Наталья Солнцева - Танец семи вуалей Страница 49

– Думаю, убийца перестарался с первым трупом, – предположила Глория. – Слишком хорошо запрятал. Надеялся, что следствие копнет глубже, а они ограничились обычными мероприятиями по розыску пропавшей девушки. Которые не дали ожидаемого результата.

– По-твоему, маньяк хотел, чтобы тело Серковой нашли?

– Это была часть его плана. Поскольку замысел не сработал, во второй раз он оставил тело убитой девушки прямо в сквере, где подкараулил ее.

– Тем более что Марина Стешко не любила прогуливаться по тихим улочкам вокруг офиса… она была другого склада.

Лавров рассказал о книгах, которые стояли на полке Ларисы Серковой. Та увлекалась мистической историей Москвы, но смерть нашла ее не в виде призрака, а в образе человека из плоти и крови.

– В том доме, где лежал труп, раньше уже произошло убийство, – добавил он. – Примерно век назад неизвестный задушил горничную господ Олениных…

И Лавров, как сумел, повторил историю доктора и пациентки, которая умудрилась «внедрить» в его сознание чудовищную комбинацию прошлого и настоящего, переплетенных самым невообразимым образом. Ей удалось внушить Оленину, что он когда-то был ее мужем… и сотворил все то, что она расписала в красках…

– Ты ему поверил? – спросила Глория, когда Лавров закончил.

– Слышала бы ты, как он чесал все это от первого лица – сама бы поверила. Не мог он на ходу сочинить такую складную байку. Кроме того, его рассказ сходится со словами дворника. А уж они вряд ли являются сообщниками.

– Кто же убийца, по-твоему? Оленин?

Начальник охраны не был так категоричен, как раньше.

– Черт его разберет… По его мнению, в семейной драме вековой давности убийцей была жена графа. Она-де свихнулась на почве неразделенной любви и пустилась во все тяжкие. Сама изменяла мужу напропалую… а когда он ее застукал с любовником, решила зарезаться. Не получилось. То ли рука дрогнула, то ли она попугать хотела супруга… В общем, потом дама окончательно сбрендила и принялась душить горничных. Из ревности! А всю вину пыталась свалить на графа…

– Чтобы отомстить ему за поруганное чувство?

– Вроде того. Если провести параллель, он переводит стрелки на Айгюль…

– Понятно, – кивнула Глория. – Ведь в нынешней истории она называет себя его женой. Следовательно, она и убивает его ассистенток. Мотив в принципе тот же – ревность.

– Не спеши. Два года тому назад, когда погибла Лариса Серкова, Айгюль еще знать не знала Оленина и не ходила к нему на сеансы.

– Это означает, что все началось еще до того, как Айгюль обратилась за помощью к психоаналитику.

– У нее уже тогда были проблемы, – согласился Лавров. – И бредовые мысли. Вот будет хохма, если они с доктором заодно! Два психа спелись и воплощают в жизнь прошлые преступления.

– Почему именно прошлые?

– Начитались всякого… наслушались сплетен, возомнили себя мужем и женой и давай людей убивать. Больной ум нельзя понять с позиции здорового. Это мне доктор доходчиво объяснил.

– Ты забыл о танце. Танец семи вуалей! Не зря же Айгюль передала доктору диск с записью. Что она хотела этим сказать? Или напомнить?

– Если принимать во внимание прошлое, то… вероятно, хотела доказать, что она танцует не хуже Иды Рубинштейн, в которую был влюблен ее муж. Ида была первой исполнительницей этого танца, ведь так?

«Первой была Саломея», – мысленно поправила его Глория.

Несмотря на дефицит времени, Лавров успел залезть в Интернет и поинтересоваться Идой Рубинштейн, которую упоминал в своих признаниях Оленин.

– Кстати, у доктора в квартире висит ее портрет, – добавил он и пошутил: – Вкусы у него не изменились спустя сто лет.

Глория задумалась.

– Интересно, кто порекомендовал Айгюль обратиться к Оленину? В городе полно центров психологической помощи. Правда, Оленин пользуется известностью…

– Он знаменит, – перебил Лавров. – Многие любят обращаться к знаменитостям. Будь то врач, педагог или стилист.

– Какое впечатление он произвел на тебя в экстремальной ситуации? Одно дело общаться с человеком в его кабинете, и совсем другое – в обстоятельствах жестокого стресса.

– Ну… жестокостями, которые я позволил себе применить, были только наручники и трупный запах. Причем второе мне пришлось разделить с Олениным сполна. Он испугался, что я сдам его в полицию… Хлипкий мужик. Быстро сломался и заговорил. По мере его исповеди у меня голова пошла кругом, – признался Лавров. – Я потерял нить реальности. Кто кому муж, жена, любовник? Кто кому изменял? Кто кого придушил? Кто зарезался? Кто кому мстил? Но постепенно изо всей этой мешанины выкристаллизовалась некая последовательность, канва, по которой можно проследить узор. Я уловил сходство с нашим нынешним случаем… Получается, драма разыгрывается вновь, но уже с новыми фигурантами, которые примеряют на себя старые роли. Оленин – все тот же безжалостный сердцеед, питающий безнадежную страсть к давно почившей Иде Рубинштейн. Айгюль – его жена, отвергнутая, обманутая и опозоренная, вследствие чего двинулась умом. Убитые девушки когда-то были горничными графини Олениной, а ныне именуются ассистентками доктора. Возникли кое-какие перестановки, однако в целом действие развивается по тому же сценарию.

– Да, похоже…

– Кстати, доктор высказал занятную идею, что в этой чехарде принимает участие закулисный игрок. Интриган… или интриганка, подстрекатель. Сперва мне показалось, что Оленин отводит от себя подозрения… но по дороге сюда у меня было время подумать.

– И ты пришел к выводу, что он прав?

– Возможно.

– То есть в раскладе присутствует кто-то третий?

– Который ловко скрывается…

– За семью вуалями? – усмехнулась Глория. – Покровы призваны прятать истину. Однако их можно снять. В танце Саломеи заключается куда более сложный смысл, чем принято считать.

Лавров вспомнил о десерте и положил себе на тарелку сладкий блинчик. Подумал и положил еще два.

– Неужели можно так запудрить человеку мозги, что он перепутает себя с другим персонажем? Обретет иную личность, которую не в состоянии контролировать?

– Полагаю, все намного проще, – заявила Глория.

Оба замолчали. Лавров жевал блинчики. Глория прислушивалась, как гудит в дымоходе ветер.

– Кому-то нужна голова Оленина, – заявил Лавров, доедая десерт. – И Саломея должна принести ее. Такова идея танца?

– Уже теплее…

– Выходит, доктор не убивал? Его подставляют. Кто же сей невидимый враг?

Мысль о хозяине автомастерской заставила его чертыхнуться и хлопнуть себя по лбу.

– Мохов! Он люто ненавидит Оленина и вполне мог… Тьфу-ты! Два года назад, когда убили Серкову… у него еще не было мотива. Это парень, который избил доктора, – пояснил Лавров. – Он встречался со второй жертвой, Мариной Стешко, и…

Последний кусок блинчика встал у него поперек горла. Лавров закашлялся.

– Надо искать ухажера Ларисы, – выдавил он. – А где? Как? Время упущено. Ни ее родители, ни подруга не знают, был ли у нее постоянный поклонник. Ларисе нравился Оленин… Они все были от него без ума! И Сима тоже втрескалась в доктора. Что они в нем находят?

– Завидуешь?

– Оленину? Только не ему! Черт… Я уже ни в чем не уверен. Кто к кому ревнует? Кто за кого мстит? Откуда взялась эта Айгюль? Нюхом чую, доктор сказал не все…

Он потянулся за чаем.

– Забыла спросить, – невинно произнесла Глория. – Оленин сидит у тебя в машине? Собираешься держать его там до утра? А потом?

Лавров уставился на нее, медленно покрываясь пятнами.

– Может, ты уже вычислила убийцу? – выдохнул он. – И готова сдать его полиции?

– Остынь, Рома. И говори по существу.

Начальник охраны залпом выпил холодный чай, со стуком поставил чашку на блюдце.

– Я не знал, что с ним делать… Все равно против Оленина прямых улик нет. То, что я застал его в подвале, где лежал труп, еще не доказательство. Хороший адвокат камня на камне не оставит от обвинений. Я хотел… хочу, чтобы ты сама поговорила с ним. Ты умеешь задавать правильные вопросы.

– Зачем ты привез его сюда?

– А куда мне было его везти? К себе домой?

– Ты сжалился над ним…

– Догадливая! – разозлился Лавров. – Видишь насквозь! Почему тогда я бегаю по городу в поисках убийцы? Если тебе уже все известно! Может, поделишься?

– Рано.

– Для двух девушек уже поздно. Как бы снова не опоздать.

– Не опоздаем. Главное, не пороть горячку.

Начальник охраны отдышался и придумал для себя оправдание:

– Сдать Оленина полиции – дело не хитрое. А вдруг он не убивал? Тогда настоящий преступник останется на свободе…

Глория откинулась на спинку стула и с сочувствием смотрела на него. Осунулся, нервничает… боится ошибиться. Не выспался, глаза красные. Хоть аппетит не пострадал, и то хорошо.

– Веди своего пленника в дом, – мягко сказала она. – Только так, чтобы соседи не видели…