Аркадий Гендер - Траектория чуда Страница 49

— Нет, нет, все в порядке, — небрежно махнул рукой я. — Так, просто привычка анализировать ситуацию до конца.

После этих слов Мсье Серж настолько уважительно наклонил в мою сторону свою седую голову, что мне стало неудобно. "Эх, если бы у тебя на самом деле была такая привычка, болван ты эдакий, — в отместку высек себя за пустозвонство я, — не попал бы ты теперь в такую задницу!"

Не знаю, что тому больше виной — божественный напиток, или предчувствие близкого решения головоломки, но настроение у меня стало гораздо лучше того, с каким я сюда приехал. Между тем на часах была уже половина одиннадцатого. Пора была уже и честь знать, тем более, что неудержимо клонило ко сну. Как раз подали десерт и кофе. Сказав, что, к сожалению, назавтра он улетает по неотложному делу в США, мсье Серж сказал, что сколько бы мне ни вздумалось задержаться в Женеве, Ален в полном моем распоряжении. Я поблагодарил, хотя и не мог понять, зачем он мог бы мне понадобится. А еще я поймал себя на мысли, что после того, как мне показалось, что молодой швейцарец неровно дышит к Талии, я стал испытывать к нему неприязнь.

— И, прошу вас, мой друг, не отказывайтесь от моего предложения по поводу размещения ваших средств, — уже пожимая мне на прощание руку, опять вернулся к болезненной для меня теме мсье Серж. — Поверьте, такие предложения я делаю только очень близким людям. Сохранность ваших средств — полная, гарантии — абсолютные. Для того, чтобы избежать налогов, ваши дивиденды будут поступать в банк в одной из офшорных зон…

— Где-нибудь на Британских Виргинских островах или на Кипре? — с видом знатока ввернул я.

— О, Глеб Аркадьевич, — удивленно развел руками Бернштейн, в первый раз назвав меня с глазу на глаз по имени-отчеству. — Оказывается, вы гораздо более сведущи в этих вопросах, чем хотите казаться!

От незатейливого комплимента я зарделся, как молодуха, которую прилюдно ущипнули за задницу, и в шутку ответил:

— Только одно меня во всем этом не устраивает, — что ваши банки в пятницу закрываются в три часа! А вдруг мне понадобится крупная сумма на уикенд?

— О, не беспокойтесь, это только у нас, в ленивой Швейцарии, — рассмеялся в ответ мсье Серж. — Кипрские банки работают до пяти.

Меня будто чем-то толкнуло в грудь. Как — до пяти? Это значит, что Голос меня мистифицировал, говоря, что сможет узнать, перевел ли я деньги, только в понедельник? Но зачем ему держать меня здесь, если деньги он уже получил? На этот новый вопрос ответа у меня пока не было, но я чувствовал, что стал к разгадке задачи еще не полшажка ближе. Вот так ужин удался! А я еще сомневался, ехать мне, или нет.

Ставший уже совсем родным Мерседес мигом домчал меня до гостиницы. Я ввалился в номер, на ходу стягивая с шеи галстук, но повалился на кровать, так и не успев докончить эту операцию. Заснул я, похоже, еще до того, как моя голова коснулась подушки.

Глава 11. Домой!

Суббота, утро

Когда я открыл глаза, была половина десятого. Неяркий свет явно пасмурного утра пробивался сквозь неплотно задернутые портьеры. Я всю ночь так проспал в том виде, как пришел — в тенниске, брюках и ботинках. Только пиджак валялся на полу в прихожей. Хорош же я был! Но, как ни странно, вместо похмельных симптомов я ощущал настоящий прилив сил! Приняв же душ, я почувствовал себя вообще как новорожденный и, памятуя о необходимости экономить, поспешил вниз в лобби-бар за халявным завтраком, который заканчивался в десять. Наевшись от пуза яичницы, бекона и сарделек, запитых кофе с рогаликами, я снова поднялся к себе в номер и принялся осмысливать информацию, невзначай почерпнутую вчера от мсье Сержа. Усмехнувшись, я назвал это "расследованием".

Во-первых, стало абсолютно очевидно, что "нашли" меня и тетку Эльмиру не в результате целенаправленных поисков. Вообще все очень напоминало тот случай, когда нужного человека или людей, которых не получается найти, просто создают. Если бы не теткина татуировка да ее поразительное сходство с портретом своей бабки, очень было бы похоже на то, что наследником меня просто сделали. Как будто кто-то, кто с одной стороны знал про Ольгу Апостолову-Эдамс и ее завещание с клаузулой, а с другой — про теткины и мои генеалогические притязания, совместил эти две части головоломки, как половинки разорванной надвое банкноты. Значит, для того, чтобы разгадать головоломку, мне надо четко определить две "команды" — знавших о наследстве, и знавших о наследниках. После этого останется вычислить того или тех, кто мог играть за обе команды, или установить связь между игроками разных команд.

В "команде завещания" всего два человека: Лорик и Шуляев. Вообще-то, еще и Серж Бернштейн, но после того, как я увидел портрет Ольги Апостоловой на стене в гостиной у него дома, становится ясно, что он — не мог.

В команде тех, кто знал о нас с теткой, благодаря моей болтливости, конечно, огромный круг людей. Но надо полагать, что только те из них, кто знал о моем объявлении, реально подходят на амплуа злодеев. А таких гораздо меньше. В сердце опять забрался холод, потому что по всем признакам под описание подходили все-таки только два человека. Роман и Гоха. Господи, неужели еще одно предательство близкого человека? Потому, что даже после разлада Роман все равно был человеком, мягко скажем, не совсем чужим. Не говоря уж о Гохе.

Но, слава Богу, каждый из них подходит только по двум признакам из трех. Для того, чтобы появились мало-мальски веские основания для подозрений, необходимо было выявить наличие у них связей с кем-нибудь из другой команды. С покойным Лориком или Шуляевым. По крайней мере в первом приближении таких связей не просматривалось. С одной стороны, это был очередной тупик, с другой — избавляло меня от страшной необходимости подозревать лучшего друга. Я облегченно вздохнул

Во-вторых, из выясненного мною графика работы Кипрских банков следовало, что зловещий Голос на самом деле держит меня здесь на привязи не из-за денег, а по какой-то другой причине. По какой — непонятно, но ясно одно — вряд ли я нужен ему здесь, в Женеве, просто я не нужен ему в Москве. Значит, в понедельник должно произойти что-то очень для Голоса важное и, находясь в Москве, я могу этому как-то помешать? У меня сразу возникло неистребимое желание быть там, где я могу помешать планам Голоса. А что, вдруг его предупрежденье, Чтобы я сидел здесь и не рыпался — просто блеф и понты? Как он вообще собирается проверять, здесь ли я? Если через своего агента Талию, то его карта бита! И тут зазвонил мой телефон. Я схватил трубку, уже зная, кто это. Я не ошибся.

— Здравствуйте, Глеб Аркадьевич, — произнес мне в ухо Голос. — Как дела?

"Господи, какие у меня могут быть дела?" — недоуменно подумал я, но вслух ответил, стараясь, чтобы голос не дрожал:

— Все в порядке, спасибо. Как там мои?

— Прежде, чем я вам отвечу, — вкрадчиво начал Голос, — вы должны пройти испытание на послушание. Сейчас вы выключите телефон, и включите его ровно через пять минут.

И — отсоединился. Я, не попадая на клавишу трясущимися пальцами, выполнил его распоряжение. Ровно пять минут я не отрываясь, смотрел то на темный прямоугольник телефонного дисплея, то на часы, размышляя, зачем это Голосу понадобилось, чтобы я отключал мобильник. Ровно в ту же секунду, когда стрелки часов закончили отмерять заданный мне временной интервал, я включил телефон снова. Какое-то время аппарат, как обычно, искал доступную сеть и, наконец, надписью "Swisscom" радостно отрапортовал, что нашел ее и готов к работе. Снова потянулось томительное ожидание звонка. Секунды казались минутами, а минуты тянулись часами. Наконец, табло мобильника вспыхнуло внутренней подсветкой, и вслед за этим раздался звонок вызова.

— Вы правильно поступаете, Глеб Аркадиевич, что сидите там, где вам сказано, и никуда не рыпаетесь, — насмешливо произнес Голос. — В награду за это слушайте.

В трубке несколько раз что-то щелкнуло, и после этого я услышал голос Галины:

— Здравствуй, Глеб! Сейчас суббота, на моих часах половина второго. Не волнуйся, мы с Юлькой живы. Нас держат в каком-то подвале, здесь темно. Кто нас здесь держит, я не знаю. С нами не разговаривают, а только пишут нам записки. Я постоянно хочу спать, и Юлька тоже. Наверное, что-то подмешивают в воду. Они написали, чтобы ты и впредь выполнял все их распоряжения, тогда нас оставят в живых. Я люблю тебя, Глеб, и знаю, что ты освободишь нас. Все, я прощаюсь с тобой. Юлька хочет что-то сказать.

В трубке опять щелкнуло, и Юлькин голос прошептал мне прямо в ухо:

— Папа, забери нас с мамой отсюда! Мне страшно.

У меня из глаз брызнули слезы, и я закричал в микрофон:

— Юля, Юленька, дочка! Я обязательно, обязательно вас спасу!

О, если бы в эту секунду тот, кто держит Галину и Юльку в темном подвале, оказался бы в пределах моей досягаемости, клянусь, никакие моральные принципы, никакая вера в Бога не остановила бы меня перед тем, чтобы в одно мгновение растерзать мерзавца голыми руками! Теперь я понимал, как в состоянии аффекта совершаются самые страшные убийства!