Наталья Солнцева - Иллюзии красного Страница 49

Мужчина в черном почувствовал, как что-то горячим обручем сдавило ему лоб, к горлу подступил комок, и предательские слезы потекли по жестким щекам. Ему стало неловко, словно его поймали за каким-то предосудительным занятием. Что он здесь делает? Он чужой в этом сусально-ладанном мире, глядящем отовсюду жалобными очами, в отраженном свете прошлого, в котором уже никогда ничего поправить нельзя.

Он неловко сунул молящейся рядом старушке толстые дорогие свечи и бросился прочь, наружу, к свету пасмурного дня, в котором он мог существовать, закрыв за собою наглухо двери в минувшее и стараясь не допускать мыслей о будущем. Выйдя на улицу, он несколько раз глубоко вдохнул влажный свежий воздух, закрыл глаза и некоторое время стоял, наливаясь тяжелым бешенством. Зачем он здесь? Как ему могло прийти в голову, что раскаяние возможно? Осуждал ли он сам себя? Нет. Страдал ли он? Да. Но как пройти по-другому оставшийся позади путь?

Зачем этот доктор послал его сюда? Что он понимает в душах человеческих, суть которых есть – непроницаемая мгла? Недоступная своему собственному внутреннему взору, не говоря уже о равнодушном взгляде постороннего. Кто здесь может судить его, кроме него самого? И чей суд есть суд праведный?

Кто-то – неизвестный, непостижимый разумом, существующий в тайной сокровенной глубине – создает вещи и управляет ими. Невидимый, он направляет и проявляет свою волю в мире видимых форм. Может ли человек противиться его воле? Или он сам и есть эта воля?

Человек в черном шел обратно, чтобы сказать сладчайшему Борису Ивановичу о тщете и неприкаянности одинокого сердца, которое одиноко везде – и на шумной улице, среди толпы, и в полумраке залитого ладаном храма. И на земле, и в небесах. Только ее одну, Евлалию, он хотел еще видеть, где угодно – в садах Эдема или в преисподней, все равно. Только с ней он мог и хотел разделить свое одиночество. Она живет и чувствует, горит и тает, светит и манит, тогда как другие – давно пустые оболочки, потерявшие свой дух на запутанных дорогах бытия…

Необычный пациент поднялся по лестнице на третий этаж поликлиники и тут увидел доктора, провожающего двух длинноногих, игриво настроенных телок, густо накрашенных и весьма дурно воспитанных, одна из которых сделала недвусмысленный похабный жест за спиной Бориса Ивановича, пока тот любезно прощался.

Странный блеск в глазах доктора тут же сменился на мученическое выражение лица, как только он увидел идущих навстречу коллег и того самого пациента, убежавшего с утреннего приема, который жаловался на головную боль.

– Что ж вы, надумали вернуться?

Глаза доктора сменили плотоядный блеск на неприятный прищур, полуулыбка искривила красивые губы.

– Лук Амура. – Подумал пациент. – Такие губы называются «лук Амура», и говорят о пристрастии мужчин к противоположному полу. И на подбородке вертикальная ямочка. Бабушка, великий знаток мужских повадок, часто говорила ему, что такая ямочка – признак бабника.

– Прошу. – Борис Иванович, вполне взяв себя в руки, открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест.

– Дело в том, – человек в черном смотрел на доктора долгим немигающим взглядом, – что я не могу выполнить ваши рекомендации. Мне это не подходит.

В кабинете пахло женскими духами, каким-то кремом и чуть-чуть лекарствами. Борис Иванович понимающе вздохнул, опустил веки с длинными черными ресницами.

– Духовный путь очень непрост. Нужно отказаться от греха, вести праведный образ жизни, а это не каждому по плечу. Люди слабы.

– Уж не ты ли самый безгрешный? – со все возрастающим брезгливым презрением подумал человек в черном, вспоминая вспыхнувший вожделением взгляд доктора во время разговора с девицами. Зачем-то они приходили к нему? Наверное, и раздевались?

Глухое раздражение сменилось желанием наказать. Но этот мужчина, продолжающий свой сладкозвучный монолог, насквозь фальшивый, как и он сам, не заслуживал даже настоящего наказания, настоящей мужской мести.

– Однако, ты же трус, братец! И лжец. Талантливый, изощренный лжец. – Подумал пациент. – Погоди же у меня. Это тебе не женщинам головы морочить.

Прошел еще один длинный день. Сиур работал, думал, снова работал, снова думал. Стоял у окна. Беспрестанно курил. Вечером он позвонил Тине, сегодня пятый раз. Ему нужно было слышать ее голос. Временами ему казалось, что он погружается в лихорадочный бред, так напряженно кружили его мысли около одного и того же: что делать?

Алеша не позвонил, никак не дал знать о себе. Это очень плохо. Сиур чувствовал неясное беспокойство все время, пока решался вопрос с этой поездкой. Дело обычное, ничем не примечательное. Клиент «Зодиака» отправил партию товара с сопровождающим, попросил человека в помощь. Получатель был известен, ничего не предвещало неприятностей. И все же…

Сиур поделился опасениями с Владом, которому доверял, как самому себе. Оба решили, что последние события выбили их всех из колеи, они все время ждали чего-то страшного. Ожидание чего-то ужасного бывает невыносимым. Они все устали: Тина, Влад, Людмилочка… А жизнь вдруг наладилась, все пошло своим чередом, – день за днем, день за днем. Сиур не знал, что и думать обо всем этом. Иногда ему приходила в голову мысль, а не приснилось ли им все: убитый старик, мертвая гадалка, таинственный Будда, странный подвал? Какое-то наваждение овладело всеми ими, закружило, одурманило, и… отхлынуло.

Он увидел жизнь с совершенно незнакомой ему до сих пор стороны, скрытой для большинства людей. Он очень любил ночную воду – море, реку или озеро, – когда вода стоит неподвижно, как мягкое, непроницаемо-темное зеркало. И на его зыбкой поверхности – луна и звезды, прекрасные и близкие, какими они никогда не бывают в небе. Стоит только протянуть руку… Но звезды в пруду и звезды на небе – не одно и то же. Для того, чтобы понять это, необходимо оторвать взгляд от близкой и привычной иллюзии и поднять голову вверх, посмотреть на звездное небо, далекое, торжественно-тихое, в котором мерцающим голубым шаром висит Луна.

Люди, чьи взоры прикованы к иллюзии физического мира видимых форм, не способны понять истину, ибо она лежит в иной плоскости, и чтобы перевести на нее взгляд, его сначала нужно оторвать от физических объектов. Мир есть иллюзия, за которой, словно за занавесом, разыгрывается очередной акт трагедии, драмы или водевиля.

Самая распространенная ошибка, – считать, что мир именно такой, каким его описывают другие люди при помощи своих собственных представлений и слов. Принять это за истину, все равно, что, имея глаза, добровольно закрыть их и вверить себя неизвестному поводырю, который утверждает, что знает дорогу. Власть слов огромна. Власть иллюзий всесильна. И чем тверже и жестче рамки, тем меньше свободы и истины. Но мы все равны перед тайнами этого мира, и все имеем равные возможности познавать его сокровенную суть…

Сиур просто шел по жизни, принимая ее, и незаметно для себя переступил неощутимую грань, отделяющую конечное от бесконечного, выйдя из ограниченного рамками пространства в некий вселенский простор, от которого у него захватило дух… В этих просторах гуляла Сила, которую, как он чувствовал, он мог подчинить себе. Когда-то он точно мог. Ему захотелось вернуть себе все, что он потерял.

На этих новых просторах дуют иные ветры, путеводитель по ним утерян, и только в собственном сердце можно найти опознавательные знаки… На этих просторах он встретил женщину, по которой тосковал веками скуки и страха, и ощутил в полной мере тщету поисков Любви в мире рамок и форм. Вне сжимающихся тисков навязанных иллюзий любовь распускается, словно белоснежная лилия на рассвете, становясь всем, что мы берем с собою в Путь, что бы нас ни ожидало там, впереди…

Сиур вздохнул. Ему придется оставить Тину на некоторое время. Влад позаботится о ней и о Людмилочке. Здесь пока вроде все спокойно. А вот что с Алешей? Сиур сам принимал решение и не будет ни на кого перекладывать ответственность. Пожалуй, надо собираться. Пока он доедет до городка, откуда не пришло сообщения от Алеши, пройдет еще день. Время сейчас не его союзник.

Влад вошел неслышно, или это сам Сиур настолько задумался, что восприятия не сработали?

– Что нового? – спросил он скорее по инерции, потому что уже знал ответ.

– Ничего. – Влад вздохнул. – Зажигалка есть?

Они закурили, не глядя друг на друга.

– Ты знаешь, что мне больше всего не нравится? – Влад бросил в пепельницу недокуренную сигарету. – То, что ничего не произошло. Понимаешь? Все как всегда. Товар доставлен. Деньги перечислены. То есть ребята благополучно доехали, встретились с получателем. Тот парень, – Макс, человек клиента, – говорит, осложнений никаких не было, все, как по маслу. Они с Алешкой вернулись в гостиницу, пообедали, выпили по маленькой, отдохнули. Потом Макс пошел на вокзал за билетами, а Леха остался складывать вещи. Барахла у них никакого лишнего не было, так… по мелочи. Ну, ты знаешь, договор был, что после всего Лешка нам позвонит, даст отбой. Это у нас все отлажено.