Джек Кертис - Банджо Страница 49

Его разбудил другой запах - руки, обработанные стерилизующим раствором, осторожно накладывали прохладную лечебную мазь на его грудь, покрытую пузырями от ожогов. Гэс почувствовал, что в палате, кроме медсестры, есть еще какие-то люди.

Врач сказал:

- Мы сейчас будем снимать повязки с лица.

И Гэс почувствовал, как ножницы разрезают бинты.

- Пожелайте мне удачи, - сказал Гэс.

- Удачи! - И Гэс узнал голос Фитцджеральда. Господи Боже, можешь забрать у меня все, что угодно, но оставь мне глаза! А если уж суждено мне потерять глаза, забирай меня всего!

- Теперь - осторожнее. - Голос врача звучал напряженно. - Не будем спешить. Пациенту так будет легче.

- У меня что, лицо тоже обожжено?

- Не столько обожжено, сколько изранено. Вас швырнуло лицом на дорогу. Горящий бензин лица не коснулся. Но я вынул из вашего лица, наверное, полкилограмма мелких камней... Однако определить, насколько повреждены глаза, мы не могли. Особенно, если учитывать, что главной нашей заботой была трещина на черепе... Я уже предвижу, что придут скоро времена, когда целая область медицины будет специализироваться по лечению пострадавших в автомобильных катастрофах. На самых опасных участках дорог будут дежурить врачи в передвижных операционных. Будут грести деньги лопатой... Так болит?

- Нет, - ответил Гэс. Он неожиданно успокоился. Если он потерял зрение и почувствует, что не сможет жить без него - ну что ж, он сумеет покончить с жизнью.

Перли нет в живых, Коули мертв, как мертвы и Малютка Джим, Хесус, Чарли... Все мертвы...

И что произошло с Бесси? Где она?

- Сестра, - раздался голос хирурга, - опустите шторы. Здесь должно быть совсем мало света.

Гэс услышал, как задвигают тяжелые занавеси.

- Итак, мистер Гилпин, мы сейчас снимем последнюю повязку. Постарайтесь сохранять спокойствие. Глаза сразу не открывайте.

- Постараюсь, - сказал Гэс. И врач снял с его лица последние бинты.

Гэс держал веки плотно сомкнутыми. Он чувствовал, как холодные пальцы врача ощупывают его лоб и нос.

- Все раны на лице прекрасно зажили, - объявил хирург. - Веки тоже выглядят вполне нормально. А теперь - откройте глаза, пожалуйста.

Гэс внутренне собрался и приказал своим векам раскрыться.

- Ну что? - спросил врач.

- Пока ничего не различаю.

- Но какой-то свет смутно видите?

- Вижу!

- Прекрасно, - сказал врач. - Должно пройти пару минут, прежде чем глаза аккомодируются. Ведь с повязкой на глазах вы провели восемь дней.

- Да, действительно. Вот уже вижу что-то белое. - Это, наверное, мой халат, - сказал врач. - Спокойно. Все нормально... Так, на роговой оболочке никаких шрамов не вижу... Так, посмотрим дальше - сетчатка в порядке, отслоений не видно.

Врач низко наклонился над лицом Гэса, осматривая его глаза с помощью специальных инструментов. Зрение Гэса прояснялось, и еще словно сквозь туман, но уже достаточно четко, Гэс увидел пожилого человека, с седыми усами, с глазами навыкате, которые всматривались в его собственные глаза.

Гэс различал все больше деталей вокруг себя, и различал их все яснее и четче.

Рядом с врачом стояла медсестра, молодая женщина в роговых очках; с другой стороны, чуть подальше, стоял Фитцджеральд, явно постаревший с того времени, когда Гэс видел его в последний раз; однако он, как и всегда, держался очень прямо, стоял с высоко поднятой головой; в руках он держал мягкую черную шляпу. Его взгляд был устремлен на Гэса, а на лице отражались сострадание и надежда на благоприятный исход.

- Мистер Фитцджеральд, - сказал Гэс, - я очень рад вас видеть.

- О, мой мальчик, - откликнулся Фитцджеральд, - если бы ты знал, как я рад, что ты можешь меня видеть!

Фитцджеральд постарался под улыбкой скрыть беспокойство, которое еще отражалось на его лице.

- Спокойно, спокойно, - сказал врач, - не все сразу. В таких делах требуются время и терпение.

- Я в норме, доктор, - заявил Гэс. - Я только поначалу немного волновался.

- Ничего удивительного в этом нет. В такой момент кто угодно волновался бы! - Потом врач обратился к Фитцджеральду: - Я думаю, его можно будет выписать через четыре-пять дней. Он будет почти как новенький.

Потом врач и медсестра ушли, оставив Фитцджеральда наедине с Гэсом.

- Мне снова понадобится пара хороших пистолетов и "банджо", - сказал Гэс.

- У меня припасен один отличный инструмент. Я держал его специально для тебя, надеясь, что ты вернешься. - Фитцджеральд ободряюще улыбнулся. Я сниму для тебя хорошую квартиру, мы тебе найдем хорошего портного, сходишь в парикмахерскую - и все снова будет в полном порядке.

- А как идут дела? - спросил Гэс.

- Слишком долго рассказывать.

- Есть что-то конкретное, что нужно сделать?

- Да, в общем есть. Но не далеко. У нас в городе. Мики и его дружки считают, что мы стрижем людей недостаточно сильно. Ну, ты же знаешь, как это бывает. Я ведь вовсе не такой уж ненасытный. И я хочу, чтобы в деле участвовали все, кто пожелает.

- Я желаю, - сказал Гэс.

- Ты и будешь первым, кого я возьму в партнеры.

- А может Бесси меня навестить? - вдруг спросил Гэс.

- Гэс, - сказал Фитцджеральд со вздохом, - она не знает, где ты. Никто кроме меня не знает. Если бы Зирп пронюхал, что ты здесь, в таком состоянии, полностью беззащитный, он бы уже давно подослал своего человека, чтобы тебя убрать.

- А все-таки - где Бесси?

- Она в Чикаго. Поет в одном клубе. Вроде бы дела у нее идут отлично. Я уже отправил к ней человека, который должен привезти ее в Канзас-Сити ближайшим поездом. Если все пойдет хорошо, то к понедельнику тебя уже отпустят отсюда, К этому времени мы подыщем тебе квартиру, и она будет с тобой.

- Но я чувствую, что вы чего-то не договариваете.

- Гэс, она - наркоманка, - сказал Фитцджеральд медленно, осторожно, с неохотой, словно упоминание об этом было ему очень неприятно.

- И что... она постоянно...

- Да. Я обещал тебе приглядывать за ней, и можешь поверить мне, Гэс, я делал все, что от меня зависело. Но в конце концов стало ясно - она неисправима. Как заядлого игрока нельзя отучить от его страсти, так и эта красивая женщина - неизлечима.

- А я верю, что она бросит эту пакость, - сказал Гэс уверенно. - А как там вообще дела в мире?

- Акции на бирже продолжают падать, денег в обороте все меньше. Трудно сказать, к чему это все приведет. Президент Гувер заявляет, что все нормально, но я, старый стреляный воробей, я-то знаю, что дела далеко не в порядке.

- А ваше собственное дело?

- Представь себе - лучше, чем когда бы то ни было. Но эти ребята с востока хотят только одного - побыстрее зашибить деньгу. А на все остальное - им наплевать. Зарабатывают на чем угодно - на девочках, выпивке, наркотиках, наемных убийствах. Готовы мать родную продать! Ради денег они сделают все, что угодно! А этот Эл Капоне набрал такой силы - ну, почти Джон Рокфеллер!

Вошла медсестра, взглянула на Фитцджеральда по-особенному, будто сказала: все, довольно, больному пора отдыхать. Фитцджеральд тихо вышел из палаты, а Гэс тут же погрузился в сон. Он пока еще не отдавал себе отчета в том, что на дворе уже стоит 1931 год, а не 1928, что он отсутствовал в мире три года, что мир за это время здорово изменился. И далеко не в лучшую сторону.

Фитцджеральд сдержал обещание, данное Гэсу - для него была снята большая квартира, прекрасно меблированная, с окнами, выходящими в парк. В ней установили новейшие на то время электрические приборы, включая радиоприемник и электрические часы, которые не нужно было заводить.

Портной снял мерку с клиента, у которого было бледное лицо, а в глазах скрывались боль и печаль, так хорошо знакомые еврею-портному, приехавшему из Польши; клиент к тому же немного хромал. Ему был сшит новый двубортный костюм, плотно облегающий фигуру, к которому прилагалась белая шелковая рубашку с маленьким воротничком, желтые ботинки и трость из черного дерева с набалдашником из слоновой кости.

В таком наряде Гэс прогуливался по парку, приучая свои ноги к ходьбе, а глаза к созерцанию ярких красок живой природы; он снова учился видеть не только то, что происходит в центре его поля зрения, но и по самым краям. Только обладая этим умением можно было надеяться выжить.

Но его беспокоило отсутствие Бесси, которая, как ему сказали, должна была приехать лишь в следующую субботу.

- Мои люди присматривают за твоим домом, - рассказал ему Фитцджеральд. - Я думаю, здесь ты в безопасности. Но рано или поздно Зирп пронюхает, что ты вернулся, и если он достаточно умен - а судя по всему, этот сучий сын толковый, - он попытается поначалу подкупить тебя. Теперь тебя на свою сторону кто угодно был бы рад привлечь.

- Меня купить нельзя. Меня можно только убить.

- Гэс, боюсь, слишком скоро придет время, когда придется либо убивать - либо быть убитым.

- Мне не хочется убивать, но еще меньше мне нравится быть без толку убитым.