знал об этом. Он даже умер, так и не узнав о том, что ты, наконец, повзрослела.

– Это были наши с ним отношения, и ты не имела права судить меня или его! У нас были взаимные чувства, а ты всегда находилась где-то сбоку! – я выплевывала эти слова, чувствуя непреодолимое желание причинить ей боль. Будь я на это способна, я непременно кинулась бы на нее с кулаками. Но правила поведения, привитые мне еще в детстве, как якоря, надежно удерживали меня на месте. Тем не менее яростная ненависть явно читалась на моем лице, так что Ольга даже без моего рукоприкладства поняла, что явилась в дом не к подруге, а к заклятому врагу.

– Я переживала трагедию не менее тяжело, чем ты, и пришла, чтобы протянуть тебе руку и поплакаться, в конце концов, – проговорила она, отступая. – Но вижу, что я зря теряю время.

– Мне не нужна твоя рука! Все, что могла, ты уже сделала! – кричала я, теряя над собой контроль. – Думаешь, я верю в сказки о твоем благородстве?! Дудки! Помнишь, что ты сказала мне там, на озере, среди камышей? „Жизнь нас рассудит!“ Все получилось, как ты хотела. Мы обе остались ни с чем, но только одну из нас можно считать вдовой!

Ольга нехорошо усмехнулась.

– Говоря про вдову, ты, конечно, имеешь в виду себя? Тогда позволь спросить тебя… Что ты делаешь в этом доме, если ты – вдова Ояра?

Я даже задохнулась от такого поворота, но Ольгу уже было не остановить.

– …Не успели его опустить в землю, как ты вернулась обратно? Сейчас, когда проблема выбора между двумя мужиками отпала сама собой, ты, конечно, предпочтешь пироги своего ботаника, чем гордое вдовье одиночество? Ну что же, ты всегда была разумной девушкой! Так, значит, я не так уж была далека от истины, когда говорила Ояру о твоем непостоянстве. В чем же тогда ты меня винишь?

– Убирайся отсюда!

– Я уйду, – сказала она уже совсем спокойно. – Мне здесь больше нечего делать. Собирай свои слезы в хрустальный бокал, если у тебя к этому есть охота. Но не ври хотя бы самой себе…

Черная фигура растворилась в полумраке прихожей. Я же продолжала стоять у окна, задыхаясь от злобы. Не помню, как рука моя обхватила цветочный горшок. Бац! И яркие цветы кровавыми пятнами легли у порога комнаты.

Вот тогда-то я и взялась за перо. Исписывая целые стопы листов, пачкая руки в чернилах, я искала план идеального отмщения моей литературной героине. Я работала день и ночь, сплетая сюжетные линии, как паук свою паутину, ведя их к неизбежному финалу. Я чувствовала себя едва ли не Богом, для которого категории невозможного не существует. Завлекая свою скалолазку, теша ее надеждами, я знала, что настанет момент, когда я завяжу сюжетный узел так крепко, что ей уже будет не вырваться. Она была в моей безраздельной власти, и я упивалась этим.

Ботаник сначала обрадовался моей кипучей деятельности, расценив это как добрый знак. Он подносил мне чай в кабинет, не тревожил пустыми разговорами, но потом даже он стал понимать, что что-то идет не так, и встревожился не на шутку. Должно быть, мое лицо не озарялось добрым светом вдохновения, это была маска демона, творящего зло. Но не было силы, способной остановить меня. Последнюю книгу я написала в рекордно короткие сроки.

Редактор, прочитав рукопись, только поморщилась.

– Вы устали писать? – спросила она, глядя на меня в упор.

Я отвела глаза, побоявшись, что старая почтенная дама прочтет мои мысли. Я желала, чтобы книга вышла именно в таком варианте!

– Скалолазка погибает, и это значит, что мы вынуждены будем прикрыть серию. Это неразумно. – Она еще раз глянула на меня сквозь очки. – Давайте поступим хитрее. Оставим маленькую зацепку, благодаря которой вы сможете, когда пожелаете, писать романы об ее приключениях и дальше.

– Зацепку? – спросила я с недоверием.

– Ну да. Скалолазка срывается вниз, но вы оставляете читателю надежду на ее „воскрешение“. Помните, Конан Дойль тоже сбросил своего прославленного сыщика в пучину водопада, а потом искусно извлек его оттуда, на радость читателям? Почему бы вам не поступить так же?

– Я хочу покончить со скалолазкой, – заявила я твердо.

– Раз и навсегда?

– Вот именно, – подтвердила я. – Как бывает в жизни, в которой нам никто не предоставляет спасительную зацепку.

– Ну что же, воля ваша, – сказала женщина со вздохом. – Но я все-таки советовала бы вам подумать.

Что случилось потом, вы знаете. Книга увидела свет тогда, когда глаза настоящей скалолазки закрылись навеки…»

Глава 20

В холле Дворца правосудия было тихо. Участники процесса давно разбежались по домам. Даже журналистов словно смыло волной. Не раздавались отрывистые команды конвоя и лязганье наручников. Не было слышно дробного перестука женских каблучков и тихого шарканья резиновых подошв по мраморному полу. Куда-то исчезли молоденькие озорные секретарши, степенные приставы с нашивками на рукавах, и даже разношерстная публика, прибывавшая сюда в поисках правосудия каждое утро, покинула дворец, спеша по другим делам. Огромное здание пугало своей гулкой пустотой. И только две женщины, одна – в сером деловом костюме, с папкой в руках, другая – в шерстяном платье, с дамской сумочкой на коленях, тихо беседовали в уголке первого этажа, спрятавшись от посторонних глаз за мраморной статуей Фемиды.

– Теперь вы все знаете, – говорила Диана, теребя поясок своего платья. – Я доверила вам даже больше того, что должен знать адвокат.

– Да, но это случилось слишком поздно, – заметила Дубровская. – Если бы вы рассказали мне вашу историю до конца еще в самом начале расследования, мы смогли бы разработать более удачную позицию защиты. Конечно, я не была готова к громким заявлениям прокурора. О существовании Ояра я узнала вообще лишь несколько дней назад.

– Все произошло как раз в срок, – возразила Данилевская. – Я закончила писать книгу, и все тайны, которые я бережно хранила в глубине своего сердца, теперь станут общеизвестными фактами.

– Вы хотите сказать, что я читала материалы вашей будущей книги?! – ужаснулась Дубровская.

– Вы читали отдельные главы, – пояснила Диана. – Хотя в целом история моих отношений там передана полно, за исключением некоторых лирических отступлений, которые вам ни к чему.

– И вы не побоялись выставить на суд публики вашу личную жизнь? – недоумевала Елизавета. – Как я понимаю, в вашей новой книге нет художественного вымысла.

– Да, она так и называется: «Вся правда о скалолазке», – улыбнулась Данилевская. – Презентация состоится сегодня вечером. У меня есть для вас приглашение.

Адвокат не верила своим ушам.

– Но позвольте, прочитав ваши откровения, я поняла, что у вас был мотив расправиться с Ольгой! Вы ненавидели Крапивину и винили ее в смерти Ояра. Не боитесь, что читатели вынесут вам свой приговор?

Данилевская усмехнулась, наматывая на руку поясок.

– Вы все-таки решили, что я виновна в гибели Крапивиной?

Дубровская отрицательно покачала головой.

– Нет, вы бы никогда не сделали это. Вы расправились с Ольгой по-своему, поставив последнюю точку в своем романе. Но не ваша рука столкнула ее с той скалы. Это сделал кто-то другой.