Эд Макбейн - Румпельштильцхен Страница 48

— Ты что, никогда не отвечаешь на звонки? — спросил он у меня.

— Арти, я вчера очень поздно вернулся домой. Извини.

— Я только что звонил тебе в офис, — продолжал он, — ты знаешь, сколько сейчас времени?

— Девять часов двадцать минут, — ответил я, взглянув на часы у кровати.

— Правильно. А работать ты во сколько начинаешь?

— Арти, — снова заговорил я, — сегодня утром я опаздываю. Пришли мне брошюру, я просмотрю ее и верну тебе.

— Когда?

— Когда сделаю для себя необходимые выводы?

— И когда же это случится?

— Я позвоню тебе в конце недели, — пообещал я.

— Я пошлю к тебе рассыльного.

— Отлично.

— Ты сможешь заняться моим вопросом сегодня же?

— Вряд ли.

— И когда же в таком случае?

— Арти…

— Ну ладно, ладно, — сказал он. — Как только появится возможность тогда, ладно?

— Да, — уверил я его.

— Спасибо, Мэттью, — поблагодарил он и повесил трубку.

Я быстро закончил с бритьем, ополоснул после него лицо холодной водой, почистил зубы, а также уже успел причесаться, когда телефон снова зазвонил. Я выскочил голый из ванной комнаты и сорвал трубку с рычага:

— Алло!

— Вот это дал, — сказала Дейл.

— Ой, привет, — ответил я. — Извини, но этот телефон просто не замолкает.

— Я знаю. Вот уже минут десять прошло, как я пытаюсь дозвониться до тебя.

— Ты где?

— Дома, — ответила она. — Еще в постели.

— Я и сам не так давно проснулся.

— А я не выспалась, — пожаловалась Дейл.

— И я тоже.

— А у меня в офисе в половине одиннадцатого назначена встреча с клиентом, а который час?

— Половина десятого.

— Наверное, мне и впрямь уже пора вставать, да?

— Я тоже так думаю.

— Жаль, что тебя сейчас нет со мной, — прошептала она.

— М-м, мне тоже.

— Когда мы снова увидимся?

— Как насчет сегодняшнего вечера?

— Тогда во сколько?

— Я еще не знаю, что меня ожидает сегодня в конторе. Знаешь, давай я тогда тебе попозже перезвоню.

— О'кей, в таком случае я не стану планировать на сегодняшний вечер ничего другого, — Дейл немного поколебалась. — Мэттью… — начала было она.

— Да?

— Нет, ничего. Мы с тобой потом поговорим.

— И все же, ты что-то хотела мне сказать?

— Нет, ничего.

— Ну тогда ладно.

Мы распрощались, и я начал одеваться. Но едва я только успел надеть трусы, как вновь раздался телефонный звонок. Я скептически уставился на телефон. Пусть себе звонит. Я продолжал глядеть на него. Наконец я первым сдался и снял трубку.

— Алло? — устало сказал я.

— Мэттью, это опять я, — заговорил Блум. — Мы нашли Маршалла, по крайней мере, нам теперь известна радиостанция, где он работает. Это маленькая станция в Валдосте, транслирует в основном рок-музыку. Я разговаривал с тамошним менеджером, его зовут Ральф Слейтер, так вот, он рассказал мне, что Маршалл в прошлую пятницу взял себе недельный отпуск, и сразу же после своей передачи — он у них там ведет утреннюю программу с 9 до 12 часов — так вот, сразу же, лишь только окончив работу в эфире, он уехал. Сказал, правда, что отправляется на рыбалку, на Рифы. И он все еще не вернулся.

— Но возможно…

— Но ведь уж утром-то сегодня он должен был уже возвратиться, — перебил меня Блум. — И отсюда вытекает вопрос: где же, черт возьми, он до сих пор шляется?

Я не смог вырваться к Блуму раньше, чем в два часа дня, потому что к тому времени, как я появился у себя в офисе, там для меня набралось уже около трех дюжин звонков, и кроме того, двое клиентов ждали меня в приемной. Потом еще позвонил Эйб Поллок и пригласил отобедать с ним в виде компенсации за то, что он до сих пор еще не представил мне тех винных цифр, а также пообещал, что самое позднее завтра они у меня будут, и он приложит все усилия к тому, чтобы вытрясти их наконец из своего клиента. После обеда мне позвонила Джоанна, которая сообщила, что сегодня утром она случайно ушла в школу без денег, и что именно сегодня ей нужно заплатить за ежегодник, так как сегодня уже крайний срок, в связи с чем не мог ли я передать ей с кем-нибудь чек на двенадцать долларов пятьдесят центов. Я выписал чек и попросил Синтию отвезти его; после чего я связался с Фрэнком по селектору и сказал ему, что сегодня во второй половине дня я никак не смогу встретиться с ним и с Карлом, потому что мне позвонил Блум и он хочет, чтобы я прослушал магнитофонную запись допроса Двейна Миллера. Фрэнк же в свою очередь поинтересовался у меня, с каких это пор я начал работать на полицейский департамент Калусы.

Мы слушали кассету с записью, сидя у Блума в кабинете.

Блум рассказал мне, что Миллер явился к ним добровольно, после того, как им наконец удалось дозвониться к нему домой в Манакаву. Миллер заявил, что он вместе с друзьями был на рыбалке, уехав туда на рассвете в субботу, и приехал домой только вчера поздно-поздно вечером. Он ничего не знал о смерти внучки, до тех пор, пока детектив Кенион не сказал ему об этом во время телефонного разговора. Казалось, что он был раздражен, что Кениг — а не он — занимался всей организацией похорон. Но к моему удивлению, не смотря на свой обычно достаточно сварливый характер и на то, что он был чрезмерно недоволен тем, что Кениг сосредоточил все в своих руках, в то время как сам Миллер считал, что все это было его дедовским долгом, он все же сказал Блуму, что не станет возражать против того, чтобы весь разговор с ним был бы записан на магнитофон; на данном этапе его заботило только одно — чтобы поскорее нашли того негодяя, виновного в смерти Викки и Элисон. Запись начиналась с того, что кто-то, предположительно Блум, подув в микрофон монотонно произнес: «Проба раз, два, три, четыре», после чего раздался щелчок, наступила пауза, затем снова послышался щелчок и голос Блума сказал: «Производится запись вопросов, задаваемых мистеру Двейну Миллеру и его ответов на вышеуказанные вопросы, запись сделана двадцать первого января, в десять часов пятнадцать минут утра в Отделе общественной безопасности Департамента полиции города Калуса штат Флорида. Вопросы мистеру Миллеру задает детектив Моррис Блум в присутствии детектива Питера Кениона». Наступила вторая пауза, после которой Блум вновь по полной программе завел свое извечное «Миранда-Эскобедо» и вытянул из Миллера подтверждение тому, что, да, она желает отвечать на задаваемые полицией вопросы в отсутствие своего адвоката. Начался сам допрос:

— Мистер Миллер, до того как я включил магнитофон вы сказали мне о том, что вы с раннего утра в субботу до позднего вечера вчера, то есть до ночи с воскресенья на понедельник, находились на рыбалке. Вы можете сказать мне, во сколько вы ушли из дома в субботу?

— За мной заехали без четверти пять утра.

— Значит, в четыре часа сорок пять минут утра в субботу, девятнадцатого января, правильно?

— Да.

— И когда вы возвратились домой?

— Примерно в два часа ночи.

— В два часа утра сегодня? В понедельник двадцать первого числа?

— Да.

— Было ли вам известно во время вашей поездки, что ваша внучка Элисон Кениг…

— Нет, я не знал об этом.

— Что она была найдена мертвой вечером в пятницу?

— Нет, я об этом ничего не знал. Если бы я об этом знал, то никуда бы тогда не поехал. Я лишь просто поехал немного развеяться после смерти Викки.

— Вы были в лодке все это время?

— Да.

— А радио у вас в лодке было?

— Да, радио у нас было, но мы его не включали за ненадобностью. Погода и так была замечательной, и нам не было нужды слушать прогноз погоды или еще что-нибудь.

— А кто еще был там вместе с вами?

— Стен Хоппер, хозяин лодки, и еще Дик Олдхэм.

— Значит, вас было только трое.

— Да, это так.

— А кому-нибудь из ваших знакомых было известно о смерти вашей внучки?

— Нет, сэр, они ничего не знали.

— Мне бы хотелось связаться с ними позднее, если вы не возражаете…

— Совсем не возражаю.

— С тем, чтобы удостовериться в том, что указанное вами время соответствует действительности.

— Да, хорошо.

— Мистер Миллер, мне бы хотелось услышать от вас о трасте, который вы учредили для своей дочери в 1965 году.

— Что именно?

— Я уверен, что вам известны условия трастового соглашения.

— Я сам учреждал тот траст, и естественно я знаю его условия.

— Как например, вам известно и то, что ваша дочь Викки была основным бенефициаром…

— Да, мне это было известно.

— А ваша внучка была альтернативным бенефициаром.

— Тогда еще нет.

— Что вы имеете в виду?

— Когда я учреждал тот траст, у меня еще не было внучки. Викки тогда еще даже замуж не вышла. Это был 1965 год, ей было только двадцать лет.

— Но из того, что я понял…

— Да, там есть условие, касающееся детей, чтобы в случае рождение у нее детей, они стали бы альтернативными бенефициарами, да. И так получилось, что у нее была только одна Элисон. Викки не смогла доносить первого ребенка.