Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера Страница 49

Я уже была в курсе, что самоубийство как раз вызывает вопросы, но полковник, скорее всего, предпочел принести своему другу Михасевичу радостную весть.

– Я так и знал, – ответил Марк. – А то здесь некоторые пытаются мне внушить, что убийца на самом деле гуляет на свободе, а бедняжка Зоя ни в чем не виновата. Она была продажная, завистливая, заслуживающая смерти дрянь. Ее сраная мамаша звонила и хотела узнать, когда может забрать тело дочурки-самоубийцы… Я не хочу о родственниках этой швали больше ничего знать…

– Я все улажу, – услужливо ответил Порох. – Уверен, ее родственники не имеют никаких претензий и будут очень рады, если историю замнут.

– Так, ну что же, – провозгласил Михасевич. – Завтра ты мой самый важный друг. После Юлианы, разумеется…

Я, потащив за собой обескураженного профессора, вышла из палаты. Хватит с меня атмосферы взаимного самовосхваления – прямо как на Двадцать пятом съезде Коммунистической партии Герцословакии!

Артисты в коридоре уже вовсю обсуждали весть о том, что завтра будет вечеринка, где можно задарма напиться. Вслед за нами из палаты Юлианы вышел отец Сильвестр. Он подошел ко мне и сказал:

– Кажется, нам по пути.

Я с интересом посмотрела на священника. Я никогда не понимала тех людей, которые издеваются над собой, терзают себя обрядами, обетами безбрачия, самовоздержанием, постами и подобными ужасами. Знавала я одного молодого человека, который намеревался подстричься в монахи, – боже, что за шикарный мужчина, я едва не плакала, представляя, что великолепный человеческий экземплярец, полный плоти и крови, да еще какой, пропадет заживо в монастыре! Хотя, как я понимала, отец Сильвестр был вполне доволен жизнью, своим положением и кругом общения.

– Не хотите зайти в храм? – спросил он меня и профессора, когда мы вышли на улицу. – Я раньше тоже был человеком с очень сложным отношением к богу. Но в один поистине прекрасный момент понял, что призван навсегда уйти из мирской жизни. Конечно, есть монастырь, где полностью отрешаешься от забот и суеты, но мне хотелось спасти не только себя, но помочь и другим спастись.

Тирлим-бом-бом, да священник рассматривает меня как потенциальный объект спасения. Не обижать же беднягу, не говорить ему, что мой образ жизни, с точки зрения церкви, без сомнения, порочный, вполне меня устраивает. Я как-то попробовала поститься и не потреблять мясо, это, уверяла меня одна знакомая, помешанная на соблюдении обрядов, должно было принести в мой бренный организм легкость и чистоту, но вместо ожидаемого «очищения» в моем животе на вторые же сутки забурчало и заклокотало, на этом эксперимент бесславно закончился.

– Вы верите в то, что человек убивает из-за влияния сил зла? – задал вопрос любопытный профессор кислых щей.

– Я верю в то, что человек совершает добро по милости божьей, – ответил отец Сильвестр. – Вы все о той легенде про тень Каина. Каин, убивший брата Авеля… Было бы нелепо сваливать все грехи на врага рода человеческого. Конечно, темные силы никогда не упустят возможности заполучить душу, но… В современной церкви очень много тех, кто не верит ни в бога, ни в дьявола. Мне кажется, что человек сам ответственен за то, что творит. Иногда легче прикрыться именем сатаны, чем признать – это я совершил грех, я сам, и никто меня не принуждал к этому! – Помолчав, он добавил: – Поэтому я и служу в Варжовцах. Тот, кто хочет сделать карьеру и получить приход в большом городе, должен слушать начальство. А что думаете вы? Что, по-вашему, толкает человека на преступление? Точнее, на убийство, один из тягчайших грехов?

– Не знаю, – протянула я. – Может быть, все дело в обстоятельствах. Просто обстоятельства так сложились, что пришлось убить… Всегда есть выбор.

– Вы думаете, что Юлиане грозит опасность? – спросил нас священник. – Мне кажется, вы ищете опасность не там, где она таится на самом деле. Человек должен бояться не чего-то извне, а самого себя. Своих мыслей, желаний, поступков. Марк Казимирович и его супруга сделали очень много для церкви и нашего городка, я им благодарен, поэтому хочу помочь…

– Кажется, в помощи они не нуждаются, – ядовито заметила я.

– Мы все нуждаемся в помощи, – нравоучительно ответил отец Сильвестр. – Зайдемте в мой храм…

Мы проследовали за священником внутрь церкви. Я была здесь уже один раз, тогда в храме было пусто. Теперь отца Сильвестра ждало несколько человек, видимо, прихожан.

Не желая дожидаться, пока священник освободится и примется за спасение моей души, я попыталась ретироваться. Однако просчиталась: отец Сильвестр окликнул меня и мягко попросил остаться. Я стала осматривать иконы в храме. Наконец священник освободился.

– Я хочу показать вам то, что за свой счет выстроил Михасевич, – сказал он. – Кроме этого храма и часовни, он воссоздал школу иконописи. Она здесь, рядом… Там работают по старинной технике, это просто чудо, что в Варжовцах еще сохранились люди, которые помнят все тонкости того, как нужно писать иконы… Требуются особые краски, дерево. А самое важное – вера…

Мне и профессору, человеку, как и я, скептически относившемуся к церковным догмам, пришлось выслушать достаточно долгий и – каюсь! – весьма нудный монолог отца Сильвестра касательно школы иконописи.

Так настал вечер. Профессор пригласил меня в ресторан, и я согласилась. Мы рассуждали о том, что Марк странно ведет себя, и Эрик высказал вслух мысль, которая давно не давала мне покоя.

– Серафима Ильинична, сдается мне, наш режиссер устраивает праздник в честь избавления от Зои. Это похоже на языческий ритуал – богам воздают хвалу после смерти врага. Боюсь, что Марк Казимирович имеет отношение к трагическому концу секретарши Зои.

– Плевать на Марка! – заявила я и заказала еще одну бутылку вина.

Вспоминая события тех дней, я могу сказать: в воздухе сгустилось зло, и я по своей наивности или самоуверенности не замечала того, что до катастрофы всего один шаг. Я была уверена, что следующим днем покину Варжовцы и уеду в Экарест. На самом же деле события развернулись страшным образом, и до сих пор я не могу простить себе того, что не помешала этой ужасной трагедии…

28 апреля, Варжовцы

Я проснулась в прекрасном расположении духа. С профессором кислых щей мы расстались далеко за полночь – о, не подумайте ничего плохого, я девушка честная и добропорядочная, мы просидели в ресторане, где предавались смертным грехам чревоугодия и злословия. Эрик оказался остроумным собеседником, который умел неподражаемо рассказывать анекдоты, в особенности, ммм… пикантные. Он проводил меня до дверей особняка, галантно приложился к моей руке и одарил тысячным за вечер комплиментом.

Ну что же, раз я была гостьей Михасевича, то остается одно – наслаждаться жизнью. Для начала я отправилась на вокзал, где взяла билет до Экареста. Иногда меня начинала терзать мысль о том, что хорошо бы все бросить, наскрести тех денег, которые у меня есть, и отправиться вот в такой провинциальный городок. Здесь тихо, спокойно, полно галантных профессоров и экологически чистых продуктов.

Тут я вспомнила мертвую Зою, Понятовскую, едва не погибшую в павильоне, маньяка, который убивает детей. Черт возьми, да этот городишко, похоже, накрыт тенью Каина, как радиоактивным облаком.

День промелькнул незаметно. Мы с профессором кислых щей побывали на пляже и в двух ресторанчиках, где продолжили пир. Ближе к вечеру мы направили стопы к особняку Михасевича.

Вилла режиссера преобразилась. Неизвестные люди в комбинезонах украшали ее гирляндами из цветных лампочек, расставляли корзины с цветами, везде сновали рабочие, декораторы, актеры.

В холле я заметила Михасевича. Тот похлопал меня по плечу и сказал:

– Молодец, что пришла, Фима. Я и не знал, что с этими приемами столько мороки. Мы начнем часов в семь или восемь, пока все соберутся…

Суета усиливалась с каждой минутой. Я заприметила Кирилла, который с отсутствующим видом сидел в библиотеке и читал компьютерный журнал. Настя, как всегда, была в центре внимания и, подобно реактивной ракете, носилась по особняку и шалила.

Вскоре суета стала невыносимой. Пришли гости, в основном все те же, что были и до этого, – полковник Порох с супругой, дородный мэр, несколько других местных начальников. Мы с профессором пытались получить от праздника удовольствие.

Апофеозом было явление императрицы Юлианы, как именовала Понятовскую покойная секретарша Зоя.

Актриса прибыла прямо из больницы на огромном старинном кабриолете, который Михасевич неизвестно каким образом раздобыл в провинциальном городке. Все высыпали на улицу, чтобы встречать виновницу торжества. Погода стояла теплая, чувствовалось приближение мая, с моря дул легкий бриз.

Юлиана была великолепна, никто бы не мог сказать, что всего несколько дней назад она лежала в больнице и была готова умереть. До моего чуткого уха донеслись сплетни о том, сколько стоит новое бриллиантовое колье, украшающее тонкую шею супруги режиссера. Это подарок Марка…