Аркадий Адамов - Петля (Инспектор Лосев - 2) Страница 48

- Как раз ночью там и стояла машина! - восклицаю я, не утерпев. - Гриша Волович ею занимался, помните?

Все на минуту умолкают, когда я произношу это имя. Потом Кузьмич, хмурясь, говорит:

- Про ту машину я и говорю. Ее надо будет непременно найти. Волович начал. Нам кончать. И тогда цепь сомкнется.

- Да, надо найти, - соглашаются все.

- И можно найти, - добавляет Кузьмич. - Вы смотрите, что получается. В два часа ночи, когда Горбачев кинулся домой, на площади перед вокзалом всегда стоят такси. Скоро должны прийти сразу три дальних. И водители расписание знают. Следовательно, если бы Горбачев туда прибежал, он, не задумываясь уже, взял первую попавшуюся машину, и это было бы такси. Поэтому, скорей всего, он поймал левака раньше, пока бежал к площади через пути, мимо складов и разных служб. Значит, это не случайная машина. Она имеет отношение к железной дороге, к этим службам. Кого-то она туда привезла в это время. По срочному делу, конечно. Иначе чего бы это среди ночи срываться Ясен тебе ход мыслей? - обращается Кузьмич к Саше Грачеву.

- Ясен, Федор Кузьмич, - кивает тот.

Кузьмич вздыхает и мнет в пепельнице недокуренную сигарету.

- Вот и Воловичу он был ясен...

Тем временем Саша Грачев делает какие-то торопливые пометки на листе бумаги.

- Очень целесообразные рассуждения, - заключает он. - Машину эту мы найдем. Ну, мне пора, товарищи.

Он складывает в папку свои бумаги, встает и по очереди жмет нам всем руки.

Когда за Сашей закрывается дверь, Кузьмич устало откидывается на спинку кресла, снимает очки и, постукивая ими по столу, говорит:

- Ну, а теперь, милые мои, давайте-ка свои собственные итоги подводить. Кажется мне, что у нас такой приятной перспективы, как у него, пока не намечается.

- Что там ни говорите, а кое-чего мы все же достигли, если быть объективными, - обижается Петя. - Версию с убийством Веры мы отработали. Ее теперь спокойно отбросить можно. Остается...

- Неточно выражаешься, - укоризненно поправляет его Кузьмич. - Мы отработали версию убийства с ограблением. И ее действительно можно отбросить. Но версия убийства, допустим, из ревности или мести осталась. Тут мы еще ничего не доказали. И осталась, конечно, версия самоубийства. А здесь, как тебе известно, есть такая статья, как доведение до самоубийства. Нет, милые мои, работы у нас еще с этим делом хватит, не бойтесь... - И он досадливо трет ладонью седой ежик волос на затылке. - Отчего эта девочка погибла, как погибла - всё мы должны узнать до конца. И закон это требует, и совесть, между прочим, тоже. А поэтому надо думать. Сесть и думать, спокойно, не торопясь. А то у нас больше бегать любят, чем думать.

- Надо искать человека, которого Вера любила, вот что, - решительно говорю я - Ничего тут другого не придумаешь.

- Как зовут - не знаем, где живет - не знаем, кем работает - тоже не знаем, - уныло перечисляет Петя. - Даже как выглядит, и то толком не знаем. Фотография-то совсем мелкая.

- А теперь перечислим, что знаем, - усмехнувшись, предлагает Кузьмич. Может, веселее чуток станет.

- Что знаем? - переспрашивает Петя. - Можно считать, что ничего не знаем.

- А можно считать, что кое-что и знаем, - возражает Кузьмич и смотрит на меня. - Ну-ка, Лосев, попробуй вспомнить, что мы все-таки о нем знаем, об этом парне.

- Ну, что, - начинаю я без особого воодушевления. - Что он не москвич. Раз. Что Вера его хоть и любила, но замуж за него выходить почему-то не хотела. А он предлагал. Даже настаивал. Может, даже преследовал ее. Раз она боялась летом с ним встретиться в санатории. Что еще известно? Познакомились в Тепловодске, в санатории. Не этим летом, а прошлым. Выходит, он тоже лечился.

- Не обязательно, - возражает Петя. - Он и работать там мог.

- Нет. Скорей всего, он лечился. Так скорее знакомства всякие и романы завязываются. Знаешь, курортные романы?

- Знаю, знаю, - смеется Петя. - Только это ты не туда загнул. Курортные романы - на двадцать шесть суток. Ну, иногда еще дорога. А тут - вон, полтора года.

- Ладно. Ты не цепляйся. Я хочу сказать, что он тоже лечился. А у работающего там человека - дом, семья, заботы. Он и с отдыхающими почти не встречается. А уж тем более на экскурсии с ними не ездит.

- А этот мог поехать, - упорствует Петя. - Что ж такого? Молодой парень, семьи нет, влюбился. И между прочим... - вдруг уже совсем другим тоном добавляет Петя, чуть помедлив, - вот она боялась его, замуж идти не хотела. Может, она и не любила его вовсе? А только боялась. Да так, что и лечиться ехать не хотела. Может, это подлец какой-нибудь? Или бандит? Влюбиться всякий может.

- Но осенью-то она решила ехать? - возражаю я.

- А может, он к этому времени ушел с работы или уехал из того города.

- М-да... - задумчиво произношу я. - И тогда здесь, скорей всего, произошло убийство.

- Именно! - подхватывает Петя.

- Ну ладно, - вздохнув, заключает Кузьмич. - Подумали, теперь надо начинать бегать, - и поворачивается ко мне: - Вывод вот какой. Придется тебе, Лосев, отправиться в Тепловодск... - И, усмехнувшись, добавляет: - На поправку здоровья.

- Как бы он там его не потерял, - угрюмо вставляет Петя. - Что-то не нравится мне тот парень...

Глава VII

КУРОРТНАЯ ЖИЗНЬ

Итак, у меня впереди опять дальняя дорога, командировка. Что-то я уж больно разъездился, вторая командировка за месяц. На этот раз в совершенно новом для меня качестве, точнее - с необычным прикрытием: больной, приехавший лечить язву желудка.

Мы с Кузьмичом долго обсуждали эту проблему. Можно, конечно, приехать по командировке и поселиться в гостинице. Но в данном случае это только осложнит мою задачу. Мне ведь надо попасть в санаторий не по служебному удостоверению, не для официального расследования. Мне предстоит найти там людей, которые помнят Веру или того парня в белой рубашке, найти среди врачей, сестер, санитарок, официанток, среди больных, которые приезжают в этот санаторий не первый год. И все эти люди должны быть со мной откровенны не потому, что они сознательные граждане и готовы помочь следствию, - эта форма, что ли, или вид откровенности мне будет недостаточен. В этом случае человек ощущает невольную скованность, повышенную ответственность за каждое слово, тут исчезают всякие предположения, догадки, смешные или кажущиеся незначительными детали, мелкие происшествия, а тем более всякие фантазии, сплетни, слушки, порой построенные на каких-то реальных фактах. Все это можно вспомнить и рассказать, только если перед тобой обыкновенный и случайный человек, который ничего не выспрашивает, не записывает, и ты не обязан контролировать каждое слово и нести за него ответственность. В этом случае ничего лучше не придумать, чем стать таким же, как все, - лечиться, отдыхать, заводить знакомства и беседовать со всеми и обо всем.

В нашем деле нужна контактность, умение получить нужную информацию, умение расположить к себе людей. И то, что ты сегодня не можешь сказать им все о себе и своей работе, нисколько не должно отгораживать тебя от этих людей даже в твоем собственном сознании. Ведь твоя работа - для них, ради них, и сознание этого снимает всякую внутреннюю неловкость за вынужденный, но ни для кого из них не опасный обман. Это одна из важнейших нравственных основ нашей сложной профессии.

- Кончишь лечиться, когда найдешь этого парня, - усмехается Кузьмич. А пока пользуйся случаем.

- Деньги на ветер бросаем, - недовольно возражаю я, на первых порах все еще не в силах привыкнуть к своему новому амплуа. - Нашли больного.

- Ничего не поделаешь, - продолжает посмеиваться Кузьмич и рассудительно добавляет: - это у тебя первая командировка, где питаться будешь нормально и свои не доплачивать. Так что цени.

Конечно, официальный путь куда проще, и может показаться, что мы стреляем из пушки по воробью. Подумаешь, какой-то там парень в белой рубашке! Стоит ли затевать ради него такую сложную комбинацию? Но мы ищем этого парня по подозрению в убийстве, и для такого случая официальный путь это сеть со слишком крупными ячейками, через нее уйдут от нас многие нужные нам люди.

Однако организовать такую комбинацию, как вы понимаете, не так-то просто. Ведь персонал санатория тоже не должен знать, кто я такой. А потому медицинская карта, к примеру, у меня должна быть подлинной, со всякими там анализами и исследованиями, подтверждающими наличие у меня в недавнем прошлом этой самой язвы. Кроме того, в той же карте должно быть указано место моей работы, причем это не должен быть уголовный розыск. И Кузьмич меня спрашивает:

- Кем же тебе лучше всего стать?

Вопрос, между прочим, совсем не простой. Я же должен хоть немного, но все-таки разбираться в своей вымышленной специальности. А я, после некоторых размышлений, прихожу к неприятному выводу, что толком не знаю ни одной специальности, кроме своей, ни одной должности и не могу себя выдать даже за дворника, ибо и тут имеется кое-какая специфика и даже свои профессиональные "тайны".