Фридрих Незнанский - Операция Страница 48

Турецкий с самого начала не очень-то одобрял этот, мягко скажем, не вполне законный план. Он по пятам ходил за Реддвеем и бубнил:

– Давай все же пойдем официальным путем, давай запросим французскую разведку, давай свяжемся с англичанами.

– Нет, – коротко отвечал Реддвей, стараясь не раздражаться.

Но когда Турецкий пришел к Реддвею в три часа ночи и завел снова:

– Давай пойдем официальным путем… – тот взорвался:

– Нет, мы не пойдем официальным путем, Александр, мы будем действовать так, как задумали.

– Но почему? Почему?

– А почему ты не доверяешь своим русским, почему послал Солонина без прикрытия, даже не сообщил никому в ФСБ или в милиции?

– На то есть причины, – мрачно ответил Турецкий.

– Вот и на это есть причины. Я тоже не очень-то доверяю всяким службам. Думаешь, только у вас в России чиновники берут взятки? Не смеши меня! – расхохотался Реддвей, хотя Турецкий молчал. – Здесь берут не меньше, только, как бы это выразиться, цивилизованнее. У меня вовсе нет уверенности, что какой-нибудь из французских или английских чинуш уже не продался с потрохами «Джихаду», мафии, якудзам… А потом, думаешь, кто-нибудь хочет делиться своими секретами? Нам все придется выцарапывать самим. Понял, почему мы не пойдем официальным путем?

– Слушай, давай пойдем все-таки официальным…

– Хорошо, – согласился Реддвей, – я запрошу англичан и французов, а ты будешь действовать по нашему плану.

Результаты ночного разговора теперь известны: кое-какие секреты «Пятый уровень» получил в свое распоряжение.

Англичане и французы так и не ответили Реддвею.

Впрочем, Турецкий подозревал, что полковник никуда попросту не обращался.

Глава 33. Лондон

Силлитоу был удовлетворен результатами теста. Детектор вынес бесстрастный вердикт – показания Лидо на девяносто шесть процентов оказались правдой. Остальные четыре процента можно было объяснить мгновенным и вполне естественным волнением, возникшим от реакции на неожиданный вопрос.

– Что ж… – Закинув руки за спину, он неторопливо прохаживался вокруг кресла, и Маргарет приходилось вертеть головой, чтобы постоянно держать его в поле зрения. – Признаться, я несказанно рад, что ты выдержала испытание. Я очень многое на тебя поставил, детка. Ты уж прости, если я был с тобой чересчур резок.

– Я все понимаю… Быть может, вы меня все-таки развяжете?

– Разумеется, – спохватился Силлитоу. – Немедленно освободите ее!…

После того как запястья Маргарет выскользнули из кожаных ремней, он галантно поклонился и поцеловал ей ручку.

– Отужинаем вместе?

– Почему нет? – Марго чувствовала себя настолько опустошенной, что едва ворочала языком. – Наверное, мне нужно подобрать вечернее платье?

– Обойдемся без протоколизмов. – Силлитоу помог девушке подняться с кресла. – Надеюсь, в неформальной обстановке мы сможем познакомиться поближе и найти общий язык.

– Вы вывезете меня за пределы этого ужасного бункера?

– Почему нет? – игриво передразнил ее Силлитоу. – Знайте, что мы ограничиваем вас в свободе исключительно в целях вашей же собственной безопасности.

– И как долго?

– Поживем – увидим… Все будет зависеть от обстоятельств. И от твоей сговорчивости.

– Это шантаж?

– Ни в коем случае. Просто, ненавязчивое предупреждение.

– Я подписала с вами контракт.

– Клочок бумаги, грош ему цена.

– Вот как?

– Отдай мне своего агента, и мы станем лучшими друзьями.

– Вы можете предложить мне иную альтернативу?

– Увы, нет.

– И что меня ожидает, если я не соглашусь на сделку?

– Честно? Маленькие неприятности по службе и в личной жизни.

– А если поконкретней?

– Представь себе трогательную картину. – Силлитоу мечтательно запрокинул голову. – Тихое, ухоженное кладбище, холмик свежей земли, букетик искусственных цветов. Скромная безымянная могилка… Пройдет совсем немного времени, и холмик опадет, его размоет дождем, после чего он совсем исчезнет. И люди будут ходить, не подозревая, что под их ногами лежат останки очаровательной молоденькой польки… Ну как? Радужная перспектива?

– Вы меня успокоили, – нервно передернула плечиками Ляффон и с невозмутимым видом произнесла: – Хорошо, я подумаю.

– Вот это выдержка… – восхищенно прицокнул языком Силлитоу. – Как жаль, что ты теперь работаешь на нас.

– Жаль?

– Да-да, ты не ослышалась. Обожаю иметь дело с сильным противником. – Он склонился к ее уху и понизил голос до шепота: – Я испытываю настоящий оргазм, когда кладу его на лопатки…

– И как часто вы оставались неудовлетворенным? – пококетничала Маргарет.

– Представь себе, ни разу. – Глаза Силлитоу горделиво заблестели. – Ни разу! Другое дело, что сильные противники попадались на моем пути крайне редко…

Глава 34. Москва

Солонин еще такого не видел – в «ауди» было всего два сиденья – водительское и одно сзади – для пассажира.

Собственно, это и решило дело.

Неизвестно, как собирался волгарь объяснять следователю Сомову, почему других сидений нет, может быть, и объяснять не стал бы. Может быть, Сомов и не спросил бы ни о чем. Мало ли что у шишек положено. Но Солонин только утвердился в собственной мысли – готовилась какая-то гадость.

«Он же будет проверять документы, он же следователь. Я вообще рехнулся! – Мысли Солонина путались, а сам он почти механически делал свое дело. – Я уже опаздываю, я уже катастрофически опаздываю. Нет, все это надо сейчас же прекратить…»

Волгаря пришлось положить на пол, машина развернулась почти на месте, но куда отвезти спящего, Солонин не знал. Просто выбросить в кустики – не годилось. Он еще намеревался побеседовать с волгарем по душам. Значит, тот должен дождаться его возвращения.

«Да я что, собираюсь всерьез ехать с Сомовым к Чабрецу? – сам себе удивлялся Солонин. – Сдурел, шизанулся!»

Сотовый телефон работал исправно, поэтому Солонин уже через минуту разговаривал со старшим лейтенантом милиции. А еще через две набрал номер Сомова и сказал, растягивая "о":

– Вадим Сергеевич? Тут такое дело – пробка. Минут десять уже стою. Ждете? Это водитель от Дмитрия Яковлевича.

– Жду, – ответил Сомов.

– Я уж и мигалками и сиреной пробовал – не пускают. Но вы не волнуйтесь, минут через пятнадцать подъеду.

Передать волгаря с рук на руки старлею из «Икаруса» Солонин решил на полпути. Получалось – Тверская.

А пробки на дорогах действительно были. Москва уже не выдерживала такого наплыва машин. Москва трещала по швам. Шутка сказать – десятимиллионный город с провинциальной автодорожной системой.

Но вот по этим провинциальным проселкам и гнал сейчас машину Солонин.

«Ауди» летела послушно и юрко. За пять минут он добрался до Манежной, перегороженной заборами. Что-то там копали, что-то строили.

И тут он прочно встал.

Увидел, что в его ряду еще две машины с мигалками, водители тоже суетятся, но двинуться некуда. Депутаты опаздывали в Думу, хотя до нее было два шага пройти. Но какой же депутат пойдет пешком?

А вот Солонину ничего другого не оставалось. Он притулил машину к забору, взвалил волгаря на плечо и хорошим принтерским бегом пустился по Тверской в сторону памятника Пушкину.

Конечно, останови его первый милиционер, хлопот не оберешься. Но кому придет в голову, что здоровый парень тащит на плече при всем честном народе усыпленного им же правительственного водителя.

Наоборот, прохожие с сочувствием провожали Солонина взглядами – надо же! Такое бережное отношение к пьяному товарищу.

Старлей подкатил вовремя. Солонин уже так задохнулся от бега, что сказать ничего не смог. Только пихнул волгаря на заднее сиденье, а сам помчался обратно.

Назад ехал веселее, от центра теперь добрался до Сомова за семь минут.

Успел только на перекрестке, пока горел красный свет, обернуться назад, осторожно прощупать заднее сиденье, прикреплено было намертво, велюровая подушка не поднималась. Кажется, ничего страшного. Но почему? Почему?

– Вадим Сергеевич, это Кратов Николай Павлович, подъезжаю, выходите.

Все в режиме последней секунды. Солонин не успокоился. Пока Сомов спускался вниз, еще раз прощупал заднее сиденье – ничего. Было бы время, открутил бы все болты, осмотрел бы все досконально – но режим, режим…

К сожалению, «важняк» Сомов оказался невнимательным. Он только глянул в удостоверение волгаря и тут же сел в машину. Почему в машине всего два кресла, он, конечно, не спросил.

– Вы уж простите, – заокал Солонин, – влетит мне от Петра Ивановича. Но вы свидетель – я в пробке торчал.

Никаким свидетелем Сомов быть не мог. Но в случае чего – все равно подтвердит.

«А в случае чего? – с полным отчаянием думал Солонин. – Неужели я попрусь прямо на дачу Чабреца? Вот уж там меня точно схватят за задницу. Да, наломал я дров…»

Сомов мрачновато смотрел в окно. Город уже остался позади, постепенно его сменил зеленый лес, тихая дорога, прохлада узорчатых теней.