Елена Михалкова - Улыбка пересмешника Страница 49

— Я тебя тоже.

Они замерли друг напротив друга в одинаковых позах: откинулись на спинки стула, руки расслабленно положив на стол. Ни один толкователь языка жестов, взглянув на них, не сказал бы, что перед ним люди, мечтающие уничтожить друг друга.

— Неплохо выглядишь…

— Ты тоже.

Они примерялись друг к другу, сохраняя лица непроницаемыми, ничего не выражающими, кроме любезности. Но официант, неслышно появившийся рядом, умудрился поздороваться почти беззвучно и так же беззвучно оставил два меню для клиентов, решив не задерживаться возле этого столика. Он и сам не мог бы объяснить почему: красивые, явно успешные мужчина и женщина, неуловимо похожие друг на друга — так бывают похожи супруги в счастливых парах… Но чутьем человека, по роду деятельности зависящего от людей, с которыми он общается, официант понял, что от этих двоих лучше находиться подальше. Что-то жуткое витало в воздухе рядом с ними, словно невидимый глазу черный смерч, всасывающий в свой бешеный круговорот всех неосторожных, оказавшихся слишком близко.

Несколько минут они молчали, делая вид, что выбирают блюда, но каждый ткнул наугад в то, что оказалось наверху страницы. Затем отложили меню в сторону одинаковым жестом и посмотрели друг на друга в упор, уже без фальшивых улыбок, без масок вежливости. И в эту секунду на их лицах промелькнуло одинаковое выражение, словно они отразились друг в друге.

Битва началась.

— Ты меня до тюрьмы и до сумы хочешь довести? — без предупреждения спросил Кирилл. — Или есть альтернатива?

Вика помедлила с ответом лишь секунду — все-таки его прямота смутила ее.

— Ты же знаешь, альтернатива есть всегда.

— Маленькая месть за счастливые годы семейной жизни, а?

— Скорее благодарность учителю за преподанный урок, выраженная в форме практической отработки материала.

— Слушай, девочка моя… — Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Вика вздрогнула, но руки не отдернула. — Я знаю, что виноват перед тобой. Не считай меня зверем. Если бы у меня была возможность переиграть все заново, я бы поступил иначе — тогда, при разводе.

Вика негромко рассмеялась, высвободила пальцы и провела по его щеке. Теперь настала очередь Кручинина сдерживаться, чтобы не отшатнуться от ее прикосновения.

— Что, дорогой, сильно прижало, да? — сочувственно спросила она, ведя пальцем от скулы вниз, к уголку обветренной губы.

Кирилл медленным движением перехватил ее кисть, поднес к губам и поцеловал, сдерживая желание вцепиться зубами в белую тонкую кожу. Затем повернул руку женщины запястьем вверх и, прежде чем Вика сообразила, что он делает, прижал к нему палец, считая учащенные удары пульсы.

— Беспокоишься о моем здоровье?

— Проверяю, есть ли у меня шанс.

— Шанс на что? — Она притворилась непонимающей, но он улыбнулся так, что притворство стало бессмысленным. — Милый, ты же не считаешь меня дурой до такой степени? Или полагаешь, что можешь затащить меня в постель, после чего я растаю, и мы разойдемся, пожелав друг другу всего хорошего? Нет! Не разочаровывай меня! Не хочу верить, что ты настолько поглупел с возрастом!

— Это не я поглупел, а ты похорошела. В постель я хотел бы тебя затащить независимо от того, чем окончится наша маленькая игра.

Вика подумала, что не может понять, говорит он сейчас правду или лжет и насколько наигранно вожделение в его глазах.

Официант поставил перед ними тарелки, но ни он, ни она не притронулись к еде.

— Чего ты хочешь, девочка моя?

«Девочка моя»… Он никогда не называл ее так прежде, а ей всегда хотелось услышать это от него. Чтобы избавиться от щемящего чувства, она возразила чуть резче, чем было нужно:

— Девочка твоя — это женщина, на которой ты женат, Кирилл. А я уже давно не девочка.

— И давно не моя.

— Исключительно твоими усилиями.

— Я уже сказал тебе, что жалею! Клянусь, я жалею о том, как обошелся с тобой.

— Видимо, жалость проснулась в тебе за то время, что ты сидел в камере. Потому что прежде ты мне об этом не говорил, — съязвила Вика.

— В какой-то степени ты права, — спокойно сказал он. — Раньше я не понимал, как сильно тебя обидел. А потом увидел, что ты готова на все, и понял, в чем причина. Можешь считать меня тупым бараном, но так оно и есть.

«Все, — решила она, — пора. Сейчас как раз подходящий момент для того, чтобы убедить его».

— Ты в самом деле жалеешь о том, что выгнал меня? — Голос ее дрогнул как раз в той мере, в какой и должен был. Это получилось от волнения другого рода — она страшно боялась, что Кирилл раскусит ее игру, но вышло очень естественно.

— Да. — Убедительности ему было не занимать, потому что мысленно он добавил: «Мне стоило убить тебя тогда — сейчас было бы меньше хлопот и плясок на задних лапках перед тобой, мстительная сука». — Я не знаю, что могу сделать для тебя, Викуш. Скажи, что?

«О-о, в ход пошли взятки. Ты слишком дешево рассчитываешь купить меня, милый».

Она молчала, опустив глаза, чтобы он не видел их выражения. Ее целью было убедить его в том, что она больше не представляет опасности, и теперь нужно было понять, не поторопилась ли она, не сдалась ли слишком быстро.

«Чертова сука… Хрен поймешь, что у тебя на уме. Я готов трахнуть тебя сорок раз подряд, лишь бы ты отцепилась от меня. Неужели Давид прав и все получится проще, чем я ожидал?»

— Если я попрошу тебя отдать мне твой бизнес, ты согласишься?

Он подумал совсем немного и отрицательно качнул головой, увидев, где ловушка.

— Нет. Извини. Есть такие игрушки, которыми большие мальчики не жертвуют.

— Даже ради девочки? — нарочито удивилась она.

— Даже ради девочки, — усмехнулся Кирилл.

«Что, стерва, устраиваешь проверку? Если бы я согласился, ты бы поняла, что все это чушь, потому что ни один мужик в здравом уме не пойдет на такое… Не держи меня за кретина, придумай что-нибудь посложнее».

— А знаешь, Кирилл, ты мне уже дал все, что я хотела, — медленно проговорила Вика, — когда признал свое поражение. Ведь признал, правда? Наша с тобой встреча — лучшее тому подтверждение. Так что давай не будем тратить времени зря. Если хочешь знать правду, я все решила еще до того, как пришла сюда.

Она поднялась, воротник ее платья сдвинулся, открывая брошь, и золотая птица сверкнула под лучами вечернего солнца, падающими сквозь стеклянный купол. Кирилл перевел взгляд на украшение и окаменел, словно человек, толкнувший балконную дверь, за которой вместо тверди балкона оказалась свистящая пропасть в двадцать этажей с крошечными машинками на дне. Будто наяву, его обдало дыханием ветра, готового слизнуть человека, балансирующего на краю бездны.

Вика не поняла, отчего он изменился в лице. Она смотрела на Кирилла, заставляя себя выдавливать победительную улыбку, показывающую, что она знает куда больше, чем говорит. Бывший муж смотрел на нее каким-то напряженным взглядом, и она улыбнулась еще шире. «Я переиграла тебя, потому что ты не знаешь, чего от меня ожидать», — говорила ее улыбка, и ни один человек не заподозрил бы эту женщину в лицемерии. Не заподозрил и Кирилл.

Глаза его сузились, превратившись в щелочки, и хотя Вика не понимала, с чем связана такая перемена, она уловила угрозу. Это был не ровный фон опасности, окружавший ее прежде, а нечто, подобное вспышке. Как животное, инстинктивно бегущее при первых, еще не осознаваемых толком признаках лесного, пожирающего все пожара, она встала, не отдавая себе отчета в своих действиях, и наклонилась к нему. Золотая птица оказалась перед лицом Кирилла и уставилась на него зеленым глазом.

— Я больше не держу на тебя зла, дорогой, — мягко проговорила Вика, не замечая, что он не сводит застывшего взгляда с броши на ее платье. — В конце концов, мы оба знаем, что теперь ты зависишь от меня, а не наоборот. Я не стану этим злоупотреблять.

Она повернулась и пошла к выходу, отсчитывая про себя такт, чтобы не ускорять шаги. «Бог мой, кажется, я его убедила. Главное, что я нигде не переигрывала… Если бы притворилась, что растаяла от его обаяния, он бы мне не поверил».

Кирилл достал телефон и набрал номер водителя, ждавшего внизу.

— Сейчас выйдет женщина в черном платье, — очень тихо и отчетливо сказал он. — Поедешь за ней. Куда она, туда и ты. Понял?

— А вы, Кирилл Андре…

— Понял, твою мать? — страшным голосом повторил Кручинин, и шофер заткнулся.

Кирилл отшвырнул трубку и уставился на прозрачную дверь невидящим взглядом.

Официанту, пробегавшему мимо с подносом, показалось, что мужчина за столиком издал странный звук, похожий на горловое рычание. Но, затормозив и бросив взгляд на хорошо одетого мужчину лет сорока с жестким волевым лицом и ярко-голубыми глазами, отливавшими льдом, он решил, что ошибся. Такие не рычат. Они перегрызают горло молча, не размениваясь на лишние звуки.