Фред Варгас - Заповедное место Страница 48

Ах да, ведь Аранджел — сербский Данглар, вспомнил Адамберг. Сам он никогда не слышал о «Visum et repertum» и не имел представления, где искать этот документ, а старик запретил ему записывать. Адамберг нервно потер руки: он боялся, что забудет название и автора. «Visum et repertum», Флюкингер.

— Это происшествие наделало еще больше шума, чем случай с Плогойовицем, и взбудоражило Западную Европу, расколов ее на два лагеря. Ваш Вольтер изощрялся в насмешках, в спор вмешался даже австрийский император. Людовик Пятнадцатый приказал возобновить расследование, одни врачи рвали на себе волосы, другие молились о спасении души, богословы не знали, что сказать. По этому поводу было написано много статей и памфлетов, состоялось множество диспутов. А началось все здесь, — добавил Аранджел, обводя взглядом ближние холмы.

— Я слушаю, — повторил Адамберг.

— Один солдат, проведя долгие годы на австро-турецкой войне, вернулся в родную деревню Медведжу. Но он стал совсем другим человеком. Он рассказал, что во время войны на него напал вампир, которому он оказал упорное сопротивление и который преследовал его даже в турецких владениях в Персии. В конце концов он одолел чудовище и где-то закопал. Он привез с собой мешочек земли с этой могилы и постоянно ел ее, чтобы защититься от вампира. Это означало, что солдат хоть и думал, будто победил чудовище, но все же не чувствовал себя в полной безопасности. Он жил в Медведже, ел землю и разгуливал по кладбищам, наводя страх на соседей. В тысяча семьсот двадцать седьмом году он упал с воза с сеном и сломал шею. Через месяц после его смерти в Медведже скончались четыре человека — причем так, как умирают жертвы вампиров, и поднялся крик, что солдат сделался вампиром сам. В деревне началось такое волнение, что через сорок дней после его смерти было разрешено провести эксгумацию, но в присутствии представителей власти. Дальнейшее общеизвестно.

— Расскажите все-таки, — попросил Адамберг, боясь, что старик на этом остановится.

— Тело оказалось свежим и розовым, изо рта, ноздрей и ушей выливалась кровь, кожа была новой и упругой, старые ногти валялись на дне могилы — и никаких признаков разложения. В тело солдата вонзили кол, послышался ужасающий вой. Другие рассказывают, будто он не завыл, а издал жуткий, нечеловеческий стон. Ему отрубили голову и сожгли его на костре.

Под внимательным взглядом Адамберга старик выпил маленький глоток ракии. От дополнительной рюмки оставалось всего треть. Если Адамберг верно запомнил даты, солдат умер через два года после смерти Плогойовица.

— Трупы четырех жертв были извлечены из могил и подвергнуты такой же обработке. Однако этим дело не кончилось: люди боялись, что зараза вампиризма может передаться и другим покойникам. В тысяча семьсот тридцать первом году было открыто официальное следствие. Вокруг могилы солдата вскрыли сорок захоронений. Из сорока тел семнадцать оказались розовыми и упитанными: среди них были Милица, Иоахим, Руша и ее ребенок, Ради, жена бариактара[12] и ее сын, Станче, Милло, Станойка и другие. Всех их вынули из могил и сожгли. После этого смертей больше не было.

В рюмке осталось несколько капель, теперь все зависело от того, как скоро Аранджел пожелает их допить.

— Если солдат боролся с Плогойовицем — ведь это был Плогойовиц, верно? — быстро спросил Адамберг.

— Так говорят.

— Тогда члены его семьи стали вампирами против воли, они могли считать себя жертвами Плогойовица, который поймал их и поработил. А если Плогойовиц насильно превратил этих мужчин и женщин в таких же чудовищ, как он сам, значит, по сути он их уничтожил.

— Несомненно. Они — жертвы.

Теперь ракии оставалось не больше капли. Аранджел медленно поворачивал рюмку и смотрел, как вспыхивает на солнце каждая из ее граней.

— Имя солдата? — торопливо спросил Адамберг. — В предании сохранилось его имя?

Аранджел поднял голову к затянутому беловатой дымкой небу и, не поднося рюмку к губам, вылил в рот последнюю каплю ракии.

— Арнольд Паоле. Так его звали. Арнольд Паоле.

— Плог, — обронил Владислав.

— Постарайся запомнить, — сказал в заключение Аранджел — он уже разлегся в кресле. — Это имя почему-то легко забывается. Как будто Плогойовицы хотят вытравить его из людской памяти.

XXXIV

Адамберг слушал по телефону болтовню Вейля: бывший комиссар интересовался, какие блюда и вина он здесь попробовал и удалось ли, по крайней мере, полакомиться знаменитой фаршированной капустой.

Ноги словно сами вели его по этой местности, которая уже казалась ему давно знакомой, почти что родной. Он узнавал растения, пригорки и овраги, виды на деревенские крыши с разных точек обзора. Дойдя до развилки, он чуть было не свернул налево, к лесной опушке, но вовремя спохватился. Берегись, он тебя притягивает. Адамберг свернул направо, на дорогу, ведущую вниз, к реке, и его взгляду открылась зубчатая линия далеких гор.

— Комиссар, вы меня слушаете?

— Да, конечно.

— Я, между прочим, для вас стараюсь.

— Нет, вы боретесь с темными силами, засевшими наверху.

— Может, и так, — неохотно согласился Вейль: он смущался, когда его уличали в благородных побуждениях. — Начнем с третьей ступеньки нашей лестницы — лестницы, устои которой, как мы знаем, уходят во мрак преисподней.

— Да, — машинально произнес Адамберг — его отвлекла большая стая белых бабочек, носившихся в горячем воздухе вокруг его головы, словно он был цветком.

— Дело дочери Мордана будет рассматривать судья Данвиллуа. Я навел о нем справки. Это типичная посредственность. Его собственная карьера буксует, но у него есть сводный брат, которому повезло гораздо больше. Данвиллуа выполнит любую просьбу брата, поскольку рассчитывает, что тот поможет ему продвинуться по службе. Четвертая ступенька — этот сводный брат, Жиль Данвиллуа, влиятельный следственный судья в Гавернане. Сделал молниеносную карьеру, претендует на пост генерального прокурора, и у него есть шансы. При условии, что теперешний генеральный прокурор согласится одобрить его кандидатуру. Пятая ступенька — теперешний генеральный прокурор, Режи Тремар, который рассчитывает ни больше ни меньше как стать председателем Кассационной коллегии — и добьется желаемого. При условии, что теперешний председатель Кассационной коллегии выберет его своим преемником.

Адамберг свернул на незнакомую тропинку, которая огибала излучину Дуная и вела к заброшенной мельнице. Бабочки все еще вились вокруг него — то ли он им так полюбился, то ли это были уже другие бабочки.

— Шестая ступенька — председатель Кассационной коллегии Ален Пернен. В мечтах он видит себя вице-президентом Государственного совета, и его мечты сбудутся. При условии, что за него похлопочет теперешняя вице-президент. Тут, как говорится, уже теплее. Седьмая ступенька — вице-президент Государственного совета Эмма Карно. Тут уже горячо. Она пробилась наверх исключительно с помощью собственных локтей — но локти у нее острые, — ни дня не отвлекаясь на забавы, отдых, удовольствия и прочие глупости, которые так дороги чувствительным натурам. Обладает феноменальной работоспособностью, имеет огромные связи и разветвленные каналы воздействия.

Адамберг вошел в помещение мельницы, поднял голову, чтобы рассмотреть кровлю. Стропила были положены иначе, чем на старой мельнице в Кальдезе. Бабочки улетели, оставили его одного в полутьме. Пол был устлан толстым слоем птичьего помета, словно мягким, удобным ковром.

— Она хочет стать министром юстиции, — сказал Адамберг.

— И это для нее не предел. Она хочет всё, ее честолюбие неутолимо. По моей просьбе Данглар обыскал кабинет Мордана. И нашел бумажку с личным телефонным номером Эммы Карно, которую Мордан даже не сумел как следует спрятать: просто приклеил снизу к поверхности стола. Такую глупость еще можно было бы ожидать от бригадира, но для полицейского в чине майора это непростительно. Есть аксиома: не ввязывайся в интриги, если ты не в состоянии вызубрить наизусть хотя бы десяток телефонных номеров. Еще одна аксиома: живи так, чтобы никто не мог подсунуть бомбу тебе под кровать.

— Ну разумеется, — сказал Адамберг, поежившись при воспоминании о Кромсе, которому он дал спокойно уйти.

Вот уж действительно бомба под кроватью: если она рванет, от Адамберга останутся кровавые ошметки, как от жабы. Но об этом знает только он один. Хотя нет, Кромс тоже знает и намерен воспользоваться своим знанием. «Я пришел, чтобы изгадить тебе жизнь».

— Вы довольны? — спросил Вейль.

— Чем? Тем, что меня преследует влиятельная дама из Государственного совета? По правде говоря, не очень.

— Адамберг, наша задача — выяснить, почему для Эммы Карно так важно, чтобы убийца из Гарша не был пойман. Кто он ей? Опасный сообщник? Сын? Бывший любовник? Сейчас она дружит только с женщинами, но есть шепоток — и я нашел в лиможском апелляционном суде человека, который шепчет это достаточно громко, — что когда-то очень давно она была замужем. В общем, надо порыться в старых семейных сундуках. Аксиома третья: все, что касается твоей семейной и половой жизни, спрячь в недоступном месте, а еще лучше — сожги.