Путь к золоту Рюрика - Виктория Лисовская Страница 49

Тот с проклятиями, которые не произносят в приличном обществе и о существовании которых Глафира только смутно догадывалась, кинулся теперь на девушку и принялся ее душить.

В его бешеных глазах уже не осталось ничего человеческого, так мог душить свою добычу Pithecanthropus alalus, не чувствуя ни жалости, ни сострадания к жертве.

Хрупкая Глаша уже не могла сопротивляться дикой звериной силе кирасира, воздуха в легких оставалось все меньше и меньше. Он душил с остервенением хищника, почуявшего кровь.

Но тут — о чудо! — хватка Руденко ослабла, а он сам рухнул на недомытый пол как подкошенный.

Над поверженным врагом стоял Аристарх Венедиктович с тяжеленным талмудом «Теории эволюции» в руках, которым он и приложил по голове злодея.

— Боже, храни Чарльза Дарвина и его труды! — прохрипела Глафира и наконец-то потеряла сознание.

Страницы старого письма…

«Моя милая Елизавета Михайловна, у меня сейчас очень мало времени, я знаю, что меня в скором времени арестуют. Я прошу тебя только об одном — хорошо спрятать все документы, что я тебе прислал, спрятать до лучших времен — когда можно будет узнать правду о нашем прошлом, когда за это не будет грозить смертная казнь. Я уверен, такие времена скоро настанут.

Помолись за раба Божьего Бориса и знай, я всегда любил и буду любить тебя, мой ангел!

Это письмо должен передать мой преданный друг Петр Петрович Р. Он единственный, кто знает, что я нашел в фондах Академии.

Твой Боренька».

Новгородская область. Батецкий район. Склон Шум-горы. Наши дни

Сознание возвращалось не сразу, голова так же немилосердно гудела, но можно было уже разлепить глаза, что Майя и попыталась сделать.

К ее великому удивлению, это практически удалось, но тут еще и прибавилась тупая боль по всему телу: ни руки, ни ноги ее не слушались. Это было как паралич или выход после наркоза.

Давным-давно Майе делали операцию, и точно такое же ощущение у нее было тогда, плюс странный металлический вкус во рту.

Первым, кого она увидела, был Антон Новоселов, который тоже без сознания валялся рядом на поляне, чуть далее на корточках сидела Стеша и сосредоточенно копалась в своем необъятном рюкзаке.

Еле двигая непослушными губами, Майя простонала:

— Стеша! Мне плохо! Вызывай «Скорую»! Что случилось? — прошептала она.

Белинская развернулась, а Майя даже дернулась от изумления, на лице подруги были написаны такая злоба и ненависть.

— А… проснулась! Живучая ты! Так и знала, что надо было побольше таблеток в чае растворить, а не только в бутербродах! — Лицо Белинской было перекошено от лютой ненависти.

— Что? Стеша? Ты о чем? Что происходит? Я не могу двигаться!

— Конечно, не можешь! Такого эффекта я и добивалась, но подожди чуток, скоро все закончится! — Стеша наконец-то что-то достала из рюкзака, захлопнула его и поднялась на ноги. — Говорила я тебе, подруга, не лезь ты в это дело! Я тебя несколько раз предупреждала, но ты не послушалась! — В ее руке блеснул нож.

— Стеша! Ты чего? — глаза Майи округлись от изумления.

— А того! Ты что, такая дура, что до сих пор ничего не поняла? — ехидно спросила Белинская, поигрывая ножом в руке.

— Это ты убийца? Это ты их всех убила? Но как? Зачем? Почему? — хотела закричать Майя, но губы плохо слушались, и из них вырывался лишь хриплый шепот.

— Так и знала, что ты полная дура! — Стеша подошла с ножом поближе, приставила его к шее подруги. — Ты знаешь, какое это пьянящее чувство власти над чужой жизнью! Когда я могу сделать с тобой что угодно? — Она захохотала. — Ну вот, например, — она поддела ножом ярко-синие дредлоки. — Например, хоть перед смертью твоей сделаю тебе нормальную прическу. Как твои дреды всех бесят, ты бы знала! — Она со смехом принялась одну за другой отрезать спутанные пряди.

Майя вся похолодела и попыталась закрыть глаза.

«Безжалостный убийца и маньяк — это милая подруга Стефания? Но как такое могло быть? Но зачем? Почему? Что же делать?» — в больной голове кружился рой вопросов.

«Что же делать? Думать! Ты знаешь ее больше года, думала, что знаешь ее хорошо. Но ты сможешь ее отвлечь — нужно Стефанию заболтать и тянуть время как можно дольше, тем самым удлиняя свою жизнь. Может, скоро Антон очнется, хотя, судя по тому количеству начиненных снотворным бутербродов, он очнется не скоро. Даже с пары глотков отравленного чая мне стало плохо, а Новоселов съел отравы втрое больше! Но все равно нужно тянуть время».

Со злобным смехом Стеша кромсала ее дреды, а Майя в душе подсчитывала, сколько осталось прядей, ведь после прически Белинская примется за нее саму.

— Стеша, опомнись, зачем тебе меня убивать? Мы же подруги! Я же тебе списывать давала на контрольных, — привела убийственный аргумент Виноградова.

Та недовольно фыркнула:

— Ты так и не поняла, Майка. Хотя, если честно, мне тебя реально жалко. Вот серьезно. Эту дуру Люську жалко не было, Апраксина — тем более. А тебя вот жалко, — развела она руки в стороны.

— Ну вот и не убивай, если жалко. Я… я… никому не расскажу. Это будет наша маленькая тайна, — Майя готова была нести любой вздор, лишь бы только протянуть время.

— Может, действительно это Шум-гора так на всех влияет, но мне в экспедиции реально стало легче, я смогла освободиться от того груза воспоминаний, что тревожил меня с детства, — задумчиво произнесла маньячка и даже перестала терзать ее волосы.

— Это ты о маме своей? — догадалась Майя. — Но ты же была ребенком, ты не виновата, что с ней случилось. Ты не могла ее защитить, — пустила в ход все свое красноречие девушка.

В ответ она услышала новый взрыв хохота.

Белинская смеялась весело и заразительно, как будто это не она сейчас ножом рисовала узоры на шее подруге.

— Подожди! Это ты свою маму, что ли? — поразилась своей догадке Майя и даже попыталась отшатнуться от чокнутой.

— Я, конечно, а то она меня достала своими нравоучениями — то делай, то не делай, с пацанами не ходи, уроки учи. Была такая же правильная и тошная, как ты! И вот я не выдержала!

Майя с ужасом смотрела на свою уже бывшую лучшую подругу.

А та снова взялась за нож, отстригая пряди на затылке.

— Да, прикинь, она постоянно ко мне цеплялась. А потом как-то у меня в руке оказался нож, и все — моя жизнь изменилась! — с гордостью заявила Белинская.

— Вот почему убийцу не нашли! — поразилась