Антон Леонтьев - Связанные одной тайной Страница 5

Таня не знала, что ответить. Похоже, ее подруга в курсе того, что происходит в жизни родителей. И гораздо лучше осведомлена, чем занимаются их отцы. Однако никто не давал дочке дяди Лени права заявляться на чужой праздник и обвинять чужого отца в таких страшных вещах! Конечно, Таня, смотревшая телевизор, прекрасно знала, что такое «заказное убийство» и «убрать с дороги конкурента». Но ее папа, ее добрый любимый папка, никак не может быть убийцей! Как смеет эта лжеподруга произносить подобные вещи!

— Не лги! — заявила она в сердцах. — Это твой отец…

И замерла, не зная, что сказать.

Другая Таня зло усмехнулась и передразнила ее:

— Не лги, не лги… Господи, какая ты наивная! Или, как правильно говорит мой папа, глупенькая… Все вы, Волковы, такие — жадные и глупые. Твой отец — убийца! А все эти людишки, которые сегодня подобострастно поздравляют тебя, мелкую пигалицу, с десятым днем рождения, заявились сюда только потому, что боятся твоего отца и лебезят перед ним. Ты им и даром не нужна!

Таня почувствовала, что по ее щекам струятся слезы. В отличие от сцены с дядей Вольдемаром, свидетелей этого разговора не было, однако ее праздник был безнадежно испорчен. И виноваты в том исключительно два человека — дядя Леня и его дочурка, заявившиеся на праздник, на который их не приглашали.

— Твой отец тоже убийца! Он ведь сидел в тюрьме! За разбой! — выпалила она, вспомнив фразу, которой как-то обменялась мама и тетя Ника.

Экс-подруга усмехнулась:

— А твой, можно подумать, не сидел, Танюша. Причем попал на зону в первый раз по гораздо более гадкой статье — за изнасилование. Ты знаешь, что это такое?

Таня оцепенела. Известие, что ее папа сидел в тюрьме, было как гром среди ясного неба. Нет, нет, наверняка эта дрянная девчонка все сочинила, причем с одной целью — досадить ей.

— Врешь! — закричала она.

А дочка дяди Лени язвительно продолжила:

— Ах, да ты, кажется, ничего не знаешь? Конечно, ведь в семье тебя считают несмышленышем, принцессой, наследницей, поэтому правды не говорят. Да, твой папаша мотал срок на зоне, как принято говорить. За изнасилование! А ты знаешь, что на зоне таких, как он, не любят? Знаешь, что с ними там бывает? Их «опускают». Разъяснить тебе, юной идиотке, смысл этого слова? И твоего папаню «опустили», причем многократно. А место таких «опущенных» у параши, возле которой он и провел срок своего заключения!

Не выдержав, Таня бросилась к своей тезке и закатила ей пощечину. Та, охнув, схватилась за багровую щеку, заговорила еще злее:

— Вот вы какие, Волковы, бешеные! Чуть что, сразу нападаете! Правильно сказал папка: таких волков, как вы, стрелять надо! И все равно, твой опущенный папаша был у параши! Твой опущенный папаша был у параши!

Она выкрикивала мерзкую дразнилку, явно провоцируя Таню. Та же, взглянув на чудесный игрушечный замок, врученный дядей Леней и его дочкой, вдруг схватила одну из башен и с хрустом отломала ее.

Другая Таня, смолкнув, уставилась на это. А затем в ужасе заголосила:

— Ты что делаешь, дура? Знаешь, сколько подарок стоил? Его для тебя в лучшем парижском магазине покупали!

— Да хоть миллион! Или даже сто миллионов! — ответила Таня, с наслаждением отламывая другую башню и ударяя кулаком по тронному залу. — Теперь замок мой, что хочу, то с ним и делаю. А я решила, что превращу его в груду мусора! И верну вам с твоим папашей, который сам сидел даже не у параши, а прямо внутри, в параше! Мне папа рассказывал, его каждый день по двадцать раз «опускали»…

Значение сего глагола Таня не ведала, однако, поняв, с каким гадким удовольствием использует его бывшая подруга, решила, что он обозначает нечто постыдное и преступное.

— Неправда! — закричала дочка дяди Лени. — Мой папа был в тюрьме главным!

— В какой только, спрашивается, параше главным? — взвизгнула Таня и, с корнем выдрав часть крепостной стены с навесным мостом, швырнула ее на пол. — Наверное, так и быть, во всех!

Настал черед другой Тани залиться слезами. Не зная, что бы сказать и предпринять, она схватила сверток, который вручила ей Маргарита Волкова, разорвала обертку и вытащила книгу.

— Стихи! Анна Ахматова! Твоя маманя, кажется, считает себя великой поэтессой, не так ли? Спасибо еще, что сборник своих стишат не преподнесла. Впрочем, если бы преподнесла, мы бы нашли ее книжке единственно верное применение — в качестве туалетной бумаги!

И она стала методично вырывать страницы из томика, комкать их и швырять в лицо Тане.

А та, бросив замок со стола на пол и потоптавшись на нем, ответила:

— Молчала бы лучше, Танюшенька! Потому что у меня мама хотя бы есть, а вот у тебя… Кем она была, проституткой или сумасшедшей? А, знаю, сумасшедшей проституткой!

Кто такая проститутка, Таня была в курсе — тетя Ника просветила. Как и в том, что матери у другой Тани нет, якобы умерла при родах. Хотя взрослые шептались, что это только идиотская романтическая версия, а на самом деле дядя Леня обрюхатил какую-то шлюху и наркоманку, к тому же наполовину свихнувшуюся, та родила ему дочурку, а сама свалила невесть куда.

— А твоя мама… твоя мама…

Другая Таня все собиралась с мыслями, глотая слезы и воздух. Но в голову ей явно ничего не пришло, и она громко зарыдала. Тане Волковой стало даже тезку жаль. Наверное, она перешла ту самую запретную черту, которую переходить было нельзя. Но ведь бывшая подруга сама виновата, первая начала ссору, обвинив ее папу в ужасных вещах!

Тронутая искренними слезами дочки дяди Лени, Таня подошла к ней, желая успокоить. Но та отпихнула протянутую руку и вдруг бросилась на нее, повалив на пол. Тезка оседлала именинницу и стала изо всех сил молотить кулаками по ее груди.

Тане удалось отшвырнуть бывшую подругу, оказавшуюся самым настоящим врагом. Теперь девочки стояли друг напротив друга — с растрепанными волосами, расцарапанными лицами, в порванных платьях. Первой опомнилась Таня Волкова, промолвив:

— Слушай, мы, кажется, зашли слишком далеко…

Но другая Таня закричала:

— Вы, бешеные волки, всегда так — когда понимаете, что вас загнали в угол, давите на жалость, при этом пытаясь достичь только одного: выбрать удобный момент и напасть на других, чтобы перекусить им глотку!

Такой свою тезку Таня не знала. Та была всегда тихой, хотя и странноватой девочкой. А сейчас перед ней была настоящая маленькая ведьма.

— Вот ты и грызи глотку! — снова обозлившись, заявила Таня. — Себе и своему папане! А теперь я предлагаю тебе покинуть мой прием. Потому что делать вам обоим тут нечего.

Другая Таня внезапно успокоилась, словно вспомнив о чем-то. При этом ее взгляд скользнул к полуразрушенному игрушечному замку, лежавшему на полу.

— Эх, Танюша, мне тебя жаль. Потому что ты многого не знаешь и, думается, уже не узнаешь, — промурлыкала она, приводя в порядок прическу. — Ибо скоро, очень даже скоро, наступят совершенно иные времена! На любого бешеного волка найдется свой охотник с ружьем!

Таня хотела спросить, что ее тезка имеет в виду, потому что уж слишком разительно отличались последние страшные слова от прочих диких высказываний, однако в тот момент дверь распахнулась, на пороге возникла ее мама. Хозяйка дома в руках держала поднос с несколькими пирожными и хрустальный кувшинчик с соком. Она остолбенело замерла на пороге, заметив, как выглядят девочки и во что превратились подарки.

— Спасибо вам за стишки, тетя Маргарита, однако Ахматову я и без вас наизусть знаю, — бросила Таня-гостья, проходя мимо нее. — И кстати! Как бы вы ни старались, ваши вирши были и останутся пачкотней избалованной богачки. Ведь печатают вас только потому, что у вашего мужа есть деньги, и потому что он бандит, которого все боятся. Всего вам наилучшего!

С этими словами девочка удалилась, гордо вскинув голову и так и не взглянув на Таню. Мама, быстро поставив поднос на стол, взяла дочь за локоть и, пребольно сжав его, строго спросила:

— Что тут произошло?

— Танька первая начала! — ответила именинница, вырывая локоть. — Такие ужасные вещи говорила…

— Она могла говорить какие угодно вещи, но ты не должна уподобляться ей, — заявила мама. — Надо было позвать меня. Ты же, как я вижу, поддалась на провокацию. Это плохо, очень плохо! Я думала, моя дочь гораздо умнее.

Последнее, что Таня хотела слышать, так это упреки от мамы. Поэтому девочка развернулась и, не слушая ее грозных окриков, побежала прочь. Внезапно ей все надоело — и прием в свою честь, и роль принцессы. Неужели и в настоящей жизни так: вдруг кто-то может прийти и бабахнуть кулаком по замку, в котором ты живешь, не подозревая, что он кукольный и что ты — всего лишь марионетка?

Таня взлетела на второй этаж, желая попасть к себе в комнату и запереться там, но вдруг услышала в соседнем коридоре громкие голоса. Прокравшись туда, девочка увидела папу и дядю Леню. Судя по всему, их общение, как и ее собственное общение с Таней, протекало весьма бурно.