Спокойной ночи, красавчик - Эйми Моллой Страница 48

Альберт закатывает глаза. – Что ж, сто шестнадцать долларов на ветер. – Он берет бокал Сэма, ставит его вместе со своим на тележку и возвращается в кресло. – На чем мы остановились? – спрашивает он, скрестив ноги и обхватив одно колено. – Ах да. Первая влюбленность. Ваша очередь.

Глава 40

Энни сидит за кухонным островком, подперев рукой подбородок, и представляет Сэма рядом с собой.

– Позволь прояснить, – говорит он самым профессиональным тоном. – Ты знаешь, что я скрыл от тебя чертову тонну долгов по кредиткам и врал, что навещал мать, а ты все еще ждешь меня в два часа ночи, гадая, вернусь ли я домой?

– И не только, – признает Энни. – Но прежде чем утром открыть глаза, я представляю, что ты прижимаешься к моей спине, заключив меня в объятья, все тот же мужчина, которого я знала. Должна сказать, Сэм, отрицание – отличная штука. Теперь я понимаю, почему оно тебе так нравится.

Чайник свистит у Энни за спиной, она встает, заваривает чай и возвращается в домашний кабинет, который делила с Сэмом. Сэм настоял, чтобы все было сделано на заказ: одна половина для ее папок, другая – для его. Весь последний час Энни просматривала его часть, страницу за страницей, пораженная всем, что он сохранил. Чек на компьютер, который он купил в 2001 году. Инструкция для пылесоса, хранящаяся в собственной папке с надписью «Инструкция по эксплуатации вакуумного пылесоса». Налоговые декларации за последние двадцать лет, в которых он перечислял каждую вещь, которую пожертвовал в «Гудвилл[57]», изо всех сил стараясь быть хорошим парнем, который играет по правилам, и совсем не похож на отца.

Энни возвращается к открытому ящику и продолжает в нем копаться, все еще не уверенная, что именно ищет. Она натыкается на два просроченных паспорта – один из них со штампом из поездки в Гондурас. Видимо, Сэм ездил туда в старших классах, но ни разу ей об этом не рассказывал. Может быть, это то, что Энни и ищет. Подтверждение, что Франклин Шихи прав, что она вообще никогда не знала Сэма Статлера.

«Мама, медицинское».

Энни замечает эту папку в задней части ящика, подписанную жирным маркером «Шарпи». Внутри – собрание медицинских записей Маргарет. Ранние симптомы. Ухудшение личной гигиены. Трудности планирования графика дня. Частые перепады настроения. Официальный диагноз поставлен в марте прошлого года. Болезнь прогрессирует быстрее, чем ожидалось; она с трудом справляется с ежедневными задачами.

Пациентка перестала говорить. Мутизм может быть результатом прогрессирующей болезни.

Сэм не может с этим справиться. Поэтому он и не навещал мать: совершенно невинное объяснение. Он не патологический лжец – он просто был перепуган и не мог видеть мать в ее нынешнем состоянии: молчащую с непроницаемым лицом. И слишком стыдился признаться в этом Энни. Поэтому и скрыл это от нее, наверняка ненавидя себя за трусость.

– И вот опять, – упрекает голос Сэма в ее голове. – Ты веришь в меня, хотя я дал тебе все основания не верить.

Энни пролистывает остальные бумаги в папке: страховые письма, шесть выпусков ежемесячного бюллетеня пансионата, напечатанные шрифтом «Комик Санс[58]» Она уже собирается вернуть папку в ящик, когда видит конверт, вложенный в самом конце, и адресованный Сэму. Она достает письмо. Три страницы текста от адвоката из «Бурных вод», сверху напечатано – «Завещание и доверенность Маргарет Статлер».

Настоящим я назначаю Сэма Статлера из Честнат-Хилла, штат Нью-Йорк, моим доверенным лицом. Сэм Статлер будет осуществлять все полномочия доверенного лица, включая право получать и вносить средства в любом финансовом учреждении, снимать средства чеком или иным образом оплачивать товары и услуги. При необходимости…

Встревоженная, Энни перелистывает последнюю страницу и видит внизу подпись Маргарет, рядом с нотариально заверенной печатью, датированной двумя неделями назад. Подписано, исполнено и немедленно вступило в силу.

«Нет», думает Энни, и ее кожа внезапно становится липкой.

Его мать подписала бумаги. Сэм получил 2 миллиона долларов своего отца. А потом ушел. Энни смеется, бросает папку и лезет в задний карман за телефоном. Звонок идет сразу на голосовую почту.

– Привет, дорогой муж, – говорит она срывающимся от гнева голосом. – Ты, наверное, сейчас занят, забавляясь с какой-нибудь неведомой жертвой, которую соблазнил на этот раз, но я решила тебя поздравить. Ты сделал это, Сэм. Единственное, чего ты так старался избежать. Ты кончил так же, как твой отец.

Глава 41

Дерьмо.

Сэм таращится на клочья рваных обоев, прилипших к стене.

Дерьмо дерьмо дерьмодерьмодерьмодерьмо.

Он сходит с ума. Сэм больше не может лежать здесь, под тяжестью этих гипсовых повязок, прикованным к лучшей, как ему сообщили, марке матраса за два года. Он уже не может выносить этот зуд в ногах, еще день притворства, что обожает рифленый картофель-фри из заморозки, и сладкоречивого Альберта, даже ради спасения собственной жизни. Но особенно он ненавидит болезненную тоску по Энни.

Ну, может быть, Сэму Статлеру пора перестать ныть, как девчонка, и что-то с этим делать.

Сэм открывает глаза и громко смеется. Так, посмотрите, кто это. Тедди из Фредди, говорящий с ним сверху, из стеклянной будки. – Да, папа, какая прекрасная идея. Я просто встану и уйду отсюда. И как же я раньше не подумал? – Сэм прислушивается. Тишина. – И что же мне теперь делать? – шепчет он.

– То, что сделал бы любой уважающий себя мужчина, – шепчет в ответ отец. – Соберись и найди выход из этого дома.

Сэм набирает воздуха. – Эй! – кричит он в коридор. – Стремный тип! Ты дома?

– Ты же знаешь, что его тут нет, – напоминает Тедди. Ты слышал, как он уехал на своей машине полчаса назад.

Сэм смотрит на дверь, его пульс учащается. – Ладно, хорошо, хрен с ним. Сделаем это. – Он садится и стягивает одеяло.

– Добрый вечер, ребятки, и добро пожаловать на сегодняшнее представление, – напевает ему на ухо отец. – Шанс для Сэма Статлера доказать, что он мужчина.

Сэм сдвигается на край матраса и тянется за шпателем. Засунув его за пояс, он свешивает ноги с кровати и опускает закованные ступни на пол. Затем хватается за спинку кровати и приподнимается, не сводя глаз с кресла, стоящего в шести футах от него.

– Должен признать, – вставляет отец. – Я сильно сомневаюсь, что он сможет добраться до этого кресла.

Сэм отцепляется от кровати и делает шаг вперед. – Слишком неустойчив, – комментирует отец. Сэм делает еще один шаг. – Движение вперед скомпрометировано. Иииии… он упал.

Сэм тяжело ударяется об пол. Игнорируя боль, он приподнимается на