Наталья Александрова - Крест командора Страница 5

Он вытащил из кармана красивый кожаный бумажник, раскрыл его и с детским удивлением уставился на содержимое: в бумажнике лежали три сотенные купюры и пара десяток.

– Чем могу! – повторил Волованов и протянул три сотни Полине. Но потом забрал одну из них, пояснив: – На дорогу до дома. У меня, видите, тоже деньги кончились… зарплата только завтра… сложное положение… семья, понимаете… маленькие дети…

Полина вспомнила, как ей рассказывали про человека, который специально носил в кармане два бумажника: один – с деньгами, а другой – совершенно пустой, который он показывал друзьям, если те просили у него в долг. Наверняка сообразительный Волованов применил сейчас то же ноу-хау.

– Александр Николаевич! – проговорила Полина, пытаясь сдержать негодование. – Я вовсе не хочу отобрать последние деньги у вас и у ваших маленьких детей. Тем более что детей у вас нет, иначе ваша секретарша не питала бы никаких надежд на вашу благосклонность. И двести рублей вряд ли решат мои проблемы. Я рассчитывала на что-то более существенное. Вчера, когда вы заходили ко мне…

– Полина Сергеевна! – перебил ее Волованов, сложив руки. – На что вы намекаете? Я заходил к вам? Я человек женатый и никаких шашней на стороне…

– Кто говорит о шашнях? – На сей раз Полина не сдержалась и повысила голос: – Побойтесь Бога, я только что похоронила мужа! Так вот, когда вы зашли ко мне, я отдала вам ключи от сейфа. А насколько я знаю, в сейфе находилась большая сумма наличных…

– Кто вам сказал? – Волованов вскочил, выбежал из-за стола и забегал по кабинету. – Это клевета! Вас ввели в заблуждение! Я не знаю, кто такое мог сказать! То есть я знаю, откуда ветер дует!

Он отбежал в угол кабинета, схватился за голову, потом вернулся к своему столу, вытащил из верхнего ящика связку ключей и помахал ими в воздухе:

– Вот те самые ключи! Давайте не будем предаваться беспочвенным фантазиям, а просто возьмем и посмотрим…

Он развернулся к сейфу, вставил один из ключей в замочную скважину, повернул его, потом крутанул металлическую ручку и распахнул толстую дверцу.

Внутри сейфа уныло покоилась стопка документов. Никаких денег там, естественно, не было.

– Ну вот, вы видите! – с непонятным энтузиазмом воскликнул Волованов. – Что и требовалось доказать. Никаких денег нет. Это чей-то гнусный вымысел. Вы знаете, Полина… ммм… Сергеевна, я был бы удивлен, если бы там оказались деньги. Потому что финансовое положение нашей фирмы не таково…

– Да замолчите вы, наконец? – оборвала его Полина. – За кого вы меня принимаете? За круглую идиотку?

– Я? Вас? – с трагическим пафосом воскликнул Волованов. – На что вы, собственно, намекаете? Я вас просто отказываюсь понимать! Просто отказываюсь!

– Зато я вас, кажется, отлично понимаю… – прервала его излияния Полина. Но договорить не успела – на столе у Волованова зазвонил телефон.

Тот схватил трубку, как будто от этого звонка зависела его жизнь, поднес к уху и залопотал:

– Слушаю… Нет, сейчас я освобожусь! Да, я уже заканчиваю! Да, буквально две минуты!

Полина, не дожидаясь конца разговора, вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Причем едва не сбила с ног секретаршу, которая явно подслушивала. Мерзкая особа отскочила от двери с кошачьим визгом. На ее лице было разлито несомненное злорадство, что придало Полине сил. Она вернулась в кабинет и снова села на стул возле стола Волованова.

Он покосился на Полину, понял по ее глазам, что она настроена серьезно, и нехотя положил трубку.

– Ты что же, гнида, думаешь, что все это сойдет тебе с рук? – тихо спросила Полина. – Думаешь, расселся в кабинете как хозяин, так сразу владельцем фирмы стал? Думаешь, обманул бедную женщину в день похорон ее мужа, залез в сейф, хапнул денежки – и все путем? Я все-таки законная жена Моргунова и рано или поздно наследую фирму. Так что ты не зарывайся!

Глаза Волованова забегали, как огоньки в игральном автомате, – очевидно, он в уме делал прикидку, как выгодней сейчас себя вести. Вот глаза остановились и уставились на Полину.

«Нужна мне твоя фирма! – говорили его глаза. – Пока ты разберешься, я уже слиняю с деньгами. Ищи потом ветра в поле!»

Однако Волованов тут же опомнился и приказал глазам молчать. Очевидно, открытая конфронтация пока в его планы не входила.

– Полина Сергеевна! – вновь залопотал он. – Я понимаю, вы нервничаете, такое горе… Еще свежа ваша утрата, мы, сотрудники фирмы, скорбим вместе с вами… Вы успокойтесь, надо только пережить, все наладится…

Открылась дверь – секретарша внесла одну порцию кофе на маленьком подносике. Судя по выражению лица, она положила в чашку вместо сахара цианистый калий.

– Выпейте кофейку, – хлопотал Волованов, – отдохните…

Полина вскочила с места.

– Небось холодный принесла? – процедила она брюнетке.

– Уж какой есть, – ответила та наглым голосом.

– А вот мы сейчас проверим… – вскричала Полина, схватилась за цепочку на шее мерзкой девицы и потянула на себя.

Брюнетка завизжала, но руки у нее были заняты подносом, так что вцепиться в волосы Полине она никак не могла. Полина ловко подхватила чашку и вылила кофе в вырез малинового джемпера.

Кофе и вправду был негорячий, потому что секретарша заорала не от боли, а от злости. Возможно, ей было жалко джемпер. Да еще браслеты свалились с ее руки, и Полина мстительно на них наступила.

Волованов сидел за столом, не делая попыток помочь своей секретарше и урезонить Полину. А та в два шага пересекла приемную и выскочила в холл.

Около стойки дежурного она увидела вертлявую тетку с бордовым губками бантиком и метнулась к ней. Но тетка, едва заметив Полину, кинулась прочь, как от зачумленной. Поскольку Полина загораживала проход к кабинетам, тетка ускользнула в то единственное помещение, которое оказалось доступно, – в комнату, на двери которой красовался красноречивый женский силуэт.

Полина, оглянувшись на рыжего парня за стойкой, юркнула следом за вертлявой теткой.

Та спряталась в одну из кабинок, но ее выдавало шумное дыхание.

– Галина Евгеньевна, ведь это вы мне звонили? – проговорила Полина, остановившись перед кабинкой.

– Ничего не знаю! – донесся из кабинки сдавленный голос. – Оставьте меня!

– Но ведь вы хотели мне помочь… – еще раз попыталась установить контакт Полина. – Вы были правы… я очень зря доверилась Волованову… я отдала ему ключи от сейфа, и сейчас там нет никаких денег…

– Уходите! – затравленно прошипела из-за двери бухгалтерша. – Я никому не звонила, ничего не видела и ничего не знаю! И вообще – мне не нужны неприятности!

Последние слова заглушил громкий шум льющейся воды. Полина убедилась, что больше ничего не добьется, и направилась к двери, думая, какой ужасный контингент подобрал себе в сотрудники ее покойный муж. По дороге ей попалась синтетическая швабра с желтой пластмассовой ручкой. Повинуясь порыву, Полина схватила швабру и заклинила ручкой дверь кабинки. Вот славно получилось! Пускай-ка мымра из бухгалтерии посидит там подольше и подумает о своем поведении…

Голова, как ни странно, не болела, последствия ушиба прошли. Полина чувствовала себя удивительно бодрой и полной сил. И злости. Но не той бешеной, слепой ярости, которая застилает глаза кровавым туманом, когда человек не осознает себя и готов крушить все подряд (такое состояние в судебных протоколах называется аффектом). Нет, в душе Полины царила ровная холодная злость. Самое интересное, что злиться нужно было главным образом на себя. Но свои собственные ошибки Полина признала еще до похода в фирму покойного мужа, теперь же самым умным было признать, что сила пока не на ее стороне, и успокоиться. А что касается Волованова и остальных сотрудников «Контекста», то Полина посчитается с ними после. Всех уволит, а первую – секретаршу. Тут она вспомнила, как от злости щеки наглой девки отливали малиновым, под цвет джемпера, а сам джемпер от кофе стал мерзкого бурого цвета, и настроение сразу улучшилось.

На улице шел легкий дождик, а Полина, как водится, забыла дома зонт. Когда передвигаешься не на своих двоих, а на четырех колесах, зонтик не нужен, он перестает быть предметом первой необходимости. Однако сейчас Полина не стала брать машину, поскольку денег в кошельке оставалось катастрофически мало. Этак и еду скоро не на что будет купить! Нужно скорее попасть домой и отыскать наконец в бумагах Ильи завещание или хоть какой-то намек на изъявление его последней воли.

Быстрая ходьба, выяснила Полина опытным путем, способствует снятию напряжения. Поездка в метро оказалась познавательной – выяснилось, что за три года Полина не растеряла необходимых навыков и, как и раньше, прекрасно умела толкаться и следить за сумкой.

В квартире все было по-прежнему. Уходя, Полина распахнула все форточки, но все равно пахло чем-то затхлым и противным. Наверное, так пахнет человеческое горе.