Александр Смоленский - Virtual, или В раю никого не ждут Страница 49

Воспоминания перенесли обоих в предновогодние денечки конца прошлого века, когда Серега Седых повез друзей к себе домой.

– Сашенька! – радостно воскликнула женщина. – Какая приятная неожиданность!

– Прекрасно выглядишь, Валечка! Вижу, муж о тебе заботится. Да ты не суетись! – предусмотрительно сказал Духон, заметив, что женщина уже собралась бежать на кухню, «метать» на стол. – Мы ненадолго. По делу.

– Ну, вот еще! Какие минутки! Никуда я вас, ребятки, не отпущу.

Валя провела друзей в небольшую гостиную. Духон стал разглядывать знакомую, до боли родную обстановку. В молодые годы они часто устраивали здесь дружеские вечера, яростно споря о чем угодно за купленной в складчину бутылкой водки и нехитрой закуске.

– Лучше скажи, как дети? Как Максимка, Петруха?

На приветливом лице Валентины отразилась невысказанная боль.

– Как тебе сказать, Сашенька?! – Она обреченно махнула рукой. – По-разному, одним словом. Не пьют, не курят, с девицами не гуляют… А по мне, так лучше бы гулял. Это я больше о Максиме.

– Хоть предъяви. Кто дома?

Хозяйка вышла и вскоре вернулась. За ней неохотно, словно на экзекуцию, плелся высокий тощий подросток с провалившимися щеками и землистым цветом лица. Взгляд его витал где-то далеко-далеко.

«Может, у парня чахотка, – невольно подумал Багрянский. – И ему не психиатр нужен, а пульмонолог? Или инфекционист?»

– Здравствуйте, – голосом, не обещающим нормального общения, буркнул Максим и тут же вежливо, но твердо добавил: – Вы извините, у меня там программка качается…

– Какая еще программка, когда пришли боевые друзья твоего папы. Так что забудь про какие-то программки! Садись к столу.

– Вы и сидите, раз боевые друзья, а мне надо идти, – недовольно сверкнув глазами, сказал парень.

– Покажи хотя бы как живешь, – предложил Духон, вспомнив о своей лекарской миссии.

Парень понял, что ему не отвертеться.

Войдя в комнату, Александр увидел странную картину, отражающую незатейливый быт фанатично увлеченного представителя нового поколения. Кругом были разбросаны лазерные диски вперемежку с микрофонами, наушниками и другими устройствами. В углу, издавая непонятные звуки, хрипел динамик, во все стороны торчали разноцветные провода.

Максимка было кинулся наводить порядок, но Духон уверенным жестом его остановил, дескать, потом приберешь.

– Тогда я могу продолжать свои дела? – с надеждой спросил сын приятеля, что означать могло только одно: не пора ли вам, уважаемый Александр Павлович, убираться?

– Это он еще себя держит в руках, – сообщил на ухо отец, когда сын демонстративно отвернулся. – А то, бывает, дверь захлопнет перед самым носом… И это бы ничего, но ведь помрет, не ровен час. Днями не ест не пьет. Вот что страшно. Не то что в наши молодые годы…

– Если днями не ест, значит, ночами что-то заглатывает, – умерил Багрянский пыл старого приятеля. – А то, что худющий, так это наверняка какой-то червь в нем сидит. Не глисты, а какой-то другой.

Давний визит к психиатру Вере Исаковой Духон тоже вспомнил довольно подробно. Она была тем самым человеком, кто занимался проблемой интернет-зависимости. Сначала она удивилась, что к ней не привели потенциального пациента, но потом доверительно призналась, что это необязательно. Мол, ничего нового она для себя не откроет.

– Дело в том, что интернет-зависимость сродни такому опасному явлению, как, скажем, наркомания, – теоретизировала ученая дама, – хотя далеко не каждый принимает наркотики или предрасположен к ним. Привыкание как к одному, так и к другому является зачастую следствием социальных проблем. В семье ваших друзей все в этом смысле благополучно?

Александр даже растерялся. Кто знает, какие проблемы обитают в семье приятеля.

– Даже не знаю, что сказать, – честно признался он. – Но если вы говорите, что корни надо искать в социальных проблемах, то я делаю вывод, что проблемы имеются.

– Понимаю вас, – многозначительно сказала доктор. – Ваш Максим – жертва семейных проблем. У него, например, есть обязанности по дому? Часто ли с ним беседуют родители? Имеются ли у него друзья? Девушка, наконец?

Вера Петровна все еще продолжала свой монолог о том, что когда человек занимается созидательной деятельностью, никакая зависимость ему не угрожает. Увы, компьютер, по ее мнению, не является составной частью созидательной деятельности.

Александр мысленно поблагодарил ее за ценный, правда, пока еще не прозвучавший совет.

Спустя несколько дней Седых-младший уже числился в одном из его банковских департаментов, в котором только и делали, что сочиняли компьютерные программы для банковской деятельности. Что и говорить, новое занятие ему понравилось. Причем настолько, что вскоре Духон совсем забыл о юном сотруднике. Работает? И отлично!

– Ты, к слову, не помнишь, где жила наша докторша? – спросил Духон, когда час воспоминаний закончился.

– Смутно, – ответил Лев, – по-моему, где-то на Арбате.

Во вторник утром они уже звонили в старую московскую квартиру в районе Арбата. На двери, в отличие от того, давнего, визита сюда, появилась латунная табличка, где профессиональная принадлежность хозяйки квартиры – слово «доктор» – была написана с «ять» на конце, этой навсегда утраченной гордостью российской словесности, отмененной революцией как буржуазный пережиток.

Открыла сама Вера Петровна. Постаревшая, слегка располневшая, что косвенно могло свидетельствовать о возросшем спросе на услуги врача-психиатра.

– Вы опять без пациента, господин Духон? – спросила она. – Вряд ли у вас проявились за эти десять лет симптомы интернет-зависимости. Ведь с другими болезнями ко мне не приходят.

– Помните, дорогая Вера Петровна. Вы все, конечно, помните. Как я понимаю, несмотря на вашу узкую специализацию, отбоя от больных компьютероманией у вас нет. Записаться к вам теперь трудновато.

– Что делать. Что делать. Страна быстро опутывается «паутиной».

Эту фразу она произнесла настолько сокровенно, что за душу взяло.

– Так у вас опять ребенок? – Исакова разочарованно покачала головой. Будто предпочла бы, чтобы ее пациентом был сам Духон или, на худой конец, его соавтор.

– Да. У нас опять ребенок. Взрослый ребенок, пятнадцати лет, – пытаясь как-то перевести разговор в нужное русло, быстро сообщил Духон.

Но Вере Петровне явно не хотелось переходить к делам. Что нового она могла вынести из очередной болезни какого-то мальчика?! Она засуетилась и, не спрашивая согласия, пошла за кофе.

– А вы, господа, полистайте пока периодику, – важно предложила она.

Ради приличия Багрянский открыл папку, куда продвинутая докторша подклеивала статьи по «своей теме», и лениво стал ее перелистывать. Один из первых же заголовков его заинтересовал: «Видеоигра довела ребенка до эпилепсии».

Лаконичный, но емкий рассказ приятелей особо не удивил доктора и никак не возбудил. Тем более, что ни слова не было упомянуто о коллизии, связанной с Широковым-старшим.

– Раз уже дошло до попытки суицида, то могут потребоваться серьезные меры…

– Может, лекарства? Мы достанем любые, – с надеждой спросил Александр. – Я слышал про сильные транквилизаторы…

– Я предпочитаю обходиться без лекарств, – категорично заявила Вера Петровна. – Помнится, и десять лет назад, когда подобное случилось с сыном другого вашего приятеля, я ничего медикаментозного не выписывала. Кстати, как тот мальчишка?

Вопрос застал друзей врасплох. Действительно, как?

– Да вроде работает по специальности в какой-то провайдерской фирме, – неуверенно припомнил Багрянский.

– Жалоб больше не поступало, – охотно поддержал его Духон.

– Вот видите! А вы – лекарства… Полагаю, мы опять имеем дело скорее с социальными коллизиями, нежели с чистой медициной. Не случайно в компьютерные цепи попался опять мальчишка. То ли внешних чувственных раздражителей у них больше. То ли мозгов меньше.

Духон и Багрянский переглянулись. Надо же, как все сложно.

– Мозг молодого несформировавшегося человека наталкивается на непреодолимую пропасть между знаниями и опытом, – продолжала делиться мыслями доктор Исакова. – Ведь нельзя отрицать, что компьютерные технологии весьма информативны, всевозможные игры развивают логику, интуицию, однако при этом расслабляют волю, делают личность беспомощной и незащищенной перед реалиями жизни. Игру можно начать сначала или с того места, где допустил сбой. А переиграть эпизод реальной жизни невозможно.

– И вы, как я понимаю, успешно лечите эти расстройства? – с надеждой спросил Александр, остановив взгляд на гордоньетке ХVIII века из орехового дерева, явно не так давно прикупленной в антикварном магазине. – Если не лекарствами, то дельными советами, может быть?