Чингиз Абдуллаев - Фактор страха Страница 49

— Наш эксперт, — ответил Романенко, — помогает нам в расследовании этого дела.

— Очень хорошо. Надеюсь, он не гипнотизер. Кстати, что у вас с головой? — улыбнулся Галкин.

— Ничего особенного, в темноте наткнулся на ветку, — ответил Дронго.

— Вы больше похожи на телохранителя, чем на эксперта, — пошутил Галкин. — Выпить хотите? — обратился он к Романенко.

— Нет, — Романенко посмотрел на часы. — Уже поздно, вы правы. У ваших телохранителей обнаружено незарегистрированное оружие. Мы всех их задержим, а оружие конфискуем.

— Это незаконно, — усмехнулся Галкин, — вы ехали сюда, ничего не зная про оружие — и только потом обнаружили его. Так не полагается.

— Ношение незарегистрированного оружия — это нарушение закона. И серьезное нарушение, — сказал Романенко, — кстати, мы можем задержать и вас, как хозяина дома.

— У меня в доме оружия нет, — развел руками Галкин, — можете произвести обыск. А телохранители живут в соседнем доме. Кстати, оружие привезли сюда из частного охранного агентства «Чагчаран». У нас есть на него разрешение, но об этом лучше спросить у моего адвоката.

— Я вам верю, — сказал Романенко, — мы приехали с вами поговорить. Пока только поговорить. Иначе я давно предъявил бы вам ордер на арест.

— Так поздно приехали, чтобы поговорить? — усмехнулся Галкин.

— Нам нужно было встретиться с вами именно сегодня.

— Давайте я вам налью коньячку. Напрасно отказываетесь, коньяк первосортный.

— Не нужно, — возразил Романенко, — у нас к вам важное дело.

— Не сомневаюсь, — Галкин не переставал улыбаться, — иначе вы не поехали бы в такую даль, да еще на ночь глядя. И что же это за дело?

— Вы знаете Анатолия Шпицына?

— Впервые слышу. Никогда не знал.

— Только что вы сказали, что знаете его.

— Вы чего-то не поняли. Я такого не говорил.

— Вы сказали, что ваше оружие зарегистрировано в частном агентстве «Чагчаран». А Шпицын глава агентства.

— Возможно, — согласился Галкин. — Но это меня нисколько не интересует. Я говорил только об агентстве и вовсе не обязан знать, кто его возглавляет.

— Вы с ним разговаривали, — сказал Романенко, — у нас есть доказательства.

— Я разговариваю с десятками людей. Что из этого? Сегодня утром, к примеру, я вел разговор с продавцом газет. Это не значит, что он мой друг.

— Хватит, Галкин, — прервал его Романенко, — я устал, и у нас нет времени. Вчера вы позвонили Шпицыну за минуту до того, как он перезвонил другим людям. И сообщили ему что-то настолько важное, что тот даже позвонил трупу.

— Как вы сказали? Трупу? Это интересно. Не знал, что существует связь с потусторонним миром.

— Вы ее наладили, — вмешался тут в разговор Дронго.

— Я? Наладил? О чем вы говорите?

— О связи с потусторонним миром, с покойником.

— С каким покойником? — запсиховал Галкин.

— С трупом. Вам нравится вести беседы с трупом, — пояснил Дронго.

— Хватит, — вышел из себя хозяин, — не хочу больше с вами разговаривать. Все это какой-то бред.

— А я хочу, — мрачно заявил Дронго. — Вы ошибаетесь, если думаете, что все кончилось. Для вас все только начинается.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Он плеснул себе в бокал коньяку. Рука у него при этом дрожала.

— Вы все прекрасно понимаете, — спокойно продолжал Дронго, — могу напомнить, как это было. Кредиторы Чиряева, опасаясь, что он не вернет долг, подставив его бывшую любовницу, сделали гнусные фотографии, которые отправили и Чиряеву, и его помощнику Очеретину.

Квартиру, где были сделаны снимки, предоставил Вадим и, чтобы подстраховаться, позвонил вашему другу. Тот, в свою очередь, перезвонил вам. У нас есть телефонные распечатки, поэтому отпираться бессмысленно, вы ведь умный человек, Галкин, все понимаете. Когда вы позвонили Шпицыну, Очеретин был уже убит. А Шпицын, видимо, не доверяя вам, перезвонил Очеретину и нарвался на водителя, который как раз в этот момент поднялся в квартиру. Если бы водитель не взял мобильного телефона Очеретина, мы бы ничего не узнали. Но он услышал телефонный звонок, открыл дверь, взял аппарат, и разговор был зафиксирован компьютером. Вот, собственно, и все.

— Болван, — в сердцах сказал Галкин, и непонятно было, относится это к Шпицыну или к водителю.

— Вам позвонил человек, которому вы, безусловно, доверяете, — продолжал Дронго, — ему удалось подключить телефон к компьютеру. И все получилось бы. Но он не учел одного фактора. Самого важного, фактора страха. Он боится быть узнанным. Боится, что его вычислят. И я действительно его вычислил.

— Не желаю вас слушать, — заявил Галкин, — не понимаю, о чем вы говорите.

— Прекрасно понимаете. Думаю, у вас есть другой его телефон.

Галкин залпом выпил коньяк.

— Нет у меня никакого телефона. Я ничего не знаю.

— Есть, — убежденно сказал Дронго, — но вы его нам не дадите. Потому что боитесь этого воскресшего мертвеца больше, чем всех вместе взятых прокуроров и следователей на свете. Я прав?

— Кажется, я знаю, кто вы такой, — сказал Галкин, плеснув себе еще коньяка и залпом выпив его. Он быстро пьянел.

— На Чиряеве висит долг в три миллиона долларов, — продолжал Дронго, — а он вместо того, чтобы его возвратить, приказал своим людям начать войну в городе. И об этом вы тоже знаете. Но войну вы могли начать только в одном случае: рассчитывая на поддержку воскресшего мертвеца.

Романенко слушал, не произнося ни единого слова. Знал по опыту, что лучше не мешать Дронго, который неизменно добивался успеха.

— Вы рассчитывали, что Чиряев либо останется в Берлине, либо его выдадут Москве, а вы приберете к рукам все его имущество. Но в этом случае вам пришлось бы платить все его долги, и, если вы решили поддержать Шпицына в его войне, значит, знали точно, что эти долги кто-то заплатит.

— У вас богатая фантазия, Дронго, — выдавил Галкин, — так, кажется, вас зовут?

— Совершенно верно, — кивнул Дронго, — спасибо, что узнали меня. Впрочем, и обо мне вам наверняка рассказал наш общий знакомый. Но вы просчитались. Начав войну, не учли, что на сцене появится группа Романенко и ваш покорный слуга и спутают вам карты.

— Не выйдет, — бросил Галкин, — ничего у вас не получится. Мы войны не хотим.

— И именно поэтому сожгли товар наркоторговцев, которым Чиряев тоже задолжал? Чтобы окончательно испортить его отношения с кредиторами? Чтобы он не смог сюда вернуться и вы прибрали бы к рукам всю его собственность?

— Ничего мне не нужно. Я обычный бизнесмен.

— С пятью судимостями, — с иронией присовокупил Дронго.

— Ну и что? — зло спросил Галкин. — Я давно завязал.

— А теперь послушайте меня, Шахматист. Вы ведь умеете просчитывать ходы, недаром получили такую кличку, — продолжал Дронго, бросив взгляд на Романенко и получив его молчаливое одобрение. — Кто-то придумал подлый трюк с Галиной Сиренко, свел ее с подлецом Хатылевым. Кто-то через бывшего сотрудника КГБ Арсения Попова передавал инструкции Хатылеву. Примерно так же использовали и Вейдеманиса.

— Не слышал такой фамилии.

— Охотно верю. Но именно он искал по всей Европе Труфилова.

— И этой фамилии не слышал.

— А вот в это позвольте не поверить. Наверняка слышали. Более того, вы знали, что именно он будет давать показания против Чиряева. Теперь дальше. Кто-то очень точно рассчитывал все мои действия. И не только мои, но и всей группы Романенко. Но самое интересное, когда ему нужно было что-то передать Жучковой, он не звонил ей, а писал записки, чтобы не узнала голоса, если когда-нибудь его слышала. Ясно одно: это был не Артемьев. Артемьева застрелили месяц назад.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросил Галкин.

— Вы знаете, кто за всем этим стоит. Более того, именно он позвонил вам, сообщив о возможном убийстве Очеретина, и этим выдал себя. Такая мгновенная реакция только у одного человека. У того, на которого вы рассчитываете, чтобы занять место Чиряева. Это ваш главный козырь, Галкин. Если хотите, могу назвать его имя.

— Уходите, — вскочил на ноги Галкин, — убирайтесь! Я не хочу с вами разговаривать.

— Вам больше покойники по душе? — невозмутимо осведомился Дронго. — С полковником Кочиевским вы ведете беседы.

Ошеломленный, Романенко дернул рукой, сбросив на пол стакан. Галкин с ненавистью посмотрел на Дронго и прошипел:

— Жаль, вы не стали сегодня трупом. А ведь могли!

— Передайте ему, что я жив, — сказал Дронго, — но не буду настаивать на эксгумации его несуществующего трупа. И скажите, что я его все равно достану. До свидания.

Когда они сели в машину, Романенко сказал:

— Может, объясните, что происходит?

— Я с самого начала был убежден, что неизвестный аналитик кто-то из посвященных в детали всех этих событий. По почерку догадался. Во-первых, желание о себе заявить. Люди маленького роста страдают обычно «наполеоновским комплексом». А Кочиевский, можно сказать, коротышка. Во-вторых, он использует бывших сотрудников КГБ и МВД, не доверяя уголовной шпане. Это, если хотите, его фирменный знак. Жучкова вполне могла узнать его голос, видимо, в свое время он звонил Артемьеву. Поэтому он и пользовался модулятором, изменявшим голос, или же писал ей записки. Мгновенная реакция всегда была отличительной чертой Кочиевского. Ну и наконец сам факт его гибели. Ведь он не застрелился. Сгорел в собственной машине, что маловероятно для полковника военной разведки. Экспертиза показала, что он сначала застрелился, а потом сгорел.