Галина Романова - Миллион причин умереть Страница 49

Ольга встряхнулась от раздумий и решительно направилась к своему дому, благо угол его уже отчетливо просматривался в свете уличных фонарей. Но не успела она сделать и десяти шагов, как началось такое...

Первое, что ее удивило, было присутствие Татьяны Якиной близ ее подъезда. Она неторопливо прохаживалась по заснеженному тротуарчику и то и дело поднимала голову куда-то к верхним этажам.

Ольга сбилась с ровного шага и непонятно почему решила укрыться в тени козырька первого подъезда.

Затем начали происходить вещи вообще невероятные.

Ни с того ни с сего погасли все фонарные лампочки. Двор погрузился во тьму, слабо разбавленную лишь светом из окон их дома. Почти тут же поднялась непонятная суматоха. Кто-то куда-то бежал. Кто-то сдавленно ругался, кричал. В какой-то момент Ольге показалось, что она видит Артема. Во всяком случае, высокий парень, пробиравшийся крадучись под окнами первого этажа, сильно на него смахивал. Потом кто-то истошно заорал:

– Клавка! Шалава безмозглая! Куда прешь, он же с пушкой!

И тут некто, видимо, обнаруженный Клавкиным собутыльником, открыл беспорядочную пальбу. Оглушительный грохот выстрелов, женский визг, звуки борьбы, визг тормозов, снова истошный женский крик и в следующее мгновение – все... Воцарилась полнейшая тишина. Прямо-таки оглушительная, скрадывающая, казалось, все звуки города.

Ольга судорожно перевела дыхание и тут, словно по волшебству, все дворовые фонари вновь зажглись. Она осмотрелась, но ни трупов, ни каких-либо следов, подтверждающих, что случившийся хаос имел место, не обнаружила.

Взору ее предстала на редкость благостная картина. Аккуратный милый дворик с засыпанными снегом песочницами и легонько раскачивающимися на ветру качелями. Важно шествующий через двор ничейный кот. Пара дворовых собак, делящих кость вполне «по-джентльменски». Мелкий снежок, сыпавший с небес, дополнял картину безмятежности и покоя. И если бы не баба, сидевшая в сугробе истуканом, укутанная по самые глаза клетчатой шалью, то Ольге бы показалось, что все услышанное ею в темноте лишь плод ее обезумевшего воображения. Она взяла курс на Клавдию, замершую в настоящий момент в алкоголической прострации, и уже менее чем через минуту тормошила ее за плечо.

– Чего надо? – Клавка открыла набрякшие веки и уставила мутный взор на Ольгу. – Чего тебе, кукла херова, надо? Не видишь, я отдыхаю?! Пошла вон!

Ольга не опешила, по опыту прошлых лет знавшая, что подобные изречения в ходу у особ, любивших заложить за воротник. Во всяком случае, покойная баба Люба употребляла соленые словечки даже в общении с любимой внучкой.

– С кем вы сейчас были здесь, Клавдия, извините, не знаю вашего отчества?

– А?! – Минуты три ушло на то, чтобы Клавка переварила услышанное, и как только это произошло, она зашлась в хриплом смехе. – Отчество, ха-ха-ха!.. Я его и сама уже не помню!

– С кем ты была, мать твою! – рявкнула Ольга, поняв, что хихикать та может до бесконечности.

– С мужчином я была, кукла, с мужчином... Слыхала, он орал про пушку? Слыхала. Так не хер спрашивать! С мужчином я была...

– Здесь кто-то бегал, кричал рядом с тобой, кто это был?! – не унималась Ольга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать трясти бестолковую пьяную бабу. Сдержало ее то, что Клавка выглядела на редкость неряшливо.

– Кто бежал и кричал? – попугаем переспросила та, нежно рыгнула, сделала попытку извиниться, но запуталась и снова спросила: – Кто бежал? Ясно, мужчина!

– А стрелял кто?

– Тоже мужчина! Баба-то разве начнет стрелять в темноте-то? Не-ет, баба, она умная. Заранее знает, что не попадет. А у мужчинов-то, у них мозги, известное дело, между ногами, вот и палят в белый свет темной ночью...

– Ну ладно, ладно, – Ольга выставила ладошки щитом, пытаясь прервать поток красноречия Клавдии. – Бежал мужчина, кричал, стрелял тоже мужчина. Ну а какой мужчина?! Какой он из себя?

– Какой?! – Клавка сделала над собой невероятное усилие, отразившееся в мутных глазах бутылочного цвета усиленным поиском ускользающей мысли. – Какой мужчина? А хто же их знает! Поди их разбери мужчинов-то! Все как один с яйцами!!!

Клавка с последними словами завалилась на спину и принялась ржать с упоением полковой лошади, перемежая свой хохот с икотой. Поняв, что это финал беседы с деградировавшей соседкой, Ольга ретировалась. Пулей влетев в свой подъезд, она на одном дыхании поднялась по лестнице и, уже поворачивая ключ в замочной скважине, запаниковала: а вдруг дома ее ждет засада? Она плохо представляла, конечно, кому и зачем это нужно, но страх все же сжал ее сердце.

В квартире было пусто. По примеру Артема Ольга обшарила все потайные углы, но нигде и ничего подозрительного не обнаружила. Артем здесь также не появлялся. Потому как связка его отмычек, при помощи которых он попадал в ее квартиру, как лежала брошенная им перед уходом на тумбочке, так там до сих пор и оставалась. Задаваться вопросом, где он может быть, Ольге в настоящий момент было некогда. Ей вдруг срочно захотелось докопаться до истины во всей этой темной истории. То есть понять, что явилось причиной заточения Артема Ленского в тюрьму.

Здесь у нее возникало сразу несколько вопросов. Первый и самый важный: кому это было выгодно? Из него вытекала сразу пара других: нужно было убрать Ленского с арены действий или просто убить его? Тогда намного проще было его просто пристрелить, а не рисковать так опрометчиво. То бишь вызывать его на вечер встречи выпускников якобы для важного разговора, уготовив ему в качестве утешительного приза еще тепленького покойничка. Затем этот совершенно лишенный логики случай с убийством Лехи Стрижа. Если первый покойник многим перебежал дорожку, не слишком разбираясь в средствах, когда дело касалось наживы, то Леха Стриж был настолько мелкой сошкой, что киллер такого ранга, как Ленский, просто-напросто не стал бы марать о него руки (признано как неоспоримый факт самим Ленским). Если, конечно же, Ленский был полностью откровенен с нею. На последнее она сильно надеялась, но верилось ей в это не особо.

Итак, что у нее имеется...

Ленский явился в этот город для того, чтобы выполнить заказ. По ее подозрениям, убиенной должна быть Татьяна Якина, которая сегодня зачем-то притащилась к ее дому. Затем поднялась вся эта суматоха, и она исчезла. Ситуация сильно напоминала события двухдневной давности, когда в подобном положении оказался Кулешов. То бишь явившись к ее дому и к ее подъезду, он подвергся нападению и едва не лишился жизни. А поскольку этих двоих связывало некое подобие любовных отношений, то и начинать копать следует отсюда.

Необходимо срочно навестить Кулешова и попытаться вытащить из него хоть какую-нибудь информацию (если это, конечно же, возможно в его теперешнем состоянии). Но водитель городского автобуса, следовавшего в нужном ей направлении – городской травматологической больницы, явно не торопился. Он то чрезмерно долго простаивал на остановках, когда, по мнению Ольги, делать это не было никакой необходимости. То слишком долго зубоскалил с молоденькой контролершей, что делала отметку в его путевом листе. И когда наконец он прокаркал в микрофон: «Городская травматологическая больница...», Ольга едва не сшибла с ног пожилую чету, выпрыгивая из автобуса...

– Кулешов Анатолий... Так-так-так... – Миловидная медицинская сестра приемного покоя, отчаянно зевая, шарила авторучкой по строчкам регистрационного журнала. – Ага, есть такой. Второй этаж, двенадцатая палата. Только вас к нему не пустят, поздно уже. Он пришел в сознание, и от него даже членов семьи убрали на ночь, чтобы не мешали человеку выздоравливать.

– Я больше, чем член семьи, – загадочно улыбнулась ей Ольга и, выклянчив за двадцатку белый халат, скинула куртку прямо на кушетку приемного покоя. – Я недолго... Обещаю.

– Вот приспичило в такое-то время, – ворчливо пробормотала сестра, машинально укладывая две десятирублевые купюры между страницами журнала. – Что хоть за дело-то у тебя? Неужели до утра подождать не может?

– До утра еще дожить нужно, дорогуша, – философски заметила Ольга еле слышно и, запахнув на груди безразмерный халат, поспешила наверх...

Глава 24

Сна не было. То ли организм пресытился отдыхом за время беспамятства, то ли это был результат травмы, но с тех самых пор, как сутки назад за Танькой захлопнулась дверь, Толик Кулешов не сомкнул глаз.

Он вдоволь наобщался с родственниками, которые явились с утра со слезами и умильными пожеланиями скорейшего выздоровления. Он сотню раз считал до миллиона и обратно, пытаясь столь утомительным занятием заставить свое сознание вновь отключиться и дать ему отдохнуть, но все было тщетно.

Сон упорно не шел к нему. Такого прежде с ним никогда не случалось. Чем-чем, а бессонницей Толик не страдал. Ладно бы бессонница, с этим он еще смог бы как-то смириться, а то ведь эти странные звуки...